За пару улиц от дома она наградила мальчишку тремя сольди (что в кармане было), и тот, довольный, умчался прочь. Он-то больше чем на пяток рий не рассчитывал.
Но эданна хорошая, эданна благородная… Куда он ее отвел? А он уже забыл. У денег есть отвратительное свойство: они прекрасно отшибают память.
Дома Мия сгрузила все на кровать.
Достала зеркало, посмотрелась в него.
Сбросила личину, еще раз посмотрелась.
И с личиной, и без личины в зеркале отражалась именно она. Мия Феретти. Удлинить зубы? Не видно.
Сделать красные глаза?
Все равно в зеркале они карие.
Мия даже два зеркала рядом поставила, для контроля.
Но – нет.
Ее зеркало привычно показывало все изменения. Зеркало мастера Сальвадори их видеть отказывалось.
Что ж. Клеймо запомним, про мастера – учтем, а остальное…
Надо прочитать книги, надо осмотреть шкатулку и надо навести справки.
Дан Джанмария Дуранте.
Мия запомнила это имя.
Адриенна
– Как вы съездили? – Дан Рокко выглядел просто отлично. По сравнению с той бледной тенью, которой он был до приезда, – вообще великолепно. И румянец на щеках заиграл, и улыбка не вымученная.
– Замечательно, дан Рокко. Все купили, все привезли! – Адриенна светилась от счастья.
– Марко! Ты же обещал мне лошадку!
Эданна Сусанна неподалеку строила из себя обиженную-несчастненькую.
Дан Марк разводил руками:
– Дорогая, я купил было арайку…
– Но?!
– В последний момент мне… перебили цену.
– Неужели мы нищие? Ах, я так хотела лошадь…
Эданна закатила глаза, изобразила головную боль и удалилась к себе. Дан Марк последовал за ней, продолжая уговоры… перебьешься, папенька. Ничего тебе без оплаты не светит!
Адриенна понимала, что эданне Сусанне все равно обо всем расскажут. Тот же Леонардо и постарается.
Дан Марк?
Он это тоже понимал, но не хотел начинать приезд со скандала. Он соскучился, и вообще…
– Что за арайка? – правильно прочитал выражение лица Адриенны дан Рокко.
Девушка потупилась.
– Отец действительно купил арайку. Самая для наших мест бесполезная лошадь, но выглядела потрясающе. Потратил сто лоринов. Я договорилась с торговцем, и он потихоньку заменил мне ее на трех других коней. По цене сложилось так же, а вот по полезности – мои лучше!
Дан Рокко покачал головой, делая вид, что не одобряет такого поведения. И старших уважать нужно…
А глаза у него светились юношеским задором.
Интересно же!
– Дана, вы мне обязательно все расскажете!
– Обещаю. Завтра же, как отосплюсь, – пообещала Адриенна.
И попала в заботливые руки Рози.
Горячая ванна, сытный ужин – и спать. В идеале – без сновидений.
С последним не получилось, но Адриенна не была в претензии. Во сне она летала. Летала высоко, летала птицей… такие сны случались все чаще и чаще. И она видела облака у себя под крылом, видела черные перья, слышала свист ветров, которые рассекала крыльями…
И это было прекрасно!
* * *
Эданна Сусанна не спала. Она ждала сына и не прогадала. Леонардо явился, поклонился. И ухмыльнулся, глядя на шикарную постель.
– Сегодня одна?
– Пф-ф-ф-ф-ф!
Проводив мужа в дорогу, эданна Сусанна позволила себе некоторые излишества. Так что… сегодня она могла и одна поспать. И завтра, пожалуй, тоже, а то болит все. И здесь, и там, и где-то еще…
Конюхи – мужики простые и грубые, но недостаток ухваток компенсируют размерами и неутомимостью. А кое-какие любовные игры им и подсказать можно.
Леонардо понимающе усмехнулся. И заговорил о том, что интересовало его матушку:
– За девчонкой я ухаживаю. Она постепенно поддается.
– Это хорошо. Время есть, не спеши, чтобы все не испортить…
– Да, матушка.
– Что там за история с моей лошадью?
– Я толком не понял. Дан Марк привел в конюшню белую арайку.
