Мия молча кивнула и направилась к большому чану с замоченной в нем посудой. Да, вот такие обязанности были у Моники.

Мыть, чистить, убираться… тетка готовила, девчонка скребла все, на что взгляд упадет.

Тетка продолжала ворчать:

– Ишь ты, раскрасилась… учти – в подоле принесешь, так выкину взашей…

Мия не обращала внимания на ворчание. Она послушно оттерла посуду, потом перемыла кучу овощей, перечистила их на завтра…

Тетка отвязалась и замолчала.

Мия коснулась снотворного в кармане и подумала, что – увы. Ничего у нее не получится. Дядя хотел, конечно, без лишнего шума, но – как? Как вы это себе представляете?

В доме около десятка человек. Слуги, конюхи, псарь, сам хозяин… и все они будут есть или пить что-то одно и то же? Вряд ли.

Один способ усыпить всех окружающих у Мии был. Лютня. Но до нее еще добраться, на ней еще поиграть всласть, да и засыпают только те, кто слышит музыку. Тоже… она что – Крысолов из известной сказки?

Чтобы идти по дому, а все вокруг засыпали и засыпали?

Ладно, Крысолов за собой людей выманивал. Но ему ж и легче было! Он на дудочке играл! А вы поиграйте на лютне – в движении? Посмотрим, какой у вас кошачий концерт получится!

Так что Мия послушно мыла, терла и ждала ночи.

И дождалась.

Конечно, спать пришлось на кухне, рядом с теткой. На узенькой лежанке, на матрасе, который по толщине мог поспорить с листом бумаги. Уснуть на таком?

Настолько Мия не устала, право слово.

Пришлось просто лежать бревном и ждать, пока уснет тетка. Вот та захрапела почти мгновенно. Мия поднялась.

Сейчас она выйдет во двор… да, надо кусок мяса с собой прихватить, вот оно, замариновано на завтра…

Девушка подошла к столу. Аккуратно достала нужное…

– Моника?

Тетка подняла голову. То ли от прохлады, Мия-то встала, а воздух холодный, одеяло тонкое, они, считай, друг о друга грелись. То ли Мия чем неосторожно брякнула…

Женщина еще ничего не видела, еще не понимала, что происходит, но далеко ли до шума?

Считай – пара секунд.

Тесак, которым резали мясо, словно сам собой оказался в руках у девушки. Движение, удар…

Мия целилась по шее, по шее и попала. А с перерезанным горлом, если что – не слишком-то и поговоришь. Не крикнешь, не поднимешь тревогу. Только вот и все остальное…

Кровь хлынула потоком. Голова женщины откинулась назад, в разрезе показалось что-то белое, влажно хлюпнуло… и нет. Сразу человек, которого так ранили, не умирает…

С бандитом было иначе, там Мия не видела, не смотрела. А вот здесь…

Убежать никуда не получится. И отвернуться тоже почему-то нельзя. И… эта женщина ничего плохого ей не сделала, она просто жила, работала, любила свою племянницу, а Мия… Мия ее…

Зрелище было настолько омерзительное, что девушка сначала проблевалась в углу, а потом опомнилась. И поняла, что личина с нее сползла, словно снег с крыши.

Так… вернуть на место.

Никто из дядиных подручных ее в настоящем облике не видел – и не надо. Даже туда, где лежала Моника, Мия пришла уже с частичными изменениями. Не тот цвет волос, не те глаза…

Дядя знает, и этого достаточно. Остальным уж точно ни к чему.

Тесак валялся рядом с убитой.

Мия вдохнула, выдохнула… вот сейчас ее затрясло. Бросить бы все, убежать…

Энцо.

Девочки.

Дядя…

Убежать-то можно. А вот что им дальше делать?

Если сейчас она сломается, если сейчас закричит, побежит… кстати – куда? С ней все равно все будет кончено. Она УЖЕ убийца, она уже заслуживает казни. Она уже преступила закон.

Ее не защитят. Единственный, кому она нужна, – ее дядя. И от него сейчас они все зависят. И она, и брат, и сестры. От его доброй воли.

