— Здравствуйте! — решительно сказал А. В. Добродеев, вкатываясь в офисную приемную и решительно тряся руку Коляна Ковалева. — Очень, очень рад!.. Большая честь!.. Всемилостивейше!..

Гражданин Добродеев и изъяснялся как-то не по-людски, экспансивно оборванными фразочками, которые он не доводил до логического завершения. Он подпрыгнул перед неприятно удивленным Коляном и продолжал сбрасывать свою словесную лавину:

— Вы, так сказать, решили открыть новое дело! Замечательно и, я бы сказал, примечательно! В самом деле, то, чем вы занимались до этого!.. Я хотел сказать!.. Словом, любезный гражданин Ковалев, с вами я познакомился и теперь хочу представиться вашим хозяевам.

Колян нахмурился. Мало того что этот малоприятный тип ввалился в офис, когда его никто не ждал, так он еще обнаружил у него, Коляна Ковалева, каких-то «хозяев»! Как будто он, Колян, раб, холоп или, того хлеще, пасется под ментовской «крышей»! Колян решил, что тип вполне заслужил хорошего присыла под дых или полукрюком по наглой морде.

Пока Колян дулся и пружинил мускулы, гражданин Добродеев испарился, не дожидаясь окончания этих физиологических процессов. Он появился в комнате, где сидели дионы и Женя Афанасьев, словно соткался из полумрака в углу зала. Потрогал гладкий подбородок (а где бородка?!) и начал с места в карьер:

— Очень важное известие! Чрезвычайное происшествие! Хочу поздравить вас, любезные альдионниты, с прибытием… хе-хе-с… в вотчинные земли. Чрезвычайно рад и многим могу помочь.

— Ты кто такой будешь? — рявкнул на него белокурый Альдаир, отодвигаясь от стены.

— А вот он знает! — Палец бойкого посетителя ткнулся в растерянного Коляна, появившегося в дверях. — У него, так сказать, моя визитка имеется! Да-с! А вообще, уважаемые, могу сказать, что я много о вас слышал и вообще предполагал, что вы можете появиться здесь, в мире Земли. Однако же вы оказали мне честь, появившись, так сказать, в моем филиале концерна «Ваде Ретро» в той части суши, что именуют Россией. Вы не смущайтесь, что я так бойко сыплю. Каждый глава представительства вынужден приспосабливаться к национальному колориту. Если бы я вовремя не отреагировал, то, без сомнения, получил бы на орехи от моего босса. Вам, уважаемый, — он повернулся к Вотану и рассыпался в серии многочисленных почтительных поклонов, один другого ниже, — без сомнения, известна персона моего босса. — Нельзя сказать, что старый дион воспринял эти слова, сказанные самым сладким и почтительным тоном, благосклонно. Хотя обычно он был падок на лесть. Вотан Борович выкатил свой единственный глаз до пределов, отпущенных природой, и гаркнул:

— Вижу тебя насквозь, презренный! Убирайся, я не буду держать с тобой речь, ибо говорить с тобой — это все равно что лизать языком коровье дерьмо!

— Не спешите с выводами, почтенный Вотан, — ухмыльнулся Добродеев, по-видимому нисколько не смутившись таким приемом. — У меня ко всем вам, уважаемые, есть чрезвычайно важный, чрезвычайно насыщенный разговор. Это великая честь, что именно я могу говорить с вами. — Добродеев перешел с обрывков восклицаний, которыми он изъяснялся с Коляном Ковалевым, на вполне вменяемую манеру общения. — Я слышал, что, явившись в вотчинные земли, решили вы создать современную структуру. Очень, очень похвально! Теперь на старом опыте далеко не уедешь! Даже я, Астарот Добродеев, кандидат сатанинских наук….

— Простите, — перебил его Афанасьев, — если вы кандидат, то кто же тогда доктор… этих самых наук?

Добродеев воздел кверху указательный палец с видом назидательным и загадочным:

— О! Зрите в корень. Так вам докторская дочка скажет. — Он повернулся к Галлене и нырнул в самом почтительнейшем, самом верноподданническом поклоне. — Вы, прекрасная Галлена, даже и представить себе не можете, как ваш батюшка по вас соскучился.

Все с неприятным изумлением увидели, как в углу его глаза назрела и укрупнилась блестящая слеза и капнула на пол. Не долетев до линолеума каких-то три сантиметра, она сверкнула и, обратившись в маленький бриллиант, покатилась по полу. Эллер нагнулся и подобрал. Попробовал на зуб и, не выказав никакого удивления, сунул в карман.

Женя и подошедший Колян выпучили глаза.

