Мост заканчивался перед викторианским дворцом. Дикий виноград оплетал трехэтажный фасад. На деревянных воротах была изображена стрела, аналогичная символу на двери портала. Здесь заседал Верховный Совет?

– Времени на туристическую программу у нас не остается. Отсюда мы пройдем кратчайшим путем до Критериона. Поэтому не копайтесь. Вас уже ожидают, – сказал Элиас и вошел во дворец. Не сводя глаз с невероятного города, я последовала за праймусом и вдруг оказалась под ослепительными солнечными лучами. Безоблачное небо растянулось над восхитительным садиком. Цветы всевозможных видов росли вдоль извилистой гравийной дорожки. Цвета и роскошный аромат цветения были настолько яркими, что мне пришлось пару раз моргнуть, чтобы убедиться, что я не спала. Я озадаченно развернулась. Разве мы сейчас не вошли в дом? Позади меня возвышался точно такой же фасад такого же дворца с таким же диким виноградом. Сквозь открытую дверь мне все еще было видно мост, по которому мы пришли.

Эм… ну ладно?

«Здесь ничто не является тем, чем кажется. Постарайся об этом не забывать». – Голос Люциана вернул меня обратно в реальность. Я сразу же ускорила шаг и вернулась на свое место в нашей процессии. На другом конце сада Элиас открывал неприметную дверь. На ней тоже была гравировка в виде острия стрелы. За ней простиралась тусклая бездна. Укороченная версия первого моста вела к ветхому, изрисованному граффити панельному дому и кончалась у входной двери, рядом с которой висела обшарпанная табличка со звонками – с наконечником стрелы.

Стараясь не обращать внимание на таинственный знак, я пошла за Элиасом по пропасти между домами.

А там вместо грязной лестничной клетки меня ждала глубокая ночь. По унылому асфальту стучал дождь. На противоположной стороне улицы висела сломанная неоновая вывеска с надписями на китайском языке. Зеленый свет отражался в луже. Слышался шум двигателя. Похоже, он приближался. Рука Элиаса вытянулась и остановила меня. В тот же момент мимо промчались два тюнингованных кабриолета с орущими пассажирами. Я в недоумении вытаращилась им вслед.

– Патрия не во всем соответствует вашей реальности. Но если тебя собьют, ты будешь такой же мертвой, как и в человеческом мире.

Я зло уставилась на праймуса. Если я была тут новенькой, еще совсем не значило, что я была глупой. Я высвободилась из его захвата и сложила руки на груди.

– Постараюсь запомнить.

Элиас никак не прокомментировал мой сухой тон и двинулся дальше. Однако я все-таки разглядела хитрую улыбочку у него на лице. Я закатила глаза. Видимо, высокомерие – это их семейная черта…

Мы немного прошли вниз по ночной улице и зашли в забегаловку. Элиас напрямую устремился в заднюю часть заведения. Повар закинул во фритюрницу несколько вонтонов[29]. Он определенно был праймусом. Потому что резкий запах острой пищи и застарелого жира шел не только из кухни. Я еще удивлялась этому бессмертному с его абсолютно обычной работой, когда выкрашенная красной краской дверь привела нас назад в потусторонний дженговый мир Патрии.

В тени готической церкви мы зашагали дальше. Религиозное строение высилось на старом здании вокзала. За витражными окнами я заметила людей, которые садились в поезд. По другую сторону улицы расположился охотничий домик с открытой дверью. За ней простирался густой хвойный лес. Не веря своим глазам, я помотала головой. Здесь внутри как-то оказывалось снаружи.

Люциан обогнал меня и ускорял шаг, пока не догнал брата. Я прекрасно понимала, почему он так безразлично вел себя по отношению ко мне, но все равно это было как-то непривычно. Я раздосадованно наблюдала за двумя братьями. Они были похожи ростом и телосложением, но Элиас выглядел менее крупным. Его спину украшали пять параллельных линий, вокруг которых вилась шестая. И близко не так красиво, как феникс его брата. Чтобы избежать соблазна продолжать глазеть на спину Люциана, я отстала и поравнялась с Гидеоном.

– А где все праймусы? – спросила я, понизив голос. – Для города тут слишком мало чего происходит.

Он, посмеиваясь, взглянул на меня сверху вниз:

– Мы передвигаемся только по общественной территории. У семей праймусов есть свои собственные личные участки.

