А дальше… была обычная свадьба. Они выходили из Храма, толпа ликовала… Рональд улыбался, она тоже. А вот целоваться прилюдно не для них, у них еще будут ночи и дни для этого… Карина кинула букет, и его поймала… Изабелла. Древняя засмущалась, а Карина подмигнула растерянному Духу, мол, давай, хватай свою Древнюю, пока она рядом!

Ненавязчивая праздничная трапеза и прогулка в саду Белого Замка. Обычная торжественная свадьба. Только всем было необычно светло и спокойно. Словно нечто, что давно должно было произойти, наконец свершилось и расставило все по своим местам.

И да, после трапезы молодожены улетели в свадебное путешествие по мирам.

На драконе Арторионе.

Карина сидела на пригорке и смотрела на море. Большие синие валы катились к берегу и разбивались о скалы. Теплый южный ветер доносил до нее соленые брызги, а солнечные лучи блестели неровной, волнующейся дорожкой. Слева на горизонте протянулась полоса величественных лиловых туч. По правую руку от скал располагался портовый город, и небольшие суденышки отчаливали и причаливали, становились на рейд.

Разрешилось. Все, полностью.

Счастье, широта и глубина.

Рональд стоял рядом, сложив руки на груди, и тоже смотрел на море.

— Нравится? — спросил он. — Я обещал тебе море. Это подойдет?

— Еще как подойдет! — улыбнулась Карина. — Как называется это место?

— Это государство называется Эрит, — ответил Рональд. — Знаешь… в скором времени оно будет стратегически важным для этого мира и его баланса… А меня не устраивает, что здесь творится. Суда никуда не годны, да и в целом страна не реализует заложенный в ней потенциал. Как ты смотришь, если в ближайшее время мы займемся развитием этого государства? Ты хотела пожить на море…

— Да, — улыбнулась Карина. — Мне очень нравится эта идея… Только, Рональд… Мы, наверное, не сможем быть тут постоянно…

И засмущалась под его вопросительным взглядом. Надо же как… Делить с любимым мужчиной жизнь, постель, свершения… Быть близкими, как человек и его кожа. И смущаться сказать такую, казалось бы, простую и закономерную вещь. Может быть, потому что никто из них всерьез не надеялся на это…? Не думал, что это все же возможно…?

— Рональд, я беременна… — сказала она, и еще чуть-чуть засмущалась. Даже повернулась лицом к морю, чтобы скрыть это.

Мгновение — и он поднял ее на руки. Еще бережнее, чем обычно. И Карина услышала его радостный смех.

— Чудо, ты мое чудо, Карина! — и она погрузилась в бесконечное тепло его взгляда.

— Саманта, — твердо сказала она, глядя ему в глаза. — Давай назовем ее Саманта. Я видела будущее — это будет маленькая смуглая Древняя. Вся в отца! Это земное имя, хоть и не русское, и означает «Богом данная».

Да, подумала Карина, конечно, у Рональда наверняка есть масса объяснений этому чуду. Дух Древней и кровь Древнего, все еще текущая по ее жилам, частично вернувшиеся способности… Она и сама могла бы все это себе сказать. Но… нет. Карина точно знала, что их маленькую девочку дал им Бог. Что это одно из Его чудес, непостижимых и полных любви. А объяснения могут быть любые…

— Значит, Саманта, — улыбнулся Рональд.

И Карина привычно потонула в любимом бархатном космосе.

В огромном гроте было темно. Лишь синий свет ненавязчиво заливал камни, и далеко-далеко наверху в прорешине блестели большие яркие звезды.

Асториан смотрела вверх, видела этот кусочек неба и улыбалась. А Аргоах обнимал ее сзади, закопавшись губами в пышные светлые волосы.

Счастье, это было счастье их первого десятилетия вместе. Оба помнили, как десять коралийских лет назад встретились и полюбили друг друга навсегда, и с тех пор были неразлучны.

— Скажи мне, что нас ждет… Потом, много позже, даже не в этих жизнях, — вдруг спросил Аргоах. — Ты ведь наверняка видишь это.

