Л'эрт сдвинулся в сторону, отодвигаясь от Аластра.

– Я не собираюсь перекидываться в летучую мышь во время поединка. Или пить его кровь. Успокойся, ничего с твоей легендой не будет.

Он благоразумно не стал упоминать, что ему уже один раз пришлось превращаться в мышь, уходя от подручных Риффира. Кажется, тогда это обошлось – его перевоплощение приняли за умело нанесенный морок.

Аластра покосился на него.

– Мне не нравится что-то в твоих словах. И я дознаюсь, что именно, – ты меня знаешь. Но сейчас вопрос не в этом. Как маг ты слабее Главы Черной Лиги. Как ты собираешься его победить в таком случае?

– Призову магию крови заранее. Стандартный круг жертв. Что тебя не устраивает в таком раскладе?

– Меня не устраивает то, что ты лжешь. Твоих подготовок будет недостаточно, чтобы убить его. Ты что, надеешься на чудо? Что его поразит удар молнии? Я не знал, что ты настолько скорбен умом, Саранциа!

– Ты мне не веришь?

– Это не вопрос веры. Ты не лжешь сейчас, когда утверждаешь, что не будешь задействовать наши способности. Но я тогда не понимаю…

– Аластра! Ты, конечно, безумно стар, но ты не всеведущ. Оставь меня и мои тайны в покое. Я даю слово – я не наврежу твоей легенде. А сейчас уходи, пока Риффир не застал тебя здесь и не заинтересовался, что ты тут делаешь.

Аластра смерил его долгим изучающим взглядом. Л'эрт с трудом удержался, чтобы не опустить глаза: таким холодом веяло от главы ковена.

– Не забудь еще одну маленькую деталь, Саранциа. У тебя нет права занимать место Главы Лиги.

– Это еще почему? Какое-то очередное правило, выдуманное тобой для безопасности?

– М-да… Если бы ты мог упасть в моих глазах еще ниже, ты бы именно это сейчас и сделал. Но ниже, пожалуй, уже некуда. Неужели так сложно немного поразмыслить? Вампир не может быть Главой Черной Лиги. Иначе я бы уже давно занимал это место. Главе Лиге приходится общаться с церковниками – не так чтобы очень часто, но периодически это случается. Посылать все время вместо себя зрительную проекцию может оказаться невозможным. А церковники носят при себе кресты, если ты случайно забыл. И что будет, если хоть единожды крест полыхнет? Пресвятой Орден тут же объявит всю Черную Лигу приспешниками демонов. И откроет сезон охоты. Хорошо еще, если только на черных магов. Но я так полагаю, что они воспользуются ситуацией и объявят всю – абсолютно всю! – магию происками сил зла. Мне казалось, что уж ты-то должен бы понимать, чем чревато противостояние озверевшего народа и магиков. Твой собственный прадед едва пережил его.

– Довольно! – Л'эрт раздраженно поднял руку, прерывая его. – Я не намерен обсуждать своих предков.

– Ты меня понял, Саранциа? Если ты хочешь героически погибнуть во время этого поединка – дело твое, мне будет только спокойнее. Но если ты все-таки спрятал какой-то туз в рукаве, который даст тебе возможность переиграть Риффира, – ты не займешь его место. Иначе ты пожалеешь о том, что не погиб.

– Страсти какие! Уже весь дрожу от страха! – Л'эрт фыркнул.

– А зря не дрожишь. Даже мое желание не разрушать отношения со своей дочерью не пересилит необходимости защитить ковен. Я предупреждаю – я уничтожу тебя ровно в тот же момент, если узнаю, что ты все-таки рвешься занять место Главы Лиги. А ты знаешь, я никогда не бросаю слов на ветер.

– Ты повторяешься, Аластра. Я тебя уже давно понял. И ты слишком задержался здесь. Ночь не так длинна, как ты думаешь. Я подумаю над твоим… советом. А сейчас уходи.

Аластра раздраженно сплюнул:

– Я тебя предупредил, Саранциа. Не забудь моих слов!

Легкий хлопок – и на месте подростка забила крыльями летучая мышь. Шерстка ее отливала густым серебром. Еще мгновение – и глава ковена вампиров растворился в ночной тьме.

До поединка еще оставалось несколько часов, когда Л'эрт закончил выводить сложные символы магического круга. Теперь их оставалось полить кровью для активации. Он надеялся, что применение крови животных вместо крови людей даст ему хоть сколько-то силы. Глупо было бы проиграть совсем без борьбы.

