– Ари, солнышко! – Мама со скрещенными руками решительно преградила мне путь. Ее строгий вид так не вязался с ласковым взглядом. – Буду краткой: я была слепа и упряма и прислушивалась больше к своему страху, чем к сердцу. – Она шагнула ко мне и прикоснулась к моей груди. – Ты меня этому научила. И тем не менее ты вот-вот совершишь ту же ошибку.

Я мысленно вздохнула. Мама не просто выбрала самое неподходящее время, но и, как всегда, умудрилась загнать меня в тупик. Сейчас я не хотела выслушивать ничьих советов, но и избавиться от нее я не могла, не рискуя вновь ее потерять.

– Можно мы поговорим об этом в следующий раз? – прошептала я.

– Да, можно. Раз в неделю будешь приходить на обед или ужин. Как минимум. Твой парень ведь позаботится об этом с помощью всех порталов и прочих фокусов-покусов. Естественно, он тоже приглашен, если сумеет держать свой наглый язык за зубами. Я согласна его терпеть, но только потому, что он делает тебя счастливой. Впрочем, я все равно жду от него извинений за манипуляции с моим разумом.

Сердце болезненно сжалось. Мама не знала, что Люциан погиб? И как мне ей объяснить? Я до сих пор не готова произнести это вслух.

– Пожалуйста, мам, я…

В моем подсознании промелькнула какая-то мысль. Она пахла влажной землей, дождем и ветром. Давящий зной над бушующим прибоем. Она пахла летней грозой на море.

«Малышка…»

Меня затрясло.

Это невозможно! Теперь мне чудился голос Люциана, потому что я настолько по нему скучала? Он звучал не так, как обычно. Слабо. Еле различимо. Всего лишь мысль.

«Я здесь…»

Из последних сил я задушила в себе вопль. Да, он был здесь. В моем сознании, в моем сердце, в каждой чертовой частичке моей ничтожной сущности. У меня галлюцинации. Это начало безумия? Люциан так же себя чувствовал, когда я умерла у него на руках?

Мама подошла ко мне и поцеловала в лоб.

– Знаю, знаю, – вздохнула она. – Но разреши своей старой матери сказать еще одну мудрую вещь: в этой жизни во всем есть баланс. Я очень страдала из-за твоего отца, но за это мне подарили тебя. А за все, что пришлось преодолеть тебе, ты заслуживаешь самого огромного счастья в мире. Поэтому иди уже и получи его!

Она взяла меня за плечи, развернула и показала на противоположный конец внутреннего двора. Что-то там привлекло внимание моих друзей. Нет, не что-то, а кто-то.

Кто-то, кто рядом с остальными был как последний кусочек пазла.

Кто-то, кто обессиленно опирался на Элиаса и смотрел в мою сторону.

Кто-то, чьи мокрые кудри облепили лоб.

Кто-то, кто взорвал мое сердце и наполнил пустоту во мне светом.

На бесконечность мгновения весь мир замер. Только дико стучащий пульс напоминал мне, что это не сон. Ноги побежали вперед, прежде чем тело осознало, что вообще случилось. Они несли меня вперед все быстрее.

Люциан улыбнулся.

Сверкнул своей невероятной, захватывающей дух улыбкой и вызвал целый фейерверк эмоций. Все вокруг нас померкло. Даже боль испарилась, как будто ее никогда и не было. Слезы ручьем катились по щекам.

Люциан что-то сказал, и брат его отпустил. Невзирая на свою очевидную слабость он пошел мне навстречу. Мы оба не могли по-другому. Наша связь, как мощная стихия, притягивала нас друг к другу. Неудержимо. На последних шагах тоска выросла настолько, что практически причиняла боль. А затем я наконец-то упала в объятия Люциана и нашла свое спасение.

Он настоящий. Не иллюзия. Не мираж моего приближающегося сумасшествия.

«Полегче, малышка. – тихо рассмеялся он. – Я еще не очень твердо стою на ногах».

Я рыдала так, как никогда в жизни. Отчаянно цеплялась за него. Его кожа казалась холодной, но сердцебиение с каждым вздохом становилось увереннее. Он жив. Это единственное, что имело значение. Единственное, чего я хотела.

«Я думала, что потеряла тебя», – всхлипнула я. И плевать, что все видели мой жалкий срыв. Важен только Люциан.

«Ты меня не потеряла. Ты меня спасла».

