– Это против нашего соглашения!

– Ах, заткнись, Люциан! – скучающим тоном ответил отец. Повисший на его шее взбешенный брахион, похоже, ни капли его не беспокоил. Вместо этого он приподнял плечи и сыграл невинно обвиненного. – Да я просто поскользнулся, и рука дрогнула. Типичная человеческая рассеянность. – Он высвободился из захвата Люциана и привел в порядок одежду. – Когда стану праймусом, такого со мной уже точно не случится.

Люциан несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул и снова взял себя в руки. Больше не удостоив Танатоса взглядом, Люциан пошел ко мне. Отец отметил это с дьявольской ухмылкой.

– Возвращаясь к теме нашего разговора… – пробормотал он. А потом поднял руки и повысил голос: – Мы собрались здесь сегодня, – затянул он свою версию венчальных клятв, – чтобы отпраздновать мое воскрешение из смертных!

Еще десять минут.

Зеленый и голубой свет растекался от ладоней Неро и Тристана. Он перепрыгнул через ациамы и наэлектризовал кровь на полу. Хотя мне было дозволено не снимать ботинки, я ощущала потрескивающую энергию колдовства как уколы в подошвы. Боль шла от Танатоса, поскольку он – вместе с Люцианом – стоял босиком в путанице подергивающихся молний и крови.

На своем табурете я чувствовала себя более чем неловко, но этот Неро настоял на том, чтобы я сидела. От меня зависел весь ритуал, и он явно волновался, что я могла не выдержать.

Звучало многообещающе…

Временно бывший муж Полины оказался опытным колдуном. Тем временем я уже догадалась, что само колдовство было предложено не им, а он просто заменял жену, при этом чувствуя себя в крайней степени неуютно. Ничего удивительного, учитывая, каких врагов он себе наживал… Начиная с Бела, Элиаса и Лиги и заканчивая Плеядой, Люцианом и мной.

Между тем он тихо выругался по-итальянски, причем я много раз слышала, как употреблялось слово «amore»[44]. По всей вероятности, он все еще любил свою заурядную Полину, несмотря на их сложный брак.

Люциан и Танатос стояли друг напротив друга. Я оказывалась ровно между ними.

Мой отец порезал себе запястье. По сравнению с его предыдущим подлым нападением в этот раз мне было почти не больно, когда рана отразилась у меня. Возможно, потому что в этот раз я была к ней готова. А может быть и потому, что мой отец слишком уважал свою смертность и свою артерию. Ему не хотелось умереть еще до того, как мы вообще начали ритуал.

Люциан был следующим. Он взял нож у Танатоса и повторил процедуру. Разрез он сделал глубоким, чтобы из-за его исцеляющих бессмертных сил рана тут же не затянулась. Я даже знать не хотела, сколько раз ему пришлось полосовать себя ножом, чтобы дать достаточно крови для колдовства.

Оба синхронно вытянули передо мной руки.

Я подавила в себе отвращение и положила ладони на порезы. Так мне до этого объяснял Неро. По его словам, в мире магии кровь была чем-то наподобие оптоволоконного кабеля. И теперь мне нужно было легко и просто извлечь силу Танатоса из Люциана и перенести ее в отца. Затем Неро и Тристан реанимируют его, вытянув остаточную энергию из ациамов и загнав ее в сердце Танатоса, словно сверхъестественный дефибриллятор. Это должно было отделить осколок моей души, вновь превратить моего отца в праймуса и разорвать нашу нежеланную связь.

Согласно теории Полины.

Закрыв глаза, я проникла в сущность Люциана. Так как на этот раз он открылся мне и – в отличие от прошлого раза по пути из Патрии – не сопротивлялся, спустя долю секунды я обнаружила себя среди тысячи мерцающих огоньков. Будто бродила среди звезд. Их было во много раз больше, чем тогда. Мощь Люциана с тех пор возросла почти в два раза.

«Что дальше?» – задала я вопрос в темноту.

«Не знаю, малышка. Ничего подобного еще никто, кроме тебя, не делал – или не мог сделать. – Голос Люциана раздавался не с какой-то определенной стороны. А как еще? Я была глубоко внутри его сущности. Здесь все было Люцианом. – Попробуй отыскать энергию Танатоса».