Асториан улыбнулась. Да, она знала, что будет. Почти неощутимо, но касалась того, что лежит для их душ через сотни, тысячи и десятки тысяч лет.

— Мы не будем думать об этом потом, — сказала она. — Но сейчас я скажу тебе… Мы погибнем оба, Аргоах. Не знаю, когда, но погибнем. Но потом будем вместе очень долго. А потом родимся вместе и будем любить друг друга… Затем… — она опять улыбнулась — немного грустно. — Ты потеряешь меня и будешь долго искать. Но не найдешь. А вслед за этим я буду рождена в обычном человеческом теле, и мы обретем друг друга… Кольцо замкнется, помнишь, ты мне его показывал?

Аргоах ничего не ответил вначале. Лишь крепче прижал ее к себе. Потом гулкий драконий голос произнес:

— Если это начало — и мы вместе, то да, все вернется к этому. И это главное, что бы там ни было в середине…

Эйнар был грустным, как долгий промозглый день. Ведь в этот день он решил вернуть память Ки’Айли.

Мог бы оставить ее себе. Это было бы счастьем для него. Да и она была бы по-своему счастлива в своем неведении.

Но он больше не хотел этого. Он хотел для нее счастья по-настоящему… С тем, кого она любит. Пусть даже ему это ножом по сердцу.

Он помог ей. Утешил, залил светом, дал ей прийти в себя и отдохнуть от жестокостей жизни там, где души носят тела. Дал отдохнуть от Одобренного брака и войн за спасение Вселенной.

Он водил ее по лучшим мирам, какие знал. Позволял приключения, ведь она так их любит! Позволял интересные выходки и веселье… Все то, что дорого ее сердцу.

Только помнить себя не позволял.

И сама эта помощь, ее близость, ее крошечная ладонь в его большой руке — полторы тысячи лет были его счастьем.

Он ласково взял девушку за бесплотную руку, развернул к себе и посмотрел ей в глаза… В глаза ее души, возвращая ей память и саму себя.

А вдруг она все же решит остаться, подумалось ему. Но нет, он знал, что этого не будет.

Но он даст ей выбор. Пусть решит сама.

Остаться или уйти в новое воплощение, чтобы быть с тем, кто ей нужнее всего.

На улице царила суета. Весело сновали дети, прогуливались юноши и девушки, бросая друг на друга заинтересованные взгляды. Посреди дороги опрокинулась телега молочника, и несколько бедняков пытались урвать неразбившиеся кринки под зычную ругань хозяина.

Аньис с двумя младшими братишками шла по мостовой и улыбалась. Ей нравилась суета. Было приятно смотреть, как народ начинает отдыхать после работы. Скоро загорятся фонари, еще больше молодежи высыпет на улицу. Может быть ей тоже удастся отпроситься у родителей, и она даже увидит Садди. Его отец собирался просить ее руки для сына, когда ей исполнится пятнадцать.

— Аньис, а давай я тоже попробую достать нам молока? — братишка, семилетний Карри, дернул сестру за рукав и указал в сторону опрокинувшейся телеги. Аньис представила себе обрадованное лицо матери, когда кроме достойной сегодняшней выручки они принесут еще и целую кринку молока или простокваши.

— Да, Аньис, дава-а-ай, — заныл второй братишка, пятилетний Сьирри. — Я хочу молочка! Аньис…

Аньис потрепала его каштановые волосы.

— Нет, ребята, воровать плохо… Видите, у молочника горе — столько побилось… Неизвестно, как он будет сводить концы с концами после этого. Если бы мы могли как-то помочь…

Она присмотрелась — народ вокруг уже поднимал телегу и спешно укладывал обратно все емкости, что не разбились. Пожалуй, от нее и младших братьев будет больше суеты, чем помощи. Да и вероятность, что кто-нибудь прихватит ее мешочек с деньгами, когда она отвлечется, была слишком большой.

Старший из братьев серьезно кивнул:

— Да, Сьирри, воровать нельзя. К тому же сегодня у нас столько денег, что мама сможет купить и молока, и рыбы… Голодным не останешься.