– И что ты посоветуешь? – спросила я.

Он задумчиво поскреб чисто выбритый подбородок.

– Тристан – очень смышленый мальчик. Сейчас он уже опережает вас на три шага.

Шикарно!

– Это я уже заметила.

– Сарказм не идет к твоему цвету лица, мой колкий пальмовый листочек, – укоризненно прокомментировал он, прежде чем встать и начать, как лектор, расхаживать перед моим шезлонгом туда-обратно.

– Попробуй думать, как он. Зачем Тристан захватил контроль над брахионами?

– Чтобы уничтожить Лигу? Чтобы презентовать своей странной королеве войско?

– Навряд ли. Мара еще не пробудилась. К чему ему именно сейчас ворошить осиное гнездо, если еще не все подготовлено?

Вау, а мой чудной педагог был прав.

– Брахионы ему нужны, чтобы вынудить Немидеса сломать свою печать, – пробормотала я. Почему я сама до этого не додумалась? Потому-то отец Люциана и спрятался добровольно в темницу Бела.

– Совершенно верно. Тристан собирается угрожать смертью ему или его семье, или Совету, или всей Лиге. Может быть, еще он планирует обменять сердца. Кто знает…

Мои брови решительно сошлись над переносицей.

– Я обязана этому помешать.

– Да нет же, крольчоночек! – закричал Викториус и снова сел. – Если хочешь победить кого-то вроде Тристана, недостаточно объявить на него охоту. Надо обскакать его и отрезать ему путь.

– Что ты имеешь в виду?

Он подтянул ноги на шезлонг и с наслаждением вытянулся.

– Вы должны позаботиться о последней печати.

– Печати Танатоса? – изумленно переспросила я. – С этим мы ничего не сможем поделать. «Омега» сохранила достаточно его крови, чтобы сломать его печать.

– Идеально. – Викториус опустил очки от солнца обратно на нос. – Тристан не будет переживать о том, что считает стопроцентно решенным вопросом.

Я почувствовала, как волнение накрыло меня с головой.

– Если мы избавимся от крови Танатоса, то он больше не сможет открыть последнюю печать.

– Не за что, мой сладкий мыльный пузырик.

– Жаль только, что мы не знаем, где штаб «Омеги».

– Ты что-нибудь придумаешь. Только помни вот о чем: Тристан тебя знает, поэтому ты должна оставаться непредсказуемой. – Он причмокнул, поудобнее устраиваясь на мягком лежаке. – А теперь позволь мне насладиться моей маленькой сиестой. Если после этого я не буду как огурчик, твоя мама опять разделает меня в скат [56], как рождественского гуся.

Плавно махнув рукой, он объявил разговор закрытым и прогнал меня.

Следующие несколько часов я была занята тем, что с отсутствующим видом пялилась в голубое небо и свой блокнот. Быстро приняв душ, я уселась у себя на балконе и выписала все, что мне было известно об «Омеге» и ее штабе.

Набралось целых пять строк. Так называемое Святилище было мифом. Пока бы мы его нашли, Тристан уже по третьему разу выполнил бы ритуал пробуждения.

Когда солнце наконец зависло низко над горизонтом, мои мысли вернулись к Люциану. Мой нос постоянно ощущал его запах – то слабее, то сильнее. Мне приходилось брать себя в руки, чтобы тут же не вскакивать и не бегать за ним по пятам, как собачонка.

Как мне сделать так, чтобы у Люциана снова возникли ко мне чувства? Я и в первый-то раз не понимала, почему он влюбился именно в меня. Не говоря уже о том, что я не была специалистом во всех этих заигрываниях и ритуалах ухаживания. Вздохнув, я переключилась обратно на проблему со Святилищем «Омеги». Даже ее решение представлялось мне проще.

В какой-то момент небосвод окрасился в огненные оранжевые оттенки, а мой желудок снова напомнил о своем существовании. Я смиренно бросила блокнот на балконный столик и потопала в комнату. В эту секунду в мою дверь постучали. Открыв, я уперлась взглядом прямо в зеленые глаза, о которых так часто думала за последние несколько часов.