– Хочешь сказать, здесь все-таки есть нормальное жизненное пространство?

– Ты заметила символ на дверях? – Я кивнула.

– Это знак Лиги. Увидишь дверь с иным символом… лучше не входи. – Немного помедлив, он добавил: – А лучше вообще никуда не ходи одна.

Я скривилась. Здорово, мне так доверяли…

– И полагаю, большинство из них в Критерионе, чтобы наконец-то самим лицезреть Изару, – договорил мистер Росси, который прислушивался к нашему разговору.

«Замечательно».

Мы прошли еще четыре здания и четыре прилагающихся к ним мира, прежде чем последняя дверь с символом стрелы выпустила нас на свободное пространство. Внезапная пустота стала для меня такой неожиданностью, словно я врезалась в стену. Здесь не было домов, мостов, города – лишь черные стеклянные полы, насколько хватало глаз. Над ними нависало серое небо. Где-то на горизонте черный и серый сливались и образовывали длинную линию, которая была единственным ориентиром в этой пустоши – исключая, естественно, дверь, через которую мы вошли. Она стояла, опираясь лишь на зеркально-гладкую плоскость – в окружении других, которые выстраивались в дугу и где-то в необозримой дали замыкали круг.

«Мы на месте», – предупредил меня Люциан, пока мы шли за его братом. Я очень осторожно ступала по стеклянной поверхности. Относительно нее меня терзали сомнения. И чем дольше я на нее смотрела, тем сильнее мне казалось, что я стояла посреди замерзшего океана, в глубинах которого трепетало темное ничто.

«Тогда куда так торопится твой брат?»

Мало того, что мне бы хотелось потратить больше времени на осмотр Патрии, так скорость Элиаса в комбинации с моими шпильками оказалась за гранью моих возможностей.

«Потому что примерно через десять минут мы должны быть в Критерионе».

«Что?! – Кто нарушил график? – А куда делись наши семьдесят два часа? Должно было остаться минимум четыре…»

«В Патрии все подчиняется собственным законам, – пояснил Люциан. – Даже время».

Я сдержала едкий смех:

«Да что ты говоришь…»

Не знай я наверняка, могла бы поклясться, что у Люциана затряслась спина.

«Здесь время течет медленнее, Ари. После моего ухода Совет устроил трехчасовой перерыв, что в нашем мире соответствует семидесяти двум часам».

«Ох».

Но в этом же вообще не было смысла. Я могла понять, зачем создавали миры, где время пролетало медленнее. Так туда можно было сбегать, делать все, что душе угодно, а затем, когда для тебя проходила чуть ли не вечность, возвращаться в реальный мир всего на пару минут позже. Но наоборот?

«Бессмертные не ценят время. Тут все вертится вокруг могущества. Они думают только об эффективности их доходов. Шесть месяцев в твоем мире равняются неделе в Патрии. А теперь скажи мне: какой праймус станет ждать эмоции полгода, если может получить их в течение семи дней?»

«Ты же не серьезно?»

Задумавшись, я чуть не врезалась в Люциана и Элиаса. Два бессмертных брата разошлись, открывая взору нечто, от чего во мне проснулось желание оказаться где-нибудь очень далеко.

Стеклянный пол жутким кратером спускался на глубину этажей в десять. Перед нами развернулась чудовищная арена, от первого до последнего места заполненная праймусами в темных одеяниях. От энергии, которая хлынула на меня, я не могла вздохнуть, а воздух вокруг загудел.

– Добро пожаловать, девочка-полукровка, – над Критерионом разнесся колючий голос. Десятки тысяч праймусов встали как один и повернулись ко мне. – Ступи же в Тихий омут и предстань пред нашим судом.

Сто девяносто две ступеньки вели вниз на арену из черного стекла. Я сосчитала их все, чтобы не зацикливаться на буравящих меня взглядах бессмертных зрителей. Сама себе я казалась зайцем, который случайно забрался в волчье логово. Внизу нас окружала метровая стена из того же стеклянного материала, что и ступени. Она отделяла зрительские трибуны от зловещего центра арены: круглой площадки, еще более черной и блестящей, чем остальная часть этого сюрреалистического сооружения – как озеро черного лака. Вероятно, это и был Тихий омут.