– Ну, вот и закончились эпические разоблачения, – проворчал Бел. Он сделал глоток из фляжки. – По крайней мере это сэкономит мне кучу времени.

Рамадон вынырнул из моего разума. И в библиотеке воцарилось молчание. Никто не двигался. Через какой-то промежуток времени ситуация стала относительно неловкой, и я начала подозревать, что праймусы прямо сейчас спорили между собой телепатически. Ну и ладно. Мне в любом случае надоело раз за разом пережевывать одну и ту же тему.

Внезапно Рамадон куда-то пошел. Золотисто-желтая ткань шуршала, развеваясь за ним, пока он не остановился перед Люцианом, подняв на него взгляд.

– Я не могу вернуть тебе твои воспоминания, но могу разделить с тобой свои, – предложил он. – То, что мы пережили вместе, ты переживешь еще раз, смотря на это моими глазами. Если пожелаешь.

След надежды промелькнул на лице у Люциана. Кивком головы он дал понять, что согласен.

– Это будет больно, – предостерег хронист.

Люциан хмуро посмотрел на него:

– Сделай это.

Элегантным движением Рамадон коснулся лба брахиона. Люциан вздрогнул всем телом. Все мускулы напряглись, а губы, обычно полные, сжались в тонкую линию. Все это продлилось каких-то пару мгновений, но, на мой взгляд, и этого было чересчур много. Когда Рамадон разорвал контакт, Люциан застыл в том же положении, что и был, тяжело дыша. Он выглядел растерянным, задетым, разозленным. Я и представить себе не могла, что именно происходило сейчас внутри его. Неожиданно он развернулся и без слов покинул библиотеку. Я хотела пойти за ним, но Бел меня удержал.

«Дай ему пару минут».

Он был прав, и даже несмотря на то, что мне это далось тяжело, я позволила ему уйти.

– Я проинформирую Совет о том, что только что узнал. Немидес, Дариус и Мирабель получат свое наказание.

Я сдержалась, чтобы не ляпнуть язвительный комментарий. А кто будет их судить? Другие члены Совета?

– Я все равно не пойду с тобой в Патрию. Каждый час, потраченный там на дискуссии, здесь будет равен целому дню, когда мы можем пытаться остановить Тристана.

Сообщать об этом Рамадону было необязательно. Он и так уже это знал. Его пронзительный взгляд задержался на мне.

– Я посоветую Лиге поддержать вас всеми доступными средствами.

Я нигде не могла найти Люциана. Слабый аромат его летнего шторма висел в воздухе. Что значило, как минимум, что он не сбежал. Но где бы ни был, он определенно хотел побыть один. Поэтому я решила пока сделать пару других вещей. На самом верху моего списка дел стояло посещение кухни. Я уже целую вечность ничего не ела, и урчание у меня в животе потихоньку переросло в вялую тошноту. С двумя импровизированными сэндвичами я перешла к пункту под номером два: Гидеону. Ему стоило знать о сердцах брахионов. Тристан, вооруженный личной армией брахионов, становился не просто политической угрозой, что бы там ни обсуждали в данный момент Рамадон, Элиас и Бел с остатками Верховного Совета в Патрии.

После того, как Гидеон был введен в курс недавних событий, я перепоручила охотника его плохому настроению и планированию необходимых телефонных звонков. Следом я отыскала Джимми, которого подкупила одним из сэндвичей, чтобы он скопировал мне на флешку видеожурналы Танатоса и файлы «Омеги», которые он успел расшифровать.

Потом я прочесала дом в поисках Лиззи. У меня для нее было задание. Подруга обрадовалась ему, как ребенок.

– Лапуля, это же как раз по моей части! – воскликнула она и убежала.

Восхитительно. Итак, осталось только одно. У Оскара я выяснила, какую комнату выделили Люциану. Туда я положила флешку, сопроводив короткой запиской. Я обещала ему, что он получит доказательства ритуала «Леты». И я свое обещание сдержала.

Уже собравшись уходить, я услышала негромкий всплеск. Планировка в комнате Люциана была похожа на мою. Сама комната располагалась в противоположной части особняка. И у брахиона тоже была маленькая терраса, с которой можно было попасть на крышу. Звук исходил как раз оттуда. В бассейне плавал надувной круг в форме единорога. А внутри его плескалась бледная фигура в солнечных очках и с зеленым смузи.

