Я осознавала… насколько невероятно. Я просто не могла поверить. Это фантастика какая-то!

– То, что у тебя выявился дар… еще ладно, в принципе, у любого может оказаться такой дар – открывать или закрывать… или что там еще делать с дверьми, – лукаво улыбнулся Эрмиор. – Но это… это не оставляет никаких сомнений! Дикие драконы узнали тебя раньше, чем настоящий. Инстинкты. – И еще одна лукавая улыбка.

– Я… я скоро начну обращаться? – растерянно спросила я. Только этого мне и не хватало. Как-то привыкла считать себя человеком.

– Нет, конечно! – расхохотался Эрмиор. – Но ты можешь управлять дикими, и ты… можешь родить того, кто будет обращаться. Настоящего дракона. Еще более настоящего, чем я…

– Объясните! – я с мольбой посмотрела на Эрмиора. Воевать с ним, отстаивать свое право знать правду просто не могла. Могла только искренне попросить.

– Хорошо, – пожал плечами Эрмиор. – Присядем. И послушай… Ну почеши ты ему уже за ухом – ему же так хочется! – Он со смехом указал на коричневого дракона, что лежал на камнях и умным янтарным глазом смотрел на нас.

Да, он был прав. Коричневому дракону очень хотелось, чтобы я подошла, почесала за огромным ухом, роговой пластиной торчащим над хищной мордой. Чтобы погладила и почесала шею, да и вообще чтобы потискала его.

Эрмиор был прав. Во всем. Ведь если прислушаться, я странным образом ощущала, чего хочет темно-коричневый дракон, свернувшийся огромной баранкой на темных камнях в свете восходящего солнца.

Как красиво! Я провела на этом континенте меньше часа, но уже ощущала его родным. Вот… научусь летать на драконе, буду прилетать сюда и общаться с дикими собратьями. Они вон какие хорошие и послушные, в отличие от своего настоящего собрата.

Под насмешливо-покровительственным взглядом Эрмиора (видимо, желание ехидничать и шутить в нем неистребимо) я подошла к коричневому.

– Вы ведь подстрахуете, если что? – сказала я королю. Нет, ну кто знает, чего ожидать от зверя, у которого лежащая на земле голова достает мне до груди!

– Не потребуется, – ответил Эрмиор и скрестил руки на груди, наблюдая, как я впервые общаюсь с диким драконом.

Когда мои ладони оказались за ушами дракона, я ощутила, как от его разума расходится волна удовольствия – тонкого, ранее неведомого, мощного, золотистого. Дракон чуть придвинул голову, чтобы оказаться щекой ближе к моим бедрам, и чуть не уронил меня. Я рассмеялась, крепче прижалась к нему и продолжила гладить и чесать драконью морду, потом шею в разных местах.

Классно. Это было просто здорово! Я ощущала одновременно близость с огромным зверем, и в то же время чувствовала свою первичность, свое влияние на него, как может быть с большой собакой, которая легко перегрызет тебе шею, но ты не боишься, потому что ты – хозяин.

– Ну еще можешь попробовать какие-нибудь команды, «сидеть» или «лежать», – усмехнулся Эрмиор, а в его мощной фигуре я ощутила напряжение. Он что, ревнует? Ревнует, что я глажу дикую зверушку-дракона, а не его, великого и настоящего?

Так нужно быть ближе к народу, ваше величество, показать, что вам хочется, попросить, в конце концов. Ведь какая попаданка… тьфу, девица с отбора не мечтает погладить вас во второй ипостаси?

– Я думаю, вы шутите, ваше величество. Даже вы не будете унижать такого гордого зверя собачьими командами. Они ведь и так все понимают… – ответила я и чуть отстранилась от дракона. Мысленно сказала ему: «Нам нужно поговорить с королем, а ты лети… Надеюсь, еще увидимся». Наверняка зверь не понимал человеческую речь, но прекрасно ощутил посыл.

Огромная морда на мгновение ткнулась мне в живот с благодарностью, и я отбежала к Эрмиору, чтобы дать дракону взлететь. Большие коричневые крылья затмили солнце, и дракон полетел, удаляясь в сторону одного из островов. Откуда-то я точно знала, что он отправился охотиться.

– Н-да… – усмехнулся Эрмиор. – А я уж боялся, что придется стаскивать тебя с драконьей спины и убеждать, что летать на диком я научу тебя в следующий раз. Но ты разумна как всегда… Садись, Мариа.

– Да, ваше величество…

– Хотя бы сейчас – Эрмиор!

– Но вы никогда не предлагали мне этого, ваше величество. Ни одна девушка не осмелится без разрешения называть вас по имени…

– Ну почему же… кхм… некоторые осмеливались после… особой близости. Впрочем, не о том сейчас речь. Села? – Эрмиор обернулся ко мне, словно не видел, что я сижу рядом с ним на сером камне. – Ну слушай тогда, а то твоя бойкость перевешивает недоумение, и я, честно, сам начинаю бояться, как бы у тебя не выросли крылья и ты не налетала приключений себе на голову. Итак… Ты знаешь, что дракониц, то есть драконов женского пола, всегда было очень мало?

– Да. Разумеется, ваше… Эрмиор, – уточнять, что знаю это не с детства, а совсем недавно выяснила, выискивая данные в библиотеке, я не стала.

– Вот молодец… – похвалил меня Эрмиор за обращение по имени. – Поэтому многие драконы брали себе человеческих женщин, даже любили их. От таких союзов рождались настоящие драконы, но всегда – утратившие парочку умений. Всегда – драконы, и в девяти случаях из десяти – мальчики. А что будет, если драконица сойдется с человеком, ты никогда об этом не задумывалась?

– Ваше величество…

– Эрмиор!

– Послушайте, Эрмиор, до последнего времени я вообще не задумывалась о драконах, тем более о таких деликатных вопросах.

– То-то и оно, что почти никто не задумывается. И не знает. В том числе потому, что никому и в голову не приходит, что драконицы могли сходиться с человеческими мужчинами. И тем не менее… Драконы страшно берегли своих женщин, но все же такое иногда случалось. Буквально несколько раз за всю драконью историю. Обычно – когда гордая драконица сбегала от отца, чрезмерно ее опекающего, и влюблялась в какого-нибудь… человека. От таких союзов рождалось интересное потомство… В девяти случаев из десяти – девочки. Впрочем, десяти случаев не было, поэтому просто девочки. Без второй ипостаси, но наделенные большей частью драконьей магии, в том числе некоторыми свойствами, которых лишены мальчики-полукровки.

– Какими, например? – спросила я.

Выходит, та драконица, что была в моем роду… хм, пришла из этого мира в наш, там сошлась с человеческим мужчиной? И вот я, и моя мама, и бабушка, видимо, все несли в себе необычные драконьи гены?

– Например, – Эрмиор сверкнул на меня глазами, – открывать двери особого рода… Но об этом позже. У этих потомков так и рождались девочки, и в них, пусть в спящем виде, но были живы эти особые способности. А если такая… драконица без второй ипостаси сойдется с настоящим драконом или с настоящим драконом-полукровкой, то, как показал один пример в истории, их дети будут настоящими драконами, наделенными всеми свойствами.

– Для того вы и устроили отбор, чтобы найти такую… или таких женщин? Несущих в себе кровь дракониц? То есть ту или тех, кто сможет родить настоящего дракона со всеми свойствами? – резко спросила я, глядя на него.

– Да, – жестко, но искренне ответил Эрмир. – Я обязан вернуть в наш мир династию настоящих драконов.

– А сейчас вы скажете, что нашли. И я точно уже не смогу… выбирать. Я буду… обязана родить вам настоящего дракона… – тихо сказала я.

Да, Эрмиор созвал отбор с определенным расчетом, хоть и пел мне, что хочет найти ту, к кому будет искренне неравнодушен. Просто расчет никак не связан с новыми землями, политическим влиянием и тому подобным, ради чего заключали династические браки. Расчет более благородный. Но все же… расчет.

И мне стало так грустно… Грусть нахлынула волной, и под ней скрылась и радость от общения с драконом, и невероятные впечатления, и пикантное ощущение, что я… тоже в чем-то дракон.

– Не скажу! – Эрмиор опять сверкнул на меня глазами и неожиданно обнял за плечи, ободряюще и искренне. – Сама подумай, кто может приказывать драконице?! Даже у драконов с этим были проблемы! – Он рассмеялся. – Ты останешься на отборе, да. Я еще подумаю… что с тобой делать. Женщина с кровью драконицы не может оставаться болотной баронессой. Но, так или иначе, я не потащу тебя ни в постель, ни под венец насильно. В других девушках тоже может обнаружиться эта кровь – дадим им шанс, так ведь?! К тому же… – Краем глаза я заметила, что его губы чуть усмехаются. – Ты не одна такая. У принцессы Тиа тоже есть доля драконьей крови, хоть и не столь проявленная… Слабенькая, но есть…