Но прежде чем ударили молнии Эргона и Клариассы, к Суралу сделал шаг разъяренный Гриша… Его лицо было перекошено от злости. Не знаю уж, что он хотел сделать с черным драконом. Может, придушить?..

Темнота поглотила меня окончательно. Я не видела ничего, лишь корчилась от боли на руках у любимого.

А спустя несколько секунд невыносимой боли вдруг стало легче, и я услышала голос Байдора:

– Вот так, Алиса, милая, давай… Прими эту энергию. В тебе самой полно нашей силы – отец не знал этого… Просто прими ее, позволь тьме смешаться с тем, что и так уже есть в тебе… Давай, я помогаю тебе, как могу!

Я резко вдохнула и подумала: «Не размышлять. Не бояться. Делать, что он говорит». И призвала свою собственную темную энергию.

Поедающий меня поток тьмы вдруг стал спокойным, перестал мучить, а еще через пару мгновений смешался с моей силой, придавая бодрости. Волной вернулось зрение, и я увидела склонившееся надо мной лицо Байдора. Одной рукой он поддерживал меня, другая лежала на груди, помогая прийти в себя.

Чуть поодаль заметила Эргона, Клариассу и Гришу – они тоже склонились ко мне с озабоченным видом.

– Я в порядке, – сообщила, пытаясь приподняться.

Ничего не вышло – меня держал Байдор. Он усмехнулся, легко приподнял меня и поставил на ноги.

– Ну и напугала ты, внученька! – облегченно рассмеялась Клариасса и нежно погладила меня по щеке.

– Что Сурал? – спросила, когда она перестала меня тискать.

– Умер, – коротко ответил Эргон.

А Байдор медленно склонил голову, пряча лицо. Я взяла его за руку. Потом мы с ним оба, как по команде, посмотрели туда, где лежало тело мертвого дракона.

Сурал был бледен, на лице застыла боль. Невидящие глаза уставились в небо.

Байдор подошел ближе, несколько мгновений без всяких эмоций смотрел на отца, потом медленно закрыл ему глаза.

– Что его убило – твоя молния? – спросила Эргона.

– Может быть, моя, может быть – молния Клариассы. Но скорее ментальный удар невиданной мощи, что со злости нанес ему Григорий прежде, чем мы среагировали.

– Гриша? – Удивленно поглядела на друга.

– Я… случайно, – опустил он голову, – я не хотел никого убивать. Просто очень испугался за тебя. А силу богатырскую соизмерять еще не умею. Байдор! – Он обернулся к принцу, стоявшему возле мертвого отца. – Я не хотел!

– Я знаю, – спокойно ответил тот. – Если бы мне не нужно было ловить падающую Алису, возможно, я сам не рассчитал бы силу и добил его. Это несчастный случай. Драконы! – Байдор воздел руку. – Воздайте честь погибшему правителю Суралу! Много лет он как сильный политик правил Эребеаром. Пусть его душа летит с миром!

Я заметила, что принц сглотнул, как человек, пытающийся проглотить сложные чувства. Подошла и вновь взяла его за руку.

– Я часто хотел, чтобы его не было. Чтобы он умер. Да и убить его иной раз хотелось. Но… на самом деле, оказывается, я не желал ему смерти. Странное ощущение. Я не могу горевать, как любящий сын. Но и радости нет. Странно, – тихо сказал он мне.

…А в небе драконы прощались с Суралом особым трубным ревом. На трибунах все стоя молча зажигали на ладонях «огонь прощания» – что-то вроде свечи в честь умерших, такой трогательный драконий обычай.

И тут… начало происходить нечто совершенно невероятное.

На глазах у всех мертвое тело Сурала вдруг начало обращаться. Его силуэт истончился и распался на черные частички. Они закружились вихрем, словно перевоплощался живой дракон. Вихрь взлетел над носилками, и нам с Байдором пришлось отшатнуться.

Эргон, Клариасса и Гриша тоже инстинктивно шагнули назад.

– Что за гноритина происходит! – рявкнул Эргон. – Байдор, это какие-то ваши темные выходки?

– Нет! Я сам ничего не понимаю! – так же громогласно ответил Байдор.

Крепче сжал мою руку и оттащил подальше.

Повисев над носилками, вихрь сдвинулся в сторону, замер, словно оглядываясь в раздумьях, и… полетел к Грише.