За его спиной раздался мягкий шелест крыльев. И почти сразу же в воздухе разлился чуть тяжеловатый аромат имбиря и корицы, дополненный горьковатой ноткой лилий. Л'эрт выпрямился, вытирая испачканные мелом руки о штаны.

– Привет, Валина.

– Как ты меня все время узнаешь? Ты же сейчас меня не видел! – Голос у нее был нежный и чуть бархатистый. Его иногда интересовало – сильно ли она изменилась после инициации? Какого цвета были раньше ее глаза? Ведь именно глаза в первую очередь менял переход в мир нежити. У него они раньше были карими. А у Валины?

Он обернулся. Она стояла всего в нескольких шагах позади. Туфельки из безумно дорогой кожи гелиосской золотой ящерицы пачкались в мягкой, чуть размытой недавним дождем земле. Прямые черные волосы падали ниже талии. Черные глаза горели на прозрачно-белой коже лица двумя сгустками тьмы. Когда Валина смеялась, в этих кусочках ночи загорались звезды. Ярко-красные губы, прячущие жемчуг зубов. Стянутая корсетом тоненькая талия, мягко вздымающаяся в глубоком декольте пышная грудь. Подчеркивающий белизну кожи алый шелк платья. Валина была ошеломительно красива.

– По запаху духов. Ты опять забыла их поменять. – Он чуть улыбнулся кончиками губ и склонил голову в приветственном полупоклоне.

Она нерешительно потопталась на месте несколько минут, нервно стискивая в кулачки пальцы рук. Потом подбежала, не обращая внимания на грязь, пачкающую туфельки и подол изысканного платья.

– Я соскучилась! – Она закинула руки ему на шею и быстро поцеловала, прежде чем он успел отодвинуться. Чуть отстранилась и уткнулась носом ему в шею, щекоча кожу ветерком дыхания. От ее тела еще немного веяло теплом: Валине было меньше ста лет. – Я следила за отцом. Ты правда будешь драться с этим Главой Лиги?

– Угу. – Он попытался отцепить ее руки, но безрезультатно. – Дорогая, ты мне немного мешаешь. Я тут, видишь ли, колдую помаленьку, мне сосредоточиться требуется.

– Не дерись с ним! Я боюсь.

– Пф. За него или за меня?

– Л'эрт! Ну как ты можешь быть таким злым?

– Я? Я вовсе не злой! Я белый и пушистый. Просто меня нечаянно облили черной краской, и теперь я мокрый и мерзкий. Валь, зачем ты пришла? Мы же договорились: ты меня не тревожишь без моего разрешения.

– Я не хочу, чтобы тебя убили!

– Мы на редкость поразительно единодушны.

– Перестань ерничать, чтоб тебя!

– О-о. Леди изволит сердиться? – Он изогнул бровь.

– Ну как ты не понимаешь! Я не хочу тебя терять!

Л'эрт тихонько вздохнул:

– Валь, мы об этом говорили миллион раз. Я, таки да, жуткая дрянь, но потерять то, что не имеешь, – нельзя.

Она нервно куснула губу:

– Раньше ты говорил по-другому.

– Раньше я лгал. Типичное поведение мужчины, пытающегося залезть под юбку хорошенькой леди.

Валина отстранилась, нервно обхватывая себя руками:

– Я не верю тебе, Л'эрт. Просто не верю. Из всех вампиров, что я знаю, – ты самый странный. Я никогда не могу понять, где ты говоришь правду, а где лжешь. – Она опустила глаза. – Я просто хочу нормальную семью! Сидеть с тобой вместе вечерами и смотреть на огонь в камине. И чтобы рядом были…

– Маленькие лабрадорчики, – саркастически прервал ее Л'эрт. – Или там кокер-спаниели. Очень милая пасторальная картинка.

– Какие еще лабрадорчики? Я детей хочу!

Л'эрт поморщился, словно проглотил что-то крайне горькое:

– Валь, ты совсем уже… в смысле, плохо себя чувствуешь? Какие, к демонам, дети? Мне скоро восемь сотен лет стукнет. Ты в здравом уме?

– Я не верю, что ты стерилен!

– А-а. Ну не верь. Но природа, видишь ли, налагает некоторые ограничивающие рамки по размножению на монстров. Вон у папочки своего приемного спроси. Помнится, в свое время Аластра неплохо поизучал нюансы этого вопроса.

– Я слышала, что бывают исключения! И мы слишком мало пытались это проверить!