Мысль о близких сработала не хуже любой нюхательной соли. Девушка резко провела ладонями по лицу, словно стирая что-то грязное, заставляя себя не думать, не помнить, вытащила тот самый кусок мяса, отворила кухонную дверь и вышла. Собаки сначала шарахнулись, потом почуяли мясо, заскулили… псарь уже спал. Вот и ладненько. Мия спокойно, никого не встретив, дошла до калитки, отворила ее – и выкинула туда мясо. И отошла подальше. В направлении псов.

Собачья логика была проста.

Здесь – гадкое и страшное существо. Которое даже не человек.

Там – вкусное мясо. И воля!

Какой пес не мечтает хоть раз удрать? И всласть поноситься, где захочется?

Тем более что…

Подручные Комара отлично видели и как открывается калитка, и как вылетает на улицу мясо, и…

– Выпускай! – махнул рукой один из них.

Идеальное средство. Течная сучка.

Через десять минут ни в саду особняка Дуранте, ни в его окрестностях не осталось ни одной собаки. А мужчины серыми тенями заходили в калитку, скользили дальше, к особняку…

От Моники отлично было известно и сколько слуг в доме, и кто где ночует… Белка все выспросил. Прикинулся влюбленным ревнивцем, ну девка и повелась. Чего б нет?

А ты где спишь? А по ночам к тебе никто не пристает? А то небось у вас там и слуги, и стража, и конюхи… Моника разболтала и то, чего не знала.

Серые тени зашли в конюшню.

Серые тени зашли в дом.

В людскую, где спали слуги…

В покои, в которых жил дан Джанмария Дуранте…

Единственное место, в котором правки не требовалось, – это кухня. Жаль, но резня все же состоялась. Не оставлять же живых свидетелей?

Джакомо (а он зашел в числе первых) на кухне выговаривал Мии:

– Ты не могла их усыпить?

– Я дана вообще не видела, конюхи на кухне не появлялись, эта дура вышла к любимому после ужина, – отрезала Мия. – Если б ДО – другой вопрос, за общим ужином можно и снотворное подсыпать. А так – нереально.

– Грязно получилось, – вздохнул Джакомо. – Тихо, но грязно.

Мия равнодушно пожала плечами. Вот уж этот вопрос ее не волновал.

– Возьмите да особняк подожгите. И все.

Джакомо кивнул.

Понятно, они так и сделают. Идея хорошая… но сколько ж добра тут сгорит! Хотя самое ценное они заберут.

– Ты отсюда что хочешь взять? Может, какие побрякушки? Или еще что?

– Нефритовые серьги, если найдутся, – тут же напомнила Мия.

– Обязательно. Не в счет твоей доли добычи, обещаю. А еще?

Мия качнула головой:

– Я бы в библиотеке порылась, пока есть время. А так – неинтересно.

– Пока – есть. Комар людей сюда отрядил, выносить много чего будем.

И выносили.

Тащили мешками, тащили сумками и тюками… первым делом в сумки отправились драгоценности. Дана Дуранте сразу убивать не стали. Связали и сейчас аккуратно допрашивали. Аккуратно – не в том смысле, что его берегли. Чего с будущим трупом церемониться? У дана уже и ухо отвалилось, и несколько пальцев…

Аккуратно в том смысле, чтобы не орал. Зачем шум поднимать, людей беспокоить? Пусть спят, нечего мешать ночным трудягам. Им еще столько перетаскать предстоит!

Нашлись и деньги, и побрякушки, и кое-какие интересные шуршалки…

Мия в это время была в библиотеке.

Ее интересовали остров Линдано и мастер Сальвадори. И она не прогадала.

Именно в библиотеке она нашла толстенный гроссбух с записями, что, когда и у кого куплено. Странно?

Да ничуть!

Дан Дуранте в антиквариате вообще не разбирался, продавал ценности чуть ли не по цене материалов, а в книгу даже и не заглядывал. Какая разница, у кого и чего там дядька купил?

Да тьфу на него.

А книга? Так книга же! В библиотеку!

Почерк у покойного антиквара был четким и ясным, Мия листала странички… и чуть зубами не заскрипела.

Зеркало. М. Э. Сальвадори. Шкатулка из палисандрового дерева с инкрустацией перламутром. Набор курительных трубок.

Цена…

Продано – неизвестным. И циферка – один.

Учитывая, что напротив других предметов частенько стояло название лавки или фамилия продавца… значит, кто-то приходил один раз. Как поняла это Мия.