Я мрачно улыбнулась:

– Заменитель папочки настолько не давал тебе расслабиться, что на этот раз ты не в курсе нового положения дел? – Мои пальцы демонстративно переплелись с пальцами Люциана.

– Похоже на то, – пробормотал Тристан.

– Вопрос в том, сдержишь ли ты свое слово.

Откровенно говоря, это не имело значения, но мне было любопытно. Я с интересом воззрилась на него.

– Даже если ты никогда не хотела в это верить, Ари, – сказал он печальным голосом, – но я никогда не был твоим врагом.

Он кивнул ведьмам, которые удерживали Лиззи. И в тот же момент они зашевелились, чтобы привести нам мою подругу.

Хохот Танатоса стал громче. Битая плитка зазвенела, а бетон откололся, когда он вновь поднялся на ноги из разлома.

– Какая трогательная сцена! – воскликнул он и похлопал по пальто, сбивая пыль. – Сын, которого у меня никогда не было, и дочь, которую я точно не хотел видеть такой, пришли к полному согласию.

Ледяные голубые глаза превратились в две глубокие черные бездны. Воздух завибрировал от его силы.

О да, мой отец вернулся.

Поведение Тристана сразу же изменилось. Он выглядел встревоженным и даже почему-то разочарованным.

– Я дал им слово, Танатос.

– Кого это волнует? Я же не давал.

Ведьмы, которые вели ко мне Лиззи, передали ее Неро. Другие запирали двери и остатками крови Люциана чертили дополнительные печати на стеклах.

Все знали, что делать, потому что мой отец заранее спланировал происходящее. Все, кроме Тристана.

Люциан отпустил мою руку и достал свой ациам. На оружии брахиона тут же вспыхнула гравировка.

– Это было твоей ошибкой, Танатос, – сказал он своему бывшему наставнику. – Ты еще слаб, а я благодаря тебе стал гораздо могущественнее, чем в последний раз. Тебе не победить.

– Ох, Ариана, – радостно протянул отец. – Кажется, у меня дежавю. – Мимолетного движения рукой хватило, чтобы Лиззи упала на колени, глотая воздух. Так же, как прежде он проделал это в катакомбах с моей матерью.

«Каким бы ни был твой план, малышка, сейчас самое подходящее время, чтобы меня в него посвятить», – выдавил Люциан.

Я кинула взгляд на часы. Пятнадцать секунд.

Недостаточно времени, чтобы посвятить Люциана.

«Просто доверься мне», – ответила я ему.

Хотелось верить, что Гидеон будет пунктуален.

– Я не стану во второй раз отдавать тебе мою душу, Танатос, – громко произнесла я. – И наплевать, чем ты собираешься меня шантажировать.

Отец с ненавистью оскалился.

– Знаю, Ари. – Он скинул пальто с плеч и вытащил свой ациам. – Тогда я создам себе новую. А долгожданное удовольствие наконец-то тебя прикончить в любом случае стоит нескольких десятков лет ожидания.

«Ари, спрячься за мной!» – приказал Люциан. Я скрепя сердце проигнорировала его.

– Хватит с меня твоих игр, Танатос.

– Не значит ли это, что ты сдаешься? – с сумасшедшей ухмылкой поинтересовался он.

Я глубоко вздохнула.

Доводи всё до конца!

– Нет, Танатос. Я бросаю тебе вызов на Тихом омуте! Рамадон будет моим свидетелем.

На какой-то момент воцарилась гробовая тишина.

Потом ночь прорезал низкий гул. Пол задрожал. Ведьмы заметались, а первый шок моего отца сменился безумным хохотом.

– Ты вызываешь меня?! – закричал он сквозь грозный шум. – Ах ты тупая стерва! Ты не можешь меня победить!

У меня начало покалывать ноги. Появилось чувство невесомости. Кто-то схватил меня за плечи. В глазах Люциана читалось чистое отчаяние.

«Прости меня», – прошептала я.

– Неро! Тристан! – проорал Танатос. – Уведите девчонку. Если я не вернусь, вы знаете, что делать! – Его образ затрепетал. Как и мой.

Время истекло. Судьба Лиззи уже не была в моих руках. Итальянский колдун дотянулся до руки моей подруги. В этот миг все окна бассейна взорвались. Осколки зависли в воздухе. Входная дверь треснула. За ней стоял Тоби с горящими зеленым светом глазами и руками. Он сжал кулаки, и осколки понеслись на визжащих ведьм. Неро попытался прикрыться своей заложницей. Тоби взял его на прицел. Гидеон, Райан и Аарон прорвались в бассейн мимо него. Тристан собрал на ладонях голубое пламя и встал на пути у охотников, но был сбит с ног искрящейся серебристой энергией, и рухнул на пол бассейна. Бел спрыгнул вслед за ним.