— Откровенно говоря, — продолжал болтливый посетитель, — формы моего обращения к вам устарели. Вот что я сейчас сказал? «Прекрасная Галлена». В то время как вы мудро применили свои родовые имена к условиям окружающей действительности. Итак, Елена Леонидовна, — деловито кивнул он, — вы решили основать банк. О, решение верное! Только деньги, только деньги имеют власть над современным миром! И все труднее работать нам, людям и нелюдям старой закалки. Вот, к примеру, мой почтенный дедушка, черт третьей категории Бес Петрович. Вынужден уйти на пенсию по должностному несоответствию. Дело в том, что он никак не мог отойти от мысли, что вовсе не он, черт, движет паровозом, а — пар. Если он таких элементарных вещей уразуметь не в состоянии, то что уж говорить о современных компьютерах и продвинутых технологиях. Вот и списали старика на покой.

Все слушали и поочередно разевали рты, не успевая вставить и словечка. Даже громогласный рыжебородый Эллер.

— Время идет, время убегает! — неистовствовал кандидат сатанинских наук Добродеев, бегая по офису мелкими дробными шажками. — Даже сам доктор сатанинских наук вынужден приноравливаться к его требованиям. Вот, бумаги у себя в адской канцелярии распечатываем на лазерном принтере. Я скачал у него… тссс!!! — Говоря это, гражданин Добродеев оглянулся с видом в высшей степени вороватым и приложил палец к губам. При этом на макушке у него вспухли и выросли рыжие волосы, похожие на мох. — Собственно, с этим я к вам и пришел, — почти шепотом закончил гражданин Добродеев, бухаясь на диван рядом с оторопевшим Афанасьевым и толстым Поджо, безмятежно дремавшим, явно не демонстрируя никакого интереса к окружающей действительности. — Хочу предложить вам свои услуги. Вы ведь, если я не ошибаюсь, собираетесь снова овладеть миром, не так ли?

— Ты откуда знаешь? — рявкнул Эллер. Добродеев перегнулся вперед, точно его вот-вот должно было вырвать, открыл рот и медленно выговорил:

— А я, вообще, хорошо информирован. Все-таки глава российского филиала концерна «Ваде Ретро». Раньше по скудоумию и отсталости развития эту почтенную организацию именовали то адом, то преисподней, то вообще непонятно как! Причем именовали те, кто понятия обо всем этом не имел! Это-то и обидно.

— Коррроче!! — подал голос Вотан Борович, а его ворон каркнул так, что у всех присутствующих, исключая сыто дремлющего Поджо, заложило уши.

— А короче не имеет смысла. Вы же должны уразуметь, что я, собственно, за персона.

— Мы поняли, что ты за персона, — насмешливо отчеканил Альдаир. — Слыхал я от отца про ваш народец… Некоторые из ваших в его время в сатиры по найму шли, нимф там и менад тискали… знаю.

— Я хотел бы вам помочь, — продолжал Добродеев. — Нет, я все понимаю!.. — Он снова вскочил с дивана и заметался по комнате с отскоком от стен. — Вы могущественные дионы, а я простой нелюдь, хотя уважительно меня следует именовать инфернал.

— Так ты черт, что ли? — брякнул Ковалев. — У меня был один знакомый, выдавал себя за мумию Мао Цзе-дуна. Сидит в дурке.

Добродеев с достоинством пригладил свои изменчивые волосы и, прокашлявшись, заговорил:

— Да, мы — то самое, что вы, люди, называете нечистой силой. Хотя не скажите, господа. Нечистая! Я вот сейчас проехался в метро, там валялся какой-то тип, который, наверно, не считает себя нечистой силой. Ну от него разит так, что у меня слезы потекли. Нечистые! Мы такие же полноценные жители планеты, как и вы, люди. И не надо называть нас чертями, бесами, демонами, дэвами да еще барабашками какими-то… надо соблюдать политкорректность. Вот попробуйте назвать в Штатах афроамериканца нигером. Так вас по судам замытарят. А мы!.. Зовите нас просто: инферналы. Да, мы другие! Просто мы немного в другой плоскости… У нас тоже — население. Поменьше, конечно, чем у вас, людей, но миллионов сто будет. Но у нас, признаться, таких безобразий, как у вас здесь, не творится. Нет, были отдельные отшепенцы нашего рода, которые безобразничали у вас, у людей. Так ведь и люди в нашем мире бедокурят так, что не приведи господи… тьфу! До чего договорился! — Астарот Добродеев высунул малиновый язык, и на его кончике вспыхнуло и увяло ядовито-желтое пламя, а сам инфернал сморщился от боли.