Байдор хмыкнул, почти по-Эргоньи почесал подбородок и удивленно уставился на меня.

– Налицо не только доброта, но и живое воображение, ум и способность рисковать…

«Еще один комплимент?» – изумилась я.

Впрочем, тон был скорее оценивающим, чем галантно-вежливым, что наводило на мысль о сарказме.

– Ну так что, сделаешь? Под мою ответственность! – проигнорировав непонятный недокомплимент, спросила умоляющим тоном.

– Сделаю! – Байдор решительно поднялся, протянул руку, чтобы помочь встать, и расхохотался. – Не ожидал, Алиса, что ты окажешься такой авантюристкой! И все это… ради пирожков! Ха-ха! Только все равно не понимаю… – И замолчал, как в прошлый раз, когда начал говорить о каком-то своем загадочном «непонимании».

– Что не понимаешь?!

– Неважно… Подожди, мне нужно сосредоточиться. И можешь дать мне немного своей силы? Зомби-морок получится намного лучше, если смешать две разные энергии.

Вскоре шикарно сделанный «Эргон» величественной походкой прошествовал по коридору, кивнул охране, махнул рукой. Стражи удивленно переглянулись, но ослушаться правителя не посмели и последовали за ним.

Байдор должен был дистанционно управлять мороком, отвлекаться ему было нельзя, поэтому я схватила его за руку, протащила к двери и приложила ладонь, чтобы открыть магический замок. Как только он бесшумно щелкнул, мы скользнули в полутемный коридор тюрьмы.

– Уф! – выдохнула, прислонившись к стене, когда закрыла за нами дверь. – Получилось!

– Твой отец только что велел стражникам доблестно нести свою службу и удалился, – сообщил Байдор и утер пот со лба. – С тебя два блюда пирожков и два кувшина берсадо – цена становится выше за риск и тяжелую магическую работу.

– Конечно! Могу даже сама испечь… – ляпнула я.

– Ты умеешь готовить? – Удивление в глазах принца казалось еще сильнее, чем в момент, когда он осознал мой ум, творческое мышление и способность рисковать.

– Разумеется, – хмыкнула, ощутив в душе невероятное удовлетворение его реакцией, – в своем мире я делала это часто.

– Что за мир такой, где принцесс учат готовить? – изумился Байдор, а в его взгляде проявилось настоящее уважение.

– В том мире я не знала, что я принцесса. Потом расскажу! – Дернула принца за рукав. – Пошли!

В тюремном коридоре магия еще работала, и мы незамеченными проскользнули мимо узников. Два молодых дракона, посаженные на пятнадцать суток за хулиганство, возлежали на полу и понуро переговаривались.

Тюрьма была настоящей – каменные стены, низкие своды, соломенные лежаки, крохотные столики для еды – пленных драконов никто не щадил.

Бамар в образе Байдора нашелся в самой дальней камере, отделенной от коридора железной решеткой. Условия у него были получше – деревянный стол, стул и кровать вместо лежака. Все же принц…

Бамар сидел за столом и при свете свечи (магия в камерах не работала) листал какую-то книгу. Видимо, принцу дали и такую поблажку, можно было занять себя чтением. Выглядел он Байдором, разумеется, и я ущипнула себя, чтобы сосредоточиться и не начать путать, кто из них кто.

Байдор ловко отделил нас изолирующей стеной от коридора, чтобы другие пленники и, не дай бог, стражники нас не видели и не слышали, и скинул полог. Чуткий драконий слух Бамара вмиг уловил шорох наших шагов, шелест моей юбки…

– Принцесса! – воскликнул он, подняв взгляд. – И… принц?

– Да, принц и принцесса! – Я едва не расплакалась при виде изумления и радости на лице коричневого.

Даже в образе ехидного принца Бамар выглядел искренним и благородным. Моя прелесть!

– Я тебе пирожки принесла, – сказала я и подошла к решетке.

Бамар взял пирожки, потом резко перехватил мою руку и поцеловал.

Было приятно. Мышка ощутила слабое смущение, хотя почти не стеснялась Бамара.

– Мне и в голову не приходило, что ты можешь прийти ко мне! – искренне сказал Бамар, восхищенно глядя на меня, и, кажется, забыв о присутствии принца. – Благодарю, Алиса.

– Меня тоже можешь поблагодарить, коричневый, – усмехнулся Байдор, – не так просто было доставить к тебе нашу мать милосердия.

– Благодарю, – серьезно посмотрел на него Бамар. – Благодарю и тебя, принц.

– Не стоит благодарности, – небрежно пожал тот плечами, – я старался не ради тебя.

Нет, ты уж определись, благодарить тебя или «не стоит благодарности», подумала я. Что с тобой вообще такое? Всю дорогу сюда был почти нормальным, подтрунивал, конечно, надо мной, но вполне дружески, как Гриша. А теперь-то что случилось?!

– Ну что, как ты? – спросила Бамара, чтобы разрядить обстановку.

– Как… Скучаю по небесам и свободе. – Он улыбнулся широкой открытой улыбкой, немного нелепо смотревшейся на высокомерном лице Байдора. – По нашему вечеру в саду. В остальном… В этом мрачном подземелье вполне можно отдохнуть. Пока никто не проявил ко мне особого интереса, покушений на мою венценосную особу не было. Так что немного скучно.

– Жаль, что не было, – вдруг бросил мрачно молчавший Байдор и осекся. – Хотелось бы, чтоб негодяи уже как-то проявили себя, – поправился, ведь фразу можно было понять так, будто он хотел, чтобы Бамар пострадал.

Да не ревнует ли он? Как иначе понять его поведение! Неужели…

Мышь высунулась и пискнула: «Можешь не рассчитывать. Не ври себе. Он просто устал и зол, что пришлось переться сюда посреди ночи». Я внутренне широко улыбнулась, взяла в руки виртуальную сковороду и сделала вид, что хочу прибить мышь. Она снова пискнула, жалобно и тонко, и убежала.

Не выйдет у тебя, серая бестия, убедить меня, что он не ревнует! Слишком это приятно. Ревность принца растеклась по моей душе сладким нектаром.

Вот как… Значит, за этот вечер я признана «доброй, умной и авантюристкой» драконом, который сначала вовсе не удостаивал меня взглядом, потом смотрел оценивающе и высокомерно, без всякого восхищения, не проявлял внимания, как к девушке…

Злорадство. Сладкое, славное. И не менее сладкое чувство признания – когда кто-то, кто не ценил тебя, вдруг признал твои достоинства. Мне захотелось приподнять руками юбку и кружиться от радости, как маленькая девочка.

Я невольно расплылась в широкой улыбке. При этом смотрела на Бамара, и Байдор, видимо, сочтя, что моя восторженная радость связана с коричневым, стал еще мрачнее.

Мы с Бамаром говорили по-дружески, ведь проявить какое-то особое внимание ко мне в присутствии принца он не осмеливался. А мне все казалось, что это Байдор так непринужденно и благодарно разговаривает со мной. Что это он стал «нормальным», ведь единственное, что выдавало в стоящем за решеткой мужчине коричневого дракона, были глаза – добрее и мягче, чем у принца.

На глаза морок не распространялся, ведь никто не заметит такую малость