Я отпустила себя, вглядываясь в его суть. Вся эта сила… филигранная и грубая одновременно. Не такая, как у Бела или Немидеса, тут почти не было каких-либо связей, отмеченных, клятв. Могущество Люциана не было связанным или зависимым.

Только одна область, казалось бы, сюда не вписывалась. Ее словно отделяли особенно темные тени. Я сразу сообразила, что нашла сущность Танатоса, так как она медленно, но неуклонно двигалась ко мне. Она была здесь по ошибке. Мой отец погиб не от руки Люциана. Я передала ее Люциану, потому что была всего лишь человеком, а мое смертное тело не смогло бы принять эту чистую энергию. Поэтому сущность Танатоса опознала меня как хозяйку. Она безудержно ворвалась в меня. Зимний холод бассейна покинул мои конечности. Мне стало тепло. Нет, мне стало жарко. Я сгорала изнутри.

«Ари, твое тело на пределе. Ты должна срочно передать энергию!»

Люциан был прав. Я вынырнула из его разума. Тем не менее по правой руке в меня беспрерывно вливалось жидкое пламя. Я крепче сжала запястье Танатоса и направила силу по левой руке. Отец вскрикнул. Для него это было несравнимо болезненнее, чем для меня, потому что он был обычным человеком, а не полукровкой, как я. Его боль я воспринимала как свою собственную. Чувствовала, как зашкаливал его пульс. Из носа у него пошла кровь. Легкие горели огнем. Дыхание сбилось. Скоро все было сделано. Но Танатос рухнул на колени.

– Сейчас! – заорал Тристан. Зеленая и голубая молнии объединились и понеслись к нам. Они обрушились с такой яростью, которая затмила бы любую грозу. Что-то разорвалось, что-то рванулось обратно, а потом внезапно стало ослепительно светло. Моя душа торжествовала. Она снова была целой. Отсутствующий осколок вернулся туда, где ему было место. В тот же момент бассейн сотряс удар молнии.

А потом все закончилось.

Я схватилась за сердце. Оно билось. Рывками и неровно, но билось. Тяжело дыша, я оперлась на колени, чтобы не свалиться с табурета. После этого я огляделась вокруг. Кровь и ациамы пропали. Вместо них по полу и стенам бассейна протянулись следы копоти в форме лучей, как если бы я стала эпицентром мощного взрыва. Неро и Тристана отбросило назад на несколько метров. Стоная, они как раз поднимались на ноги. Люциан встал на колени передо мной. Судя по виду, его тоже зацепило – он выглядел потрепанным, обожженным и перепачкался сажей. Последние ожоги только начали заживать.

– А я и забыл, какая у тебя сила, малышка, – тихо засмеялся он, прежде чем его зеленые глаза изучающе посмотрели на меня. – Ты в порядке?

Я обернулась в поисках Лиззи. С ней было всё хорошо. Она апатично повисла на руках у своих стражниц. Похоже, взрыв не вышел за границы бассейна. Или же ведьмы сдержали его…

Я взглянула на часы. Еще две минуты.

– Лучше не бывает, – соврала я хрипящим голосом. Чисто физически у меня все было замечательно. Я даже убедилась, что рана на щеке исчезла. Но меня грызло давящее чувство, будто свершилось что-то неправильное и злое. Мне было страшно. А это значило, что мой барьер уже не был поднят.

Вдруг прозвучало сиплое хихиканье. А может, это был кашель. Или то и другое. Танатос лежал в пробоине в стене. Кафель и бетон вокруг него были разрушены от силы удара. Тонкий слой пыли покрывал все его тело. Он не шевелился, а просто хохотал, глядя в потолок.

Мне даже не надо было спрашивать, сработал ли ритуал и в его сторону. Запах кожи и дезинфицирующего средства так густо висел в воздухе, что мне стало дурно. Это было энергетическим следом Танатоса как праймуса.

Люциан с отвращением отвернулся от своего бывшего учителя и взглянул на Тристана.

– Ты получил что хотел. Теперь отдай нам Лиззи, и мы больше не будем мешать вашему воссоединению.

Тристан ничего нам не ответил. Его взгляд перемещался с Люциана на его руку, которая лежала на моей руке. Серые глаза сузились, прежде чем на лице у него промелькнула тень упрямства.