Он прижался лицом к моему виску и с нескончаемым терпением гладил меня по спине, пока спустя целую вечность не утихли слезы.

– Кхм… не то чтобы я не радовался, но не мог бы кто-нибудь пояснить, как это возможно? – услышала я вопрос Гидеона. – Тимеон соврал?

– Нет, – ответил Рамадон. Голос его прозвучал мягко, как будто даже он не хотел мешать нашему моменту. – Сущность Люциана была крепко переплетена с Изарой. Кинжал разорвал бы ее… где угодно в этом мире, кроме Тихого омута.

– Его сущность оказалась подавлена, – обескураженно догадался Элиас. – Поэтому она не повредилась.

– Так и есть, – подтвердил Рамадон. – А взрыв выплеснул его сквозь портал вместе с прочими заключенными.

– Да, чувак! – торжествовал Райан. Раздался писк, который определенно издала Лиззи. Наверное, Райан чуть не задушил ее от радости.

Кто-то шмыгнул и высморкался.

– Ох, мои вымокшие карамельные зайчики. Обычно у меня глаза не на мокром месте, но это лучше любой королевской свадьбы.

Люциан аккуратно отстранился от меня. Его глаза сияли самым прекрасным зеленым цветом, который только можно себе представить. В них танцевало серебристое свечение. Тогда я сообразила, что друзья подпитывали его эмоциями. Как и меня. Я сама испытывала столько симпатии, любви и радости, что чуть не пропустила поток их чувств.

– Судьба привела их обоих в единственное место, которое могло спасти жизнь Люциана, – благоговейно произнес Бел.

И я разделяла это благоговение. А как иначе, если мои руки прямо сейчас сжимали результат такой невероятности, что у меня просто не существовало другого выбора, кроме как смиренно поражаться.

Все было идеально.

Почти.

– Это не конец! – шипела Мара. Злобными фразами она пыталась отравить атмосферу счастья, однако не вышло. – Я буду…

– Ничего ты не будешь! – холодно перебил ее Бел. – Потому что я лично позабочусь о том, чтобы твою следующую гробницу никто никогда не нашел. Даже через две тысячи лет.

Королева ведьм хохотала, невзирая на «ледяную жилу», на следящих за ней гвардейцев, на свое плачевное состояние и однозначное поражение.

– Я припомню тебе это, когда мы встретимся вновь, Белиал, – процедила она. Ее черный взгляд переместился на меня. – Мы все еще встретимся.

По взмаху руки Элиаса его солдаты вздернули ее на ноги и собирались увести.

– Подождите, – велел Люциан.

Он отпустил меня и подошел прямо к королеве ведьм. В ладони у него материализовался ациам. Не мешкая, он вонзил его Маре в грудь.

– Никто с тобой больше не встретится!

У меня кровь застыла в жилах. Люциан выглядел таким спокойным и уравновешенным. Так казалось только на первый взгляд? Тихий омут окончательно свел его с ума? Он не мог впитать сущность Мары. Не сейчас. Не так быстро после того, когда все вроде бы шло так хорошо.

– Нет! – в ужасе воскликнул Элиас. – Она того не сто2ит.

Но Люциан проигнорировал брата. Он воспламенил сущность Мары. Жар медленно пожирал ее кожу изнутри.

– Когда Изара освободилась, бессмертное пламя кое-что расставило по своим местам, – сказал он, не сводя глаз с корчащейся от боли королевы ведьм. – Все связи, которые еще не укрепились, разрушились от взрыва. Печати, клятвы, убитые праймусы. Вся сила, полученная с момента пробуждения Мары, исчезла, как будто ее никогда и не было.

В полнейшем шоке я осмысливала эту информацию. Прислушавшись к себе, чтобы проверить слова Люциана, я удивленно ахнула. Он прав. Энергия убитых мной праймусов и брахионов пропала… не просто истощилась, а вообще испарилась.

– Это значит, – продолжил Люциан и послал Маре ледяную ухмылку, – что больше ничто не мешает мне окончательно тебя уничтожить.

Ошеломленное выражение лица королевы ведьм стало последним, что она принесла в этот мир. А потом рассыпалась в прах.

Я положила в рот кусочек паприки, прежде чем нарезать остальной перец и ссыпать в салатницу. А когда начала измельчать огурцы, зазвонил мобильный. Он лежал недалеко от разделочной доски, так как я уже давно и с нетерпением ждала звонка Лиззи. Приняв вызов, я включила громкую связь.