Есть лишь одно разумное решение. Я должен пожертвовать Кассией.

С этой мыслью мне как будто сердце вырвали из груди. Нет, даже хуже. Я знал это по личному опыту. Мое сердце отрастет, однако, если я оборву жизнь Кассии, это уничтожит во мне что-то, что не сможет исцелить даже вечность.

Итак, надо трезво смотреть на вещи. Я оставил на ее плече едва ощутимый поцелуй и незаметно взял клинок. Будет лучше покончить с этим прямо сейчас.

– Посмотри на меня.

Как бы тяжело мне ни было, нужно хотя бы иметь мужество смотреть при этом ей в глаза. Я не стал бы закалывать ее в спину. Кассия всю свою жизнь провела в одиночестве. Смерть она так же встречать не обязана. Я буду держать ее и избавлять от страха, пока она не сделает последний вздох.

Она медленно подняла голову. Ее взгляд нашел мой и утопил меня в своей бездонной полночной синеве. Она ни о чем не догадывалась. Единственное, что она чувствовала, – это горе, стыд и все же каплю надежды. Последнее она сама еще не осознавала, но я воспринимал ее эмоции как свои собственные. Она верила в то, что я ей помогу, в то, что я ненавидел Януса так же сильно, как и она, и в то, что она уверена во мне. Она мне доверяла.

– Прости меня, – тихо произнес я. Извинение за все, что уже случилось, и за то, что случится сейчас. Никогда прежде я не ненавидел себя так сильно, как в это мгновение. Я не заслуживал ее доверия.

Кассия коснулась моей щеки и выдохнула:

– И ты меня. Я бы очень хотела тебе помочь.

Казалось, что от ее нежности все мое существо рассыплется на осколки от боли. Кинжал отяжелел у меня в руке. Я не должен был оставлять ее без защиты. Это моя ошибка. Все это – моя ошибка. В отчаянии я прислонился лбом к ее лбу, стараясь запечатлеть в памяти ее лицо, ее запах, ее голос…

– Но, может быть, – пробормотала она и измученно мне улыбнулась, – я все равно смогу тебе помочь, если в качестве исключения ты позволишь мне спасти тебя. У меня есть…

Ее улыбка меня добила. Мне нужно еще раз ощутить ее вкус. Словно сам не свой, я притянул ее к своим губам. Она и представить себе не могла, как и сколько раз уже меня спасла. Она делала это даже сейчас, когда обвила меня руками и приняла мой поцелуй – приняла меня таким, какой я есть. А когда у нее вырвался тихий хрипловатый стон, я потерял контроль. И осознавал при этом, насколько эгоистично себя вел. Я давал ей надежду, хотя надежды не существовало. Однако теперь это все равно не играло никакой роли. Продолжая сжимать в руке клинок, я поднял ее и понес в кровать. У меня появилась зависимость от этой женщины. Да, она воровка. Она проникла ко мне в разум и украла сердце. Холодное сердце демона. За это она заплатит самую высокую цену, которую только мог заплатить человек. Но сначала я подарю самому себе еще одно воспоминание. Воспоминание о той, которая на самом деле уже потеряна. В последний раз. Я должен почувствовать ее в последний раз.

Тяжело дыша, я уронила голову на подушку и ощутила, как все мои чувства захлестнули волны удовольствия. Руки Бела обнимали меня так по-собственнически, что я практически не могла пошевелиться, в то время как сама я так цеплялась за него, будто одна лишь его близость прогонит все тени, притаившиеся в моих мыслях. То, как мы набросились друг на друга, не имело ничего общего с чувственной, сладострастной легкостью вчерашней ночи. Это было безумное вожделение на грани отчаяния, которое выходило далеко за рамки только физического влечения. Я боялась, что из-за моей отравленной души он отвернется от меня. Но он не посчитал меня ущербной и не обвинил в своем проигранном споре. Напротив, когда он смотрел на меня, я чувствовала себя желанной, драгоценной и защищенной. Я нуждалась в этом сильнее, чем думала, сильнее, чем в воздухе, чтобы дышать.

Я открыла глаза и теперь смотрела прямо в возбужденное лицо Бела. От отголосков нашей эйфории его глаза потемнели. Похоже, он, как и я, не в состоянии говорить. Что бы это ни было, оно поглотило нас обоих.

