Я закрыл зелье крышкой и положил флакон на бортик. А затем позволил себе перевести дыхание. Судя по всему, Кассия пережила худшее. Ей еще предстоит пройти долгий путь, прежде чем она вновь начнет воспринимать свою жизнь как нормальную, но, если она позволит, я буду рядом с ней на каждом шагу этого пути.

Если она мне позволит…

А это сомнительно.

И тем больше я наслаждался возможностью держать в объятиях это прекрасное, сильное, упрямое и все же такое ранимое создание. Она делала меня слабым. В ее присутствии я чувствовал себя мигающей неоновой вывеской рекламы своих собственных ошибок и недостатков. И тем не менее каждая секунда с ней была подарком, причем более ценным, чем бесчисленные годы моей жизни, вместе взятые. Даже когда она спала, прильнув к моей груди, как сейчас.

Когда ее тело согрелось до температуры воды, а пальцы сморщились, я оторвал от нее взгляд. Мне и так удалось украсть с ней больше времени, чем необходимо. Ей стало лучше, а поспать Кассия могла и без меня. Если бы она уже пришла в себя, то заявила бы мне именно это. Так что лучше не перенапрягать ситуацию.

Я вынес ее из джакузи и использовал свою силу в гомеопатической дозе, чтобы просушить ее платье. Однако стоило Кассии почувствовать первую же искру демонической энергии, она захныкала, крепче цепляясь за меня. Я тут же отозвал магию, и девушка снова уснула.

О’кей… видимо, так не пойдет. Но нельзя же положить ее в кровать, мокрую до нитки. Что ж, план «Б».

«Грим!»

Никакого ответа. Она что, уснула? Середина дня же. Какой вообще смысл иметь отмеченных, если их нет рядом, когда они нужны?

«Оскар! Разбуди Грим и отправь ее ко мне».

На этот раз ответ прозвучал незамедлительно.

«Мисс Гримхильда ушла с мистером Райаном. Он собирался помочь ей раздобыть кое-какие редкие ингредиенты для зелья для мисс Кассии».

Ну, замечательно. Это буквально единственная приемлемая причина, по которой она могла не откликаться на мой зов. Ладно, значит, план «В».

Я принес Кассию к стеллажу с полотенцами и осторожно поставил ее перед собой, так что она полностью прислонялась ко мне. И, расстегивая на ней молнию, чувствовал себя самым гадким ублюдком в мире, но это мало помогало. Я просто сосредоточился на сложном задании извлечения ее рук из рукавов. От Кассии в этом деле было мало пользы, потому что сначала она никак не хотела от меня отстраняться, а потом, когда у меня все-таки получилось это сделать, она, как обезьянка, обвила меня руками за шею, не давая возможности стянуть с нее мокрое платье через голову. Тот факт, что я сам стоял в промокшей насквозь рубашке, ее ни капли не беспокоил. Смирившись, я вздохнул. Редкий случай, когда раздевание женщины оказывалось настолько трудным и при этом оставляло меня настолько неудовлетворенным. Хорошо, тогда будем двигаться в другом направлении. Я сдвинул непокорную ткань вниз по ее телу и… Твою мать! Ари никогда не слышала про нижнее белье, или почему под платьем на Кассии ничего не было?! Прикусив язык, чтобы громко не выругаться, я сверлил мраморную стену напротив таким убийственным взглядом, что сам удивился, как она не разлетелась на тысячу осколков. Я действительно абсолютно не собирался пользоваться ситуацией, но голая Кассия, которая прижималась ко мне, уткнувшись носом в шею, – это поистине испытание для моей выдержки. Выход только один: разобраться с этим как можно скорее. Как назло, мокрое платье наотрез отказывалось стягиваться вниз по ее бедрам. Да быть не может! Кто только сшил эту проклятую штуку? Недолго думая, я просто ее разорвал. Затем завернул Кассию в самое большое полотенце, какое только сумел отыскать. Дважды. И завязал его на крепкий узел. А потом понес ее в свою спальню. Здесь стены были темно-синими. Синими, как море. Синими, как глаза Кассии. Никаких триггеров для воспоминаний.

Чтобы уложить ее в мою постель, потребовалось проявить настоящие чудеса ловкости, потому что ее руки крепко обхватывали меня за шею. Но как-то мне это удалось. В конце концов осталось лишь накрыть ее одеялом, и можно сбегать. По пути к двери я просушил свою одежду, задернул шторы на южной стороне и снял одну из картин, на которой, как мне показалось, присутствовало слишком много красных тонов. Но когда уже хотел открыть дверь, заметил, что у Кассии участился пульс. Забеспокоившись, я оглянулся. Она не шевелилась, но ее веки дернулись, и меня окатило новой волной отчаяния. О черт! Ее кошмары вернулись.

Я поспешил к Кассии, чтобы разбудить ее. Лучше не спать, чем раз за разом переживать тот ужас. Однако стоило мне сесть рядом и погладить ее по щеке, как все ее мучительные эмоции испарились. Тихо чмокнув губами, она прижалась лицом к моей ладони и опять провалилась в сон.

Вот теперь я действительно потерял дар речи. Это уже не имело ничего общего с инстинктами выживания. Кассия просто и трогательно выбрала меня тем, с кем обрела покой. Это было в равной степени честью и изощренной дилеммой. На самом деле я планировал находиться далеко, когда она проснется. Далеко от нее, от моей кровати и любых двусмысленных обстоятельств, в которых она наверняка меня обвинит. Я не мог позволить себе дальнейших упреков и сомнений в свой адрес. Не сейчас, когда мне еще столько всего предстояло исправить. Но если мое присутствие – единственный способ помочь ей отдохнуть и выспаться… кто я такой, чтобы отказывать ей в этом? Может, так и должно быть? Может, мне нужно стать плохим, чтобы она почувствовала себя лучше?

В итоге Кассия приняла решение за меня, потому что протиснула пальцы в рукав моей рубашки и понемногу сокращала расстояние между нами. Улыбнувшись, я перестал сопротивляться и лег к ней. Она тут же закинула на меня руку и воспользовалась мной как самой роскошной и сверхкачественной подушкой в мире. Вот уже две тысячи лет я никому не позволял ничего подобного. И делить со мной эту постель тоже никому не позволялось. Я закрыл глаза и понял, что мое сердце безвозвратно потеряно. Так тому и быть. Если Кассии не нужна эта дряхлая, разрушенная штуковина, то мне она и подавно не понадобится. Так что я начал делать ставки сам с собой на наиболее вероятную реакцию Кассии, когда она проснется и обнаружит, что лежит в моих объятиях.

Закричит на меня? Вряд ли.

Шок? Вероятно.

Паническая атака? Возможно.

Побег? Скорее всего. Только куда? В ванную? В кабинет? В гостиную? Или по моей отдельной лестнице на террасу на крыше?

Так много возможностей и сценариев, и я проигрывал в воображении каждый из них, чтобы оптимально подготовиться. Час за часом, час за часом. Солнце село, снова взошло и опять опустилось к линии горизонта, когда Кассия наконец открыла глаза.

Сначала я подумал, что победит шок, однако примерно через десять вздохов она резко села, после чего вновь застыла. Кассия выглядела отдохнувшей. Слегка помятой и сбитой с толку, но сногсшибательно красивой. Я как раз собирался спросить, помнит ли она, что случилось, и тут она вскочила на ноги и бросилась к ближайшему открытому окну. Что?..

– Там нет…

Она перелезла через парапет и теперь балансировала на козырьке под ним, продвигаясь в сторону внутреннего двора.

– …выхода, – закончил я свое предложение, явно ошибочное. Кассия снова и снова меня удивляла. Моя ошибка. Я забыл, что она выросла на крышах Рима.

В равной степени развеселившись и забеспокоившись, я покачал головой и отправился за ней, пока она не сломала себе шею.

Побег не входил в мои планы. Я знала, что от Бела не убежишь. Откровенно говоря, у меня вообще не было плана. Я просто побежала. От стыда. Пусть у меня сохранились лишь смутные воспоминания обо всем произошедшем, зато о том, как отчаянно вешалась ему на шею, я помнила прекрасно. И все ради того, чтобы вернуть крупицу безопасности, которую он дарил мне когда-то очень давно. Что со мной случилось? Лишилась рассудка? Нельзя больше подпускать Бела к моему сердцу. Он – яд. Он – бездна. Он – моя погибель. Возможно, Бел не хотел всем этим быть, однако это не меняло того факта, что он этим стал. Сколько бы раз он ни спасал меня от кошмаров. Сколько бы раз ни заставлял замолчать красные крики.