Моя бывшая телохранительница обрадовалась, и я поняла, что обиды на Леголаса она не держит. Да, из чувства долга могла бы тогда напасть, но сейчас приветствовала нас, как божественную пару. То есть, возможные счёты меркнут перед тем, что принц является консортом и на алтаре сделал всё, как надо.

Какой у неё счастливый, устремлённый в себя взгляд, какие мягкие и плавные движения! И при этом видно, что эмоционально нестабильна. Когда я взяла её руки в свои и наобещала, что она легко выносит и родит здоровеньких младенцев, — Мортфлейс заплакала. Я вздохнула, подумав, что это у неё гормоны играют, и поутешала. И постаралась уйти поскорее — чувствую я себя сапожником без сапог, а чужому счастью завидовать нечего. Да и думать об этом смысла нет — Ланэйр же всё по полочкам разложил. Нет так и нет, не стоит себя травить. Но жаль.

Пуща завораживающе прекрасна, когда её показывает тебе эльф. Таким покоем и светлой силой веяло от древнего леса, что уже к вечеру я перестала думать, не надо ли мне побыстрее исчезнуть из этого мира. Не хочу быть причиной бед и кровопролития, но, в конце концов, эльфы светлы и прекрасны, и как-нибудь обойдётся. Ородруин подождёт.

Леголас не торопился обратно, я тоже. Мне нравилось, что я пахну лесом и принцем, и что мы как будто одни в зелёном океане. Была счастлива.

Дня через три, когда мы сидели у костерка на берегу реки, из темноты вынырнул королевский олень, и Трандуил церемонно поприветствовал сына, после чего молча подхватил меня к себе.

Поразительно, как легко олени движутся по чаще, гораздо легче лошадок. Я сначала решила, что король сердится и хочет увезти меня во дворец, но Трандуил в ответ на эти мысли мирно усмехнулся:

— Irima, я не хочу, чтобы ты смущалась мыслями о том, что твои крики слышны моему сыну, только и всего. И да, сейчас сердиться будешь ты.

Меня тут же начали смущать мысли о том, что он имел в виду, а потом дошло: горячих источников и расслабляющего травника поблизости не имелось, зато возбуждение короля я чувствовала очень хорошо.

Он уже остановился и снимал меня с оленя.

— Что ж, в следующий раз ты подумаешь, стоит ли надолго уезжать. Встань, упрись руками в дерево.

Я встала, ещё не веря, что он собирается так, сразу, и охнула, когда он упёрся и начал проламываться внутрь без подготовки.

— Больно!

— А мне хорошо. Потерпи, irima… я очень хочу, я так соскучился…

Шёпот был сладок, и отчасти действовал, как обезболивающее, но Трандуил был тороплив и не дожидался, пока я расслаблюсь. Так жёстко и скомканно он никогда этого не делал, и я поняла, что правда соскучился, и старалась терпеть, но не выдержала и заскулила, когда он втиснулся ещё немного.

— Всё-всё, сладкая, глубже не буду, я понимаю, — с трудом, дыша сквозь стиснутые зубы, — но я так хочу, чтобы это было на ложе, и чтобы ты всхлипывала от желания, а не потому, что я раздираю твоё нежное лоно! Потерпи сейчас, я не могу больше, — и начал двигаться, всё сильнее и быстрее.

Под конец я уже действительно кричала и всхлипывала только от боли, и, когда он, кончив, нежно повернул меня к себе, мстительно вцепилась ему в грудь, но Трандуил только тихо засмеялся:

— Ну прости меня, прости… ты так сладко лишаешь дыхания, я не мог удержаться. Вольно ж тебе уезжать от меня… Я же знаю, ты думаешь, что равных мне в постели нет. Но для того, чтобы было так, нужна эта самая постель! Я король, и из мальчишеского возраста вышел, валяться по земле мне не нравится. Сейчас я верну тебя сыну, но возвращайтесь — или я начну сердиться.

И вернул — раскрасневшуюся, заплаканную. Леголас, неподвижно сидевший у костра, взглянул на меня, а потом на отца, уже с тенью гнева. Тот надменно встретил взгляд и молча развернул оленя.

Руки и ноги тряслись, и взгляд принца мне не нравился; не хотелось отвечать на вопросы. Тихо уселась на брёвнышко, закутавшись в одеяло. Он вздохнул, и, похоже, оставив намерение выспрашивать, просто присел рядом и обнял. От его шелковистого тепла начинавшееся нездоровье тут же ушло, жизнь наладилась. И я не знаю как, но мы ещё три дня протаскались по лесу.

Под вечер третьего дня собралась страшенная гроза. Небо вспыхивало сиреневыми зарницами, и Леголас, было решивший заночевать в живописном местечке неподалёку от дворца, поднял на небо взгляд и нахмурился:

— Отец сердится. Эту грозу вызвал он, — и начал собираться.

Доехали мы за пару часов, и за это время совершенно вымокли под хлещущим ливнем.

Трандуил, сама доброта и радушие, встречал на входе:

— Блодьювидд, ты совсем продрогла, ну как же так…

В сторону сына владыка выдал ядовитый пассаж на квенья. Я уловила, не веря ушам, что любой эльф уже опасается пойти в любую сторону, чтобы не быть смущённым видом совокупляющегося наследника, и что эти прогулки без штанов недостойны аранена.

Тот только выпрямился и пожал плечами:

— Я консорт.

Взгляды отца и сына скрестились, и владыка усмехнулся:

— Ну-ну.

И более ничего не сказал, в мою же сторону приветливо распахнул руки.

Чувствуя, что соскучилась и по королю, и по благам цивилизации в виде горячей воды, еды и сухой постели, благодарно кивнула и вплыла всей своей промоклостью в его участливые объятия. Оно конечно, холодный ливень очень способствовал таким ощущениям, но владыка предупреждал… да и правда же соскучилась.

— И я, irima, — голос короля был бархатист и намекал на всевозможные удовольствия, — пойдём погреемся.

На следующее утро, продрав глаза к завтраку, удивилась, не встретив на нём принца. Скосилась на короля, но спросить ничего не успела.

— Нет, не на гауптвахте. Услал я твоего консорта, — в этом месте была выдержана насмешливая пауза, — по делу. На пару недель. Ходят слухи, что на границе снова появились огромные пауки, которых давно не видели. Скорее всего, враньё. Но пусть проверит. Неделя туда, неделя обратно… Заодно проветрится. Аранен любит путешествовать.

Смотрела на владыку с удовольствием: какой красивый и какой ядовитый! И яд разбрызгивает эдак непринуждённо, с изяществом. Видела как-то в зоопарке, как бегемот какает. Феерическое зрелище: маленький бегемотий хвостик, крутясь пропеллером, разбрызгивал жидкие фекалии во все стороны. И сейчас вот вспомнилось вдруг.

— Ах, irima, рад тебе нравиться, — и на щеке появились весёлые ямочки от улыбки, — отдохни, побудь только со мной… это будет справедливо. Но есть и другие резоны: со дня на день прибудет владыка Элронд. Не исключаю, что в его свите найдутся дурни, желающие умереть на поединке в твою честь. Поскольку консорта два, вызванным может быть любой. Так пусть вызовут меня: я убью наверняка.

Охнула про себя, осознав что да, это возможно. Трепетно и благодарно пожала холёную большую руку, в который раз удивившись её красоте. А ведь Леголас, конечно, увиливать от поединка не стал бы. Наказание и высылка на пару недель кстати пришлись.

— И ещё одно: он скоро вернётся, но я хочу, чтобы до дня середины лета между вами ничего не было. Скучай по нему — тогда, возможно, во время обряда у тебя будет меньше искушения уйти от нас так рано. Я думаю, что для богини нахождение в мире дольнем не такая уж радость, и ты, не осознавая этого, стремишься вернуться сама к себе, стать духом — и хочу задержать тебя, как смогу, — Трандуил печально вздохнул.

Смеясь, заверила, что никуда не собираюсь, и что жизнь моя хороша до невозможности.

Придя с завтрака, привычно умостилась на террасе со словарём ругательств и вспомнила про письмо Ланэйра! Ужас, неделю назад получила, и даже не открыла, не то что ответить! Вздыхая, пошла искать. Подаренные книги уже были заботливо выставлены на полочке над камином, и письмо лежало на ней же.