Со временем мой пульс пришел в норму, но Бел не расслабился. Плечи у него подрагивали, а между хмуро сдвинутых бровей образовалась упрямая складочка. Внезапно он спрыгнул с меня и ушел в сад. Я растерянно проследила за ним взглядом, и вдруг мое внимание привлекло что-то блестящее возле моей головы. Медный кинжал Бела. Клинок загнали так глубоко в простыню, подушку и матрас, что он даже воткнулся в дерево под ними.

Я не знала, когда или почему Бел это сделал, но не испугалась. Я волновалась. Волновалась за Бела. Он гордое создание. Мне было легко понять, как трудно ему проигрывать кому-то вроде Януса. И я догадывалась, какую боль ему причиняла потеря дома.

– Подними стены, – донеслась до меня его просьба. Он не повернулся ко мне, однако по глухому голосу я поняла, что ему не нравилась моя жалость.

Исполнять его желание я не стала. Пока нет. Теперь пора наконец рассказать ему про Танатоса. И когда я это сделаю, он должен знать, что я говорю правду. Так что я встала с кровати и попробовала завернуться в простыню. Однако кинжал пригвоздил ее к каркасу кровати и настолько прочно засел в дереве, что у меня не получилось вытащить его даже с третьей попытки. Скривившись от разочарования, я сдалась и отправилась к Белу даже без простыни. Он прислонился к одной из колонн и мрачно наблюдал за закатом. В небе сгущались облака, безостановочно меняющие форму на ветру.

Обняв Бела сзади и прижавшись к его спине, я почувствовала, как его сильное тело вздрогнуло. У меня на губах заиграла улыбка. Мне нравилось, что я способна вызвать у него такую реакцию. И между тем я официально признала себя сумасшедшей. Совершенно ненормальной. Моя тайна раскрыта, на кону стояла моя жизнь, но я думала лишь о том, как же это восхитительно, что рядом с Белом все опасности казались чуть менее страшными.

Я услышала, как он вздохнул.

– Ты во мне ошибаешься, – несчастно пробормотал Белиал.

Несомненно, это комментарий к тому, что я сейчас ощущала.

– Нет, не ошибаюсь, – тихо возразила ему я, давая почувствовать свою уверенность. – И именно поэтому теперь я попрошу тебя меня отпустить. С Колдовским ларцом. – Я спокойно продолжала прижиматься к нему и ласково гладила мышцы его живота. Это должно показать ему, что не из-за него мне надо уйти. – Скажи Янусу, что я сбежала и поэтому у тебя не было шанса победить в споре.

Ни удивления. Ни ярости. Ни единого движения.

– К сожалению, все чуть сложнее, – сообщил он мне. – Благодаря метке у тебя на шее Янус найдет тебя где угодно. А если не сумеет, то поймет, что я тебе помог и спрятал.

– Ты и не должен мне помогать. Мне нужно добраться только до цирка, там Та…

Раздался оглушительный треск. Еще прежде, чем я почувствовала запах холодного дыма и крови, Бел уже отреагировал. Его сила обволокла меня и из ничего соткала темно-синее платье. Не иллюзию, а действительно настоящую ткань. Не знала, что такое возможно. Когда я подняла взгляд, Бел стоял между мной и входом. Теперь он тоже оказался одет в жутко-черную тунику. В руке сверкнул медный кинжал. Я посмотрела на кровать. Как…? Ясно, что демоны передвигались быстро, но такое…? В мгновение ока Бел подумал обо всем и даже набросил одну из простыней на Колдовской ларец, чтобы защитить его от любопытных глаз. Глаз, как у Януса и отряда его преторианцев, которые как раз ворвались внутрь.

«Стены! – скомандовал мне Бел. Я повиновалась и высоко подняла свой барьер. – И держись за мной!»

С огромной радостью. Я в любом случае не могла сдвинуться с места, когда Ужас Рима с искаженным от гнева лицом остановился перед Белиалом.

– Где моя душа? – выплюнул Янус вместо приветствия. У меня на спине выступил ледяной пот.

Он знал.

Янус знал, что флакон пропал.

– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь, – прорычал Бел. – Но я не очень-то люблю, когда нарушают мои личные границы.