Тот бросился в сторону – вихрь за ним. Гриша побежал, сделал круг, чтобы укрыться за спиной Эргона, но черная воронка так и преследовала его.

– Да что тебе от меня нужно?! – чуть не плача, крикнул мой друг. – Остановите его! Что еще за воскрешение черных вихрей!

– Он неуправляем! – рявкнул Эргон. – Да остановись ты, Григорий! Он все равно тебя догонит. Стой спокойно. Это неизбежно.

– Не могу! Я его боюсь! – Гриша снова бросился бежать.

Он петлял по полю, прятался за нашими спинами. Вихрь зависал на мгновение, когда Гриша менял направление, и снова устремлялся за ним.

Драконы на трибунах один за другим гасили «огонь памяти», начали раздаваться редкие смешки. Происходящее на поле было настолько комичным, что рвущийся изнутри смех невозможно было сдержать.

Я тоже давилась весельем, убеждая себя, что происходящее может быть опасным, но не выдержала и начала улыбаться.

Наконец Гриша, тяжело дыша, остановился. Вихрь завис перед ним.

– Ну что тебе надо, странная ты субстанция? – со стоном спросил Гриша. – Чего ты ко мне пристал?! Давай уж, говори! Я готов.

Отвечать, даже ментально, вихрь не стал, но… медленно, словно боясь спугнуть, приблизился к человеку и накрыл его собой. Гриши больше не было. Его фигуру скрыло бесконечное кружение черных частичек.

– Эргон, а вдруг он сожрет его? Сделай что-нибудь! – взмолилась я.

– Не сожрет! Другое! – Эргон рассмеялся, а Клариасса торжественно сказала:

– Да! Я и не чаяла когда-нибудь увидеть подобное!

– Да объясните же, что происходит! – накинулась на них. – Я волнуюсь!

– Сейчас сама увидишь, – усмехнулся Эргон. – Давайте отойдем, ему потребуется место. – И мы послушно отошли к краю поля.

Вихрь разрастался, еще несколько мгновений – и на месте Гриши начал собираться силуэт дракона. Он становился четче, плотнее, и вот уже перед нами стоял огромный черный дракон. Не очень похожий на Сурала – больше по размеру, не такой резкий, скорее мощный. И чем-то напоминающий неуклюжего щенка крупной собаки.

Дракон изгибал шею и недоуменно разглядывал свои лапы. Крылья его были раскрыты, и он нелепо трепыхал ими, стоя на месте. Видимо, отчаявшись увидеть обычные человеческие ноги, дракон поднял голову и поглядел на нас сверху вниз. В больших несчастных глазах серого цвета (как у Гриши) застыла беспомощность.

«Я что, теперь дракон?!» – раздался в голове мысленный Гришин вопрос.

– Да не бойся ты, – вслух ответил ему Эргон. – Обратись обратно, если страшно. А если не знаешь, как это сделать, посмотри в разуме любого дракона. Да хотя бы в моем!

Гриша промолчал. Огромная драконья морда выразила задумчивость. А потом его мысленный голос превратился в смех: «Ну ладно, всегда знал, что рожден летать! Рожденный летать ползать не может! Сейчас обращусь. Только полетаю…»

– Не вздумай! – рявкнул Эргон. – Я сам потом поставлю тебя на крыло. Сейчас ты сам не сумеешь. Еще подпортишь такое великолепное чернобрюхое тело!

– На самом деле ничего совсем уж невероятного не произошло, – объяснял папочка.

Немного разобравшись с делами, мы сидели вшестером – все та же компания плюс герцог – в кабинете Эргона. Гриша мечтательно закатывал глаза, видимо, предвкушал полеты в поднебесье. Обретение драконьей ипостаси, так испугавшее его вначале, теперь вызывало на его лице слегка глуповатое счастливое выражение. А у меня в голове не укладывалось, что мой друг – черный дракон и самый сильный менталист на свете (если не считать так и не пойманного негодяя).

Мы с Байдором сидели рядышком и держались за руки. Теперь можно, мы ведь официально жених и невеста. Осталось назначить день свадьбы. А там первая брачная ночь… и я тоже стану таким вот «щенком дракона», как Гриша! Только не черным, а золотым.

– Но я не понимаю, как?! Просто в голове не укладывается!