– О-о-о-о-о…
Эданна Сусанна представила себя на белой арайской кобылке. Как бы она шикарно выглядела!
У Чески была такая… золотистая. Гнедая, с черными гривой и хвостом. Потрясающе красивая. А у нее – нет.
У нее была бы белая…
– И что с ней?! Где МОЯ лошадь?!
– Как я понял, Адриенна была против. Она сказала, что эти деньги выделили на содержание СибЛеврана, а не лично дана Марка.
– Сучка!
– И перед самым отъездом в конюшне вместо арайки оказались эти три лошади. Две кобылки и жеребец. Да, по цене оно примерно сопоставимо. Адриенна объяснила отцу, что поменяла одну лошадь на трех.
Эданна выругалась погрязнее.
– Марк искал мою лошадь?
– Да. Я точно знаю, что он наводил справки на воротах, что искал, но результата не было. Никто даже не видел белую кобылу.
Эданна Сусанна гневно зашипела.
Вот ее бы воля – перетравила б она этих лошадей!
Тьфу, мерзкие твари!
Остановило простое соображение, даже два. И яда нет, и доходы упадут. А дану Марку содержание выплачивается с дохода, не с его отсутствия…
– Гадючка мелкая! Леонардо, милый, сделай мне подарок! Пусть эта тварь за тобой хвостом бегает!
– Обещаю, матушка. К весне и управимся, – порадовал почтительный сынок.
Эданна Сусанна потрепала его по руке.
Помощник растет. Защитник. Не то что ее супруг, вот уж тряпка тряпкой… Ах, как же она продешевила, когда решила выйти замуж за это ничтожество!
Ничего!
Адриенна ей еще за это ответит!
Хотя почему именно Адриенна была виновата в выборе эданны? Ладно бы еще в проделке с лошадью! Но Сусанна такими мелочами, как логика, себя не обременяла. Вот еще…
Виноват всегда кто-то другой! И точка!
И эданна принялась строить планы мести.
Лоренцо
Поместье дана Каттанео было и больше, и красивее СибЛеврана. И намного богаче.
Дан Каттанео мог себе позволить и арайца, и даже трех арайцев. Хотя и купить их, и содержать достаточно дорого.
И просто так купцов в замок не впустили, разумеется. Остановили уже на подъезде.
– По какому вопросу, ньор? Купцам – в городок, в ту сторону. Дан Каттанео не принимает.
Паскуале даже не удивился.
Чем богаче дан, тем он заносчивее. Есть и исключения, но они очень редкие. К таким, как Каттанео, не то что ньорам – и данам победнее не прорваться небось.
– Как я могу связаться с даном?
– Напишите письмо и оставьте в мэрии. Там передадут.
Паскуале это не устраивало.
Это данам заняться нечем, а ему надо обратно до зимы.
Зима в Эрвлине – штука сложная, снег начинается не сразу. Сначала идет период грязи, распутицы… вот попадешь в такое – считай, месяц долой.
Паскуале и хотел вернуться ДО грязи. Чего время-то терять?
А сколько могут передавать его письмо? Он не дан, он просто ньор. Можно попросить Энцо написать письмо, но вряд ли это чему-то поможет.
Как тогда?
В руке Паскуале мелькнула монета. Стражник принял ее без видимого отвращения, разгладил усы.
– Скажите, ньор, а ваш дан – он в город не выезжает? Или там на конные прогулки?
* * *
Конь под тобой – словно птица.
И поля стелются под копыта. И ветер в лицо, и ощущение счастья…
Было!
Все это было раньше!
До того, как пропал Черныш!
Вот с ним Тоньо сроднился, на нем любил кататься, с ним сложилось полное взаимопонимание. Рядом с Чернышом любой другой конь был…
Как каменная глыба рядом с мраморной скульптурой.
Антонио любил коней, разведением не занимался, но так получилось… случайно.
Остановился в городе торговец, и выкупил у него Антонио несчастного жеребенка. И то скорее из жалости – пусть бедолага помрет в хороших условиях, ладно уж! То ли они с друзьями шутили, то ли просто на спор – сейчас уж и не вспомнить. Но когда малыш понял, что его забирают и что он теперь уходит с чужим человеком… как же он смотрел! Тогда у Тоньо и дрогнуло впервые сердце.