Люциан прислонился к дверному косяку и продемонстрировал мне коробку с пиццей, от которой исходил вкусный запах. Комбинация, от которой у меня потекли слюнки.

– Голодная? – спросил он с осторожной улыбкой. – Я подумал, что, возможно, так у меня получится уговорить тебя ответить на парочку моих вопросов.

Я вцепилась неожиданно вспотевшими пальцами в края своей майки.

– На это тебе не придется меня уговаривать, – пискнула я и сразу же прокляла себя за такой туповатый ответ. Если я продолжу в том же духе, то просто заставлю Люциана сбежать из дома.

Однако, судя по всему, его было не так легко напугать.

– Да, – ухмыльнулся Люциан. – Но пока я цепляюсь за эту коробку, ситуация выглядит чуть менее странной, чем она есть на самом деле.

У меня потеплело на душе. Он как-то всегда знал, как сказать правильные слова, чтобы я почувствовала себя лучше и свободней. Если бы я и без того уже полностью не принадлежала ему, то заново отдала бы ему свое сердце.

Твердо намереваясь прекратить болтать глупости, я решила ограничиться лишь короткими словами.

– Терраса? – пригласила я его, кивнув головой.

Он оттолкнулся от двери и с озорной улыбкой сказал мне идти первой. Выйдя на балкон, я предложила Люциану кресло. Но он выбрал себе место на диване – непосредственно рядом с примятыми подушками, которые четко указывали, что я только что там сидела. Нервничая еще сильнее, чем прежде, я выиграла себе еще немного времени, пока ходила внутрь за еще одной бутылкой воды и двумя стаканами.

Дав себе ментальную оплеуху и несколько раз вдохнув и выдохнув, я наконец отважилась вернуться на террасу.

– Ты нашел флешку? – поинтересовалась я, опускаясь на диван рядом с ним.

Люциан кивнул.

– Пиппо настоял и одолжил мне свой ноутбук, чтобы я мог просмотреть файлы.

Блин! Как я об этом не подумала. Конечно, он был праймусом, но считывать данные с карт памяти не умели даже они.

– Ты мог бы взять и мой, – промямлила я. Прощай, моя недолгосрочная независимость. – Но я не знала, где ты.

Люциан еще раз кивнул и потом признался:

– Я вывел на разговор своего отца.

– О. – Собственно, это объясняло, почему я не смогла его найти. Но не объясняло, почему сейчас он так расслабленно сидел здесь. – Он сознался?

Люциан открыл картонную коробку и начал отделять нарезанные куски пиццы друг от друга.

– Да, – просто сказал он. – И он оправдывает свой поступок тем, что ты встала между мной и Лигой.

Я помрачнела. Понятно, что от Немидеса и следовало ожидать чего-то в этом духе. Тем не менее я бы сейчас с удовольствием сама нанесла визит главе Совета. Он ведь сидел у нас на охранном аресте, зависел от нашей помощи и все равно не прекращал лгать.

– Ты отвернулся от Лиги задолго до того, как познакомился со мной, – твердо сказала я. Люциан весело покосился на меня и облизал пальцы.

– Тебе не нужно оправдываться.

Теперь я растерялась. О’кей, я все это время была растеряна, но сейчас особенно.

– Нет? – переспросила я.

– Нет, Ари. – Он протянул мне салфетку и показал на открытую коробку. – Я уже и так вылил на тебя достаточно недоверия.

– А я и не заметила, – проворчала я и подхватила кусок пиццы. Люциан ответил на мой сарказм широкой улыбкой, наблюдая, как я вонзила зубы в свою добычу. Вкус был божественный. Сам Люциан не ел. Вместо этого он погрузился в раздумья.

– Эти чувства, которые ты ко мне испытываешь… – Создавалось впечатление, как будто он не мог подобрать слов. Опустил взгляд на свои руки и рассеянно покачал головой. Мне почему-то стало его жалко. Я понимала, как это должно было его пугать. Даже без накопившихся чувств моя душа была достаточно сильна, чтобы расплавить металл ациамов. А уж после всего того времени, когда я подавляла свою боль, мои эмоции, наверное, обрушились на него с напором товарного поезда.

– Я больше не смогла их контролировать, – прошептала я. – Прости.