— И все же это другое, — наклонившись в мою сторону заговорщицким тоном произнес Рокард. — Мне интересно услышать, как скажешь ты сама. Как выразишь свои ощущения… Ведь, согласись, отношения между людьми строятся из их взаимодействия. А если я просто прочитаю твои мысли, где здесь твое самовыражение?! Где твои слова, твои взгляды?! И где наше взаимодействие…?

— Я не собираюсь строить с тобой никаких отношений, Рокард!…А мой любимый цвет — синий. Этого достаточно?

— Нет. С тебя около четырех или пяти ответов, если учесть, что, когда ты спрашивала спонтанно, я великодушно отвечал. Не будешь же спорить с этим?! Итак, твой любимый цвет — синий… А почему?

— Что значит почему? — изумилась я. — Он мне очень нравится, поэтому можно сказать, это мой самый любимый цвет.

— Вот… а как именно он тебе нравится? Что ты чувствуешь, глядя на что-то синее?

Что я чувствую? Улыбнулась я про себя.

И почему-то стало грустно. Может быть, потому что еще никому не приходило в голову задать мне такой вопрос. Вопрос, который должен коснуться привычных, но важных чувств, о которых мы обычно и не задумываемся, но которые во многом и характеризуют нас как личность. А единственный, кто спросил об этом, — опасный и коварный враг.

Что я чувствую, глядя на что-то синее? Нет, не покой. Я ощущаю, как душа раскрывается в мечте. Потому что синее… это море, в котором плещутся волны, шумит ветер и солнце бросает яркую дорожку на пенные валы. Потому что в синем море, синей воде, в развевающемся синем плаще… во всем этом мечта и свобода. Свобода и мечта…

— Я ощущаю свободу и счастье, — ответила я. — И все синее напоминает мне о море, — лаконично ответила я. Но знала, что Рокард прочитал в моем разуме больше этих слов. Прочитал мои чувства, мои ощущения.

Он сидел, наклонившись вперед, опершись локтями на подлокотники кресла и пожирал меня своим янтарным океаном. Поглощал, окутывал. От этого взгляда хотелось опустить глаза, засмущаться… отдаться. А в его фигуре чувствовалось напряжение, словно перед броском.

Рокард едва сдерживается?! Вообще-то это опасно, я должна прервать этот огонь, если не хочу снова стоять на грани.

— Я устала, — сказала я, стараясь прямо смотреть ему в глаза, не смущаться и не теряться в янтарном огне. Это было совсем не просто, потому что руки подрагивали, а сердце билось маленькой птицей в силках. — Мы договаривались на ужин. Ужин уже прошел — мы оба поели. Я позволю себе уйти.

— Иди, Аленор… иди, — задумчиво ответил он и сам опустил глаза. — Лучше иди… И напомню: завтра опять жду тебя на ужин.

От его странной задумчивой интонации и я растерялась еще больше. Нужно было как-то попрощаться… Или что вообще делать? А дракон больше не смотрел на меня. Переплел пальцы рук и разглядывал их.

— Доброго вечера, милорд Рокард, — сказала я. И даже не добавила в голос издевки.

— Доброй ночи, Аленор, — тихо ответил Рокард.

Я подобрала юбку и быстрым шагом вышла, пока эти непонятные мгновения задумчивости, растерянности и… глубины не пустили корни в моем сердце.

За дверью меня тут же встретил Геард.

Геарду еще не удалось связаться с королем. Пока не удалось. Но зато теперь мы с ним могли передать отцу весть, что один его сын запер другого в зловещем лабиринте.

Итак… Я расположилась в кресле в своих апартаментах. Вокруг успокаивающе шумела вода — водопады и фонтаны, небольшие ручейки, соединяющие один водоем с другим. Напротив в кресле сидел Геард, и это тоже успокаивало. Хоть дракон по сути еще ничего не сделал для меня, присутствие этого древнего существа придавало немного уверенности.

Итак….Теперь я могла подумать и аккуратно поделиться своими мыслями с Геардом. Хотя не хотелось мне говорить ему кое-что… Как Рокард бросил: «а вот у меня есть повод сомневаться» в том, истинная ли мы с Роларом пара. Наверное, потому, что эта фраза мелким, жестким зерном упала мне в душу. Завтра обязательно нужно расспросить Рокарда, что он имел в виду!

А пока… Итак.

У меня три шанса, и в каждом из них есть шанс на победу. Весы качнулись. Равновесие сдвинулось. Рокард выбирает изощренную месть брату и обладание мной, и это предоставляет нам с Роларом большие шансы.

Я не стану Жемчужиной. И это будет победой. Ведь нарушить клятву яйцом матери Рокард не сможет. Я специально уточнила у Геарда, насколько серьезная это клятва, и получила ответ, что ни один дракон не может ее нарушить.

Я стану Жемчужиной. Тогда… мне придется терпеть Рокарда какое-то время. Но Ролар будет спасен, окажется на свободе и наверняка найдет способ вызволить меня.

До испытания просто не дойдет. Геард сумеет связаться с королем, и тот прекратит

— я верю, он обязательно поможет — безумие и безобразие, что творит его старший сын!

И в любом случае я окажусь победительницей. Мы с Роларом, наша любовь победит.

Но, конечно, нужно действовать, а не ждать. Нужно сделать все, чтобы не стать Жемчужиной, пока Рокард делает все, чтобы я ею стала.

Свои рассуждения я частично демонстрировала Геарду мысленно, оставляя за кадром сомнения насчет истинности пары и небольшие нюансы разговора с Рокардом. Не хотелось показывать свое смущение и свои противоречивые чувства в конце.

Первой, произнесенной вслух фразой, было:

— Геард, я буду признательна, если вы лично сходите к миледи Мирейе и передадите ей мое повторное приглашение. Например, на завтрак. Буду очень рада, если она составит мне компанию. Передайте и сообщите ответ. И утром приведите ко мне, если она согласится.

Наверное, я ошибалась. И теперь шансов еще меньше, чем раньше. Иногда в голову стучалась мысль, что только теперь я попала в ловушку — в изощренную ловушку Рокарда. И он даже не пытается скрыть своих мотивов.

А я барахтаюсь, как бабочка в сладком соке хищного растения, наслаждаюсь, пока не поняла, что скоро меня съедят вместе со всеми моими надеждами и уверенностью в победе.

Да, наверное, я ошибалась. Но поселившееся во мне чувство уверенности в будущем было неистребимо. Я искупалась и заснула с блаженством младенца, который знает, что завтра будет хороший, интересный и безопасный день.

А ночью снилось, что я лежу, положив руку под щеку, и надо мной стоит то ли Ролар, то ли Рокард, с нежностью смотрит, как я сплю. Впрочем… в сложившихся обстоятельствах это могло быть не сном.

Мирейя на завтрак пришла. Немного другая, чем в тот первый раз, что я ее увидела. Все такая же робкая и тихая, но, кажется, в складке ее губ и в выражении глаз притаилась уверенность. Тихая, красивая уверенность, которая появляется от тайны, наполняющей изнутри. Надо же, похоже, это ее наполнило общение с Рокардом…

— Миледи Аленор, вы хотели меня видеть, — опустив глаза, произнесла девушка.

— Я рада была прийти.

— Благодарю за визит, — улыбнулась я, подошла, обняла ее за плечи и устроила в кресле за столиком. Нужно расслабить ее, нужно, чтобы Мирейя перестала видеть во мне иноземную госпожу, достойную разве что поклонения. — И ради Бога, называй меня просто Аленор!

Мы завтракали, я рассказывала о своей стране, мягко расспрашивала об обычаях страны драконов. Вначале робкая, Мирейя постепенно разговорилась. Почти ничего нового я не узнала, но чем больше слушала ее, тем больше осознавала, что поведение «жемчужин» и вообще все, что творилось здесь, было самым обычным делом. Эти драконы — и люди — просто жили в рамках своих обычаев.

Не мне их судить… Мне нужно только выпутаться из этой истории.

Наконец я решилась.

— Мирейя, скажи мне, если не секрет… Почему ты решила принять участие в конкурсе жемчужин? — спросила я, заканчивая с десертом. — Ты не похожа на кого-то вроде…

— Вроде Курсэ? — чуть улыбнулась Мирейя. — Аленор… я просто… люблю его. Поэтому я в этом отборе.

— Что? — переспросила я с удивлением. — Кого его? Прости, я не поняла…

— Милорда Рокарда, — щеки девушки зарделись, она сглотнула. Но продолжила, пряча взгляд.