– Если хочешь поиграть, найди кого-нибудь своего уровня, – проговорил праймус с черными глазами. Гул становился всё громче. Люциан что-то сказал, но я уже не смогла его понять. Меня захлестнула давящая волна, вышибла воздух из легких и утянула меня за собой.

Черная вода.

Холодная и зеркально-гладкая. Мои руки утопали в ней до локтей. Лицо отражалось на водяной глади. Грязное. В крови. В глазах была жесткость и решимость. Я сама себя больше не узнавала.

– Ариана Моррисон, из всех старейшин ты призвала меня следить за этой дуэлью. Назови мне причины этого вызова, и я решу, достойны ли они, – прозвучал голос Рамадона на просторах Критериона.

Я подняла взгляд. Трибуна заполнялась одетыми в черное праймусами. Тысяча быстро превратилась в две, пять, десять тысяч. Все они непонимающе уставились на затопленную водой арену.

Но не я была причиной их недоумения. Намного вероятнее, что это был праймус, который недалеко от меня тяжело поднимался в черной жиже. Он был в обличье Уилсона Харриса, но соплеменники безошибочно опознавали в нем брахиона, которого считали мертвым.

– Не будет никакой дуэли, пока я не узнаю, что здесь происходит! – в слепой ярости процедил Немидес. Очевидно, он не привык к сюрпризам. И ему это не нравилось. – Возьмите Танатоса под стражу и его дочь тоже!

Гвардейцы задвигались, чтобы исполнить его приказ. Я испугалась. Мой план не мог потерпеть такую неудачу.

– Стоять! – Голос Рамадона и его потрескивающая сила хлынули на арену. Все замерли. Никто не смел дышать. – Дуэль на Тихом омуте – это священная традиция. Дуэлянты находятся под защитой старейшин.

Зазвучал странный смех. Видимо, мой отец освоился с поглощающим магию эффектом Тихого омута и теперь стоял на арене с поднятым ациамом и широкой улыбкой. Он развлекался на всю катушку.

– Да, дуэлянты находятся под защитой старейшин, – громко повторил он, буравя меня взглядом. – А победителю предоставляется право свободного прохода из Патрии. Так гласят правила. Ты этого не знала, моя опрометчивая дочурка?

Честно говоря, нет, но это к делу и не относилось. Если я умру, то заранее отдам свою душу Люциану. Тогда Танатос мог убегать как угодно далеко – Люциан его найдет и заставит заплатить за всё. Вообще-то это был только план Б. Если был шанс это предотвратить, я действительно не хотела сегодня расставаться с жизнью. В конце концов, на кону стояло гораздо больше, чем просто победа над отцом.

– Я этого не допущу! – прогремел Немидес. Его сила вспыхнула – в прямом смысле этого слова, потому что воздух наполнил тяжелый запах огня, жара и моря пламени, уничтожающего всё на своем пути.

На Рамадона это не произвело почти никакого впечатления.

– Хочешь выступить против одной из наших древнейших традиций? – поинтересовался он с опасным блеском в глазах. Глава Совета и хронист не сводили друг с друга взглядов на протяжении нескольких ужасающих секунд, после чего Немидес все-таки опустил глаза.

– Нет, – процедил он, старательно сдерживая гнев. Даже для него существовали какие-то границы.

Отец снова засмеялся. Хронист отреагировал на это с надменной снисходительностью и повернул голову ко мне:

– Каковы твои обвинения?

Я аккуратно встала. Небольшие волны, вызванные моим движением, тут же растворились. В вертикальном положении вода доставала мне до колен. Я сделала глубокий вдох и обратила свои слова ко всем собравшимся праймусам.

– Танатос предал Лигу, – начала я. – Он инсценировал свое похищение и смерть, чтобы в теле лидера «Омеги», Уилсона Харриса, спланировать свое восхождение в качестве диктатора. При этом он создал меня, полубрахиона с душой, которая никогда не угаснет. Вы называете ее Изарой, бессмертным пламенем. – По трибунам прошел шепоток. – Он вооружил корпорацию «Омега», сотрудничал с ведьмами и выжидал восемнадцать лет, пока моя душа станет достаточно сильна, чтобы использовать ее. Затем он против моей воли проник в мой разум и принудил меня передать ее ему. Но я победила его и отняла его силу. – Ропот перешел в испуганное волнение. Я повысила голос, чтобы перекричать его и вернуть их внимание. – Но теперь он вернул ее. Поэтому я требую от своего отца расплаты за то, что он предал меня, Лигу и ее союзников.