– О, разве это не моя золотистая плюшечка с корицей!

У меня отвисла челюсть.

– Викториус?!

– Во всем своем немалом великолепии! – Он слез с круга-единорога и подплыл к краю бассейна, куда поставил свой стакан с зонтиком. – Знал бы, что тебя тут балуют такой роскошью, пришел бы сюда с самого начала.

– Ты что тут делаешь?!

Викториус сдвинул темные очки на макушку и, глядя снизу вверх, улыбнулся мне от уха до уха.

– Милашка Гидеон вызвал меня сюда, после того как появилась эта крайне неудачная фотография со мной и твоей дорогой мамой в «Корице», – объяснил он, потягивая свой смузи через закрученную петлей трубочку.

Насторожившись, я прищурилась.

– Викториус, где моя мама?

– Третий этаж, в конце коридора по левой стороне.

– Она здесь?! – застонала я в ужасе.

– Естественно! Я же тебе говорил, что я ее не брошу.

О чем только думал Гидеон?! Тут было самое неподходящее место для моей мамы. Да, здесь она будет в безопасности, но тут было полным-полно праймусов, ведьм и магии. Все то, от чего давление у мамы взлетит так, что его даже измерить будет невозможно. И как, черт возьми, они провели ее через портал?!

– Она… в сознании? – недоверчиво уточнила я.

– Ты меня за монстра принимаешь? – Викториус скорчил обиженную мину. – Само собой, она в сознании. И была бы сейчас со мной наверху, если бы могла осилить лестницы со своей загипсованной ногой.

– Загипсованной ногой?!

– Ну да, это был единственно возможный вариант предотвратить, чтобы она не разгуливала по дому и не вмешивалась в демонические штучки.

– Вы сломали ей ногу? – Голос у меня дрогнул, настолько я была ошарашена.

– Нет, конечно, моя маленькая подозрительная колибри! – фыркнул Викториус и поплыл к лесенке из бассейна. – Она только думает, что она сломана.

Полностью измученная, я плюхнулась на один из шезлонгов, которые так и звали расслабиться в них под яркими белыми зонтиками от солнца. Вот только расслабление сейчас было из области невозможного.

Я массировала виски, когда Викториус присел на шезлонг напротив меня. Он натянул ядовито-желтую рубашку, которую, по-моему, следовало застегнуть еще хотя бы на две пуговицы. Он внимательно за мной наблюдал, но вопросов не задавал. А это могло означать лишь то, что за последние дни он и сам кое-что выяснил. Ничего странного, в конце концов цветастый павлин был мастером по части добывания информации.

– О чем тебе уже известно? – выдохнула я. Держать его подальше от этого дела было бессмысленной затеей. И если уж он был тут, то я могла бы извлечь выгоду из его навыков.

Викториус ответил быстро и не моргнув глазом:

– Люциан жив и хотел тебя убить. Еще я знаю, что теперь он здесь. Кроме того, имя Тристана проскакивало в некоторых разговорах на удивление часто, поэтому я пришел к выводу, что твой почти-сводный брат вновь всплыл на поверхность.

Все верно, разве что до этого никто так не называл Тристана. Эта идея настолько меня обескуражила, что Викториусу пришлось прочистить горло, чтобы вырвать меня из задумчивости. Поскольку у меня не было ни желания, ни сил ходить вокруг да около, я просто рассказала ему все о моем почти-сводном брате, Маре и файлах «Омеги».

Викториус сосредоточенно выслушал меня, и мне снова стало ясно, какой острый и живой ум притаился за таким причудливым фасадом.

Когда я договорила, Викториус потянулся за своим смузи.

– Ах, мой цыпленочек. Могло быть и хуже, – сказал он, втянув остатки зеленой мякоти через трубочку.

– Как насчет того, что Тристан теперь командует армией брахионов? – сухо осведомилась я.

Громкий хлюпающий звук прекратился, Викториус наморщил лоб.

– Это действительно хуже, – подтвердил он. Однако не впал ни в потрясение, ни в отчаяние. Казалось, что для Викториуса это было чем-то сродни стратегической головоломке – вызов, анализировать который едва ли не доставляло ему удовольствие. Мозг за его круглыми коровьими глазами крутил шестеренки, а я была заинтригована, что же из этого выйдет.