Ее единственный дракон. Ее первый и единственный мужчина. Потому что она знала, что никогда не сможет принадлежать никому другому – ни человеку, ни дракону.

А когда он с хриплым рыком извергался в нее, Алира просто растаяла в ощущении единства и счастья, что может подарить наслаждение своему любимому.

Это была долгая и красивая ночь. Но Алире и Гору казалось, что она пронеслась, как одно мгновение. Оба хотели запомнить эти часы – чтобы как-то пережить те несколько дней, на которые судьба их разлучает. И оба к утру забыли о предстоящей разлуке, сплетая души и тела.

Теперь им уже казалось, что ничто не свете не сможет разлучить их надолго или навсегда. Ведь между ними магнит, притяжение, которое приведет друг друга, где бы они ни были.

Гор оставлял племя своего второму воину – Сроку. Испытает себя на этой должности, потом, когда Гор улетит на юг – станет настоящим вождем.

На праздник передачи власти и отлета драконов собрались все. Вплоть до самых последних слуг. Толпы народа сгрудились на площади и вокруг нее, а на залитом солнцем постаменте стояли Гор, Гастор и Срок.

Гор знал, что и его адори тихонечко вышла и стоит у занавеси шатра – так, чтобы не попасться на глаза Гастору, но увидеть, как они улетят.

Сначала Гор держал долгую речь, благодарил племя, что два года было подвластно ему, хвалил своих приближенных, сделавших немало по его указам. Потом снял с пальца кольцо власти и передал его Сроку, опустившемуся на одно колено.

— Ваш вождь на время моего отсутствие! Примите его, как принимали меня! И будьте ему послушны во всем, ибо в его сердце – мудрость и отвага! — возгласил Гор древнюю формулу передачи власти. В их случае все было правдой – Срок, отважный и воинственный, отличался при этом ясным разумом и определенной мудростью.

Раздались восторженные крики, народ прощался с Истинным вождем и принимал вождя нового. Всех устраивал выбор, кроме пары воинов, которые хотели бы быть на месте Срока.

Потом Гастор тоже сказал несколько красивых слов, но Гор видел, что брат отрешен от происходящего. Он бродил взглядом по толпе, выискивая кого-то… Гор знал, кого именно, и мысленно даже сочувствовал брату. Удивительно, как здравомыслящий Гастор вляпался с этой воительницей.

— Пора улетать, — тихо сказал он Гастору. Тот кивнул и тут же замер – видимо уловил в толпе знакомый образ. Что-то нехорошо сжалось внутри у Гора. Ему показалось, что глаза брата странно сверкнули.

Не будет же он…

А спустя миг Гастор решительно сошел с постамента и прямо посреди площади распался на бесконечное число красных частиц. В свете солнца они закрутились кровавым вихрем, и вскоре на их месте стоял блестящий красный дракон с красиво изогнутой шеей, мощным мускулистым телом и хищными шипами на затылке.

Гор поднял руку прощальным жестом и степенно пошел к дракону. Вскарабкался по его ноге туда, где шея переходила в туловище. Теперь он сам с высоты выискивал взглядом свой шатер и крошечную фигурку возле него.

Она стояла в красивом золотистом платье, блестевшем на солнце, тоненькая и маленькая, с распущенными по плечам волосами. И пристально смотрела на него. Гор знал, что она поймала его взгляд. Чуть подняла руку, чтобы попрощаться…

В тот момент и его сердце вдруг сжалось, ему самому показалось, что видит ее, возможно, в последний раз. Тряхнул головой, чтобы прогнать мерзкое чувство.

А дальше мир медленно пошел вниз. Гастор расправил крылья, в Гора ударили потоки воздуха. Они взлетали, и солнце заливало толпу внизу, полноводную реку, крошечную фигурку у шатра…

Гастор должен был лететь прямо на запад, но почему-то он вдруг заложил круг.

— Хочешь покрасоваться!? — мысленно произнес Гор, усмехнувшись. В драконьей ипостаси они могли слышать обращенную к ним мысленную речь и отвечать также.

— Нет, — сосредоточенно ответил Гастор.

Мощный взмах красных крыльев – и они пикируют вниз, прямо туда, где в толпе стоит высокая женщина рядом со своим коренастым мужем.

— Да что же ты делаешь!? — и вслух, и мысленно взорвался Гор.

— Похищая любимую женщину, — вдруг рассмеялся голос брата у него в голове.

… Люди разбегались в стороны, когда на них летел красный дракон, а у Гора в ушах свистел ветер. Кажется, он что-то говорил брату, но тот его не слышал. Ведь коренастая кривая фигура, хватала высокую женщину на локоть и тянула в сторону. Но женщина ловкими жестами освобождалась от его захватов и стояла, стояла одна на площадке, расчистившейся, когда все убежали. И смотрела прямо на дракона, который летел, чтобы… Гору подумалось, что воительница, наверно, считает, что Гастор хочет сжечь ее.

Еще мгновение – и Гор увидел расширившиеся то ли от ужаса, то ли от удивления глаза Камиры. Огромная драконья лапа прямо на лету сжалась на ее гибком теле – и Гастор взмыл вверх, унося на шее брата, а в лапе – женщину, ставшую его наваждением.

— Он похитил ее! Ее похитил дракон! Она святая! Гордова Камира – святая!  — тонкий драконий слух Гора уловил отдаленные крики степняков, восхищенных чудом, какого давно не видели ни драконы, ни кочевники.

Глава 25

В Бэрде не было и малой толики магии, и он сам знал об этом. Иначе драконы давно приметили бы его и сделали магом.

Но у него было что-то вроде звериного чутья. Того чутья, что заставляет ощущать опасность, чуять ее в воздухе, словно неуловимый запах.

Поэтому в ту ночь, когда Истинный вождь, сделав себя невидимым, подобно вихрю смерти метался по степи, выискивая его, Бэрд скакал к горам, подгоняя коня, быстрее и быстрее. Он ничего не видел, у него не было никаких доказательств, что именно сейчас вождь сам вышел на "охоту", но чувство опасности, ясное и острое, гнало его дальше и дальше. Он знал, что любое промедление смерти подобно.

Вернее, любое промедление - и есть смерть.

Замучив коня, Бэрд укрылся в расселине. Знал, что сюда вождь не поедет - слишком далеко, он не осмелится оставить свою избранницу надолго.

Почти до утра Бэрд отсиживался там. Сердце его истекало кровью, он думал о том, что ведь даже невидимость не даст ему приблизиться к девушке - наверняка вождь поставил свою магическую защиту, такую, что Бэрд никогда не сможет войти в стан племени Мэй незамеченным.

Ближе к утру он выполз из расселины, как змея, отважившаяся выйти на свет Божий и погреться на солнышке. И осторожно поехал обратно. Зелья невидимости оставалось на пару дней. Ему нужно вернуться и затаиться, узнать, что происходит в племени.

Ведь он был уверен, что девушка жива.

Когда измученный Бэрд добрался до стана и залег неподалеку, над миром всходило солнце. Он внимательно наблюдал, не выйдет ли пара уборщиков за пределы лагеря, не начнет ли обсуждать происходящее в племени. Тогда Бэрд сможет подползти ближе и послушать.

И вдруг он увидел... И услышал. Раздавался плачь, скорбные вопли, и небольшая процессия во главе с вождем несла носилки с мертвым телом. Даже отсюда Бэрд уловил знакомый силуэт.

Девчонка. Его наваждении, его проклятая страсть лежала на них.

А потом Бэрд умер внутри, когда на краю стана развели костер, и языки пламени начали лизать вожделенное тело.

"Не-е-т!" - кричало все внутри него. Нет!

Но это была правда. Он, Бэрд, все ж убил ее. Вождю не удалось ее спасти. Видимо несколько суток он смог поддерживать угасающее пламя ее жизни, но не удержал.

Вот, значит, почему именно этой ночью он метался по степи! Она умерла, и вождь поехал мстить. А не найдя убийцу, с горечью похоронил ту, которой обладал так недолго.

Когда языки пламени улеглись, и от нее осталась лишь горстка пепла, Бэрд опустил голову в землю. Долго лежал так. Все его существо разорвалось и умерло.

Тогда он был готов убить ее. Но теперь, когда он несколько дней верил, что она жива, принять ее смерть было просто невозможно.

Какое-то время Бэрд даже подумывал выйти и направиться прямо к вождю. Пусть он отправит его к предкам, туда, куда ушла проклятая девчонка. Ведь все, что дальше может случиться с Бэрдом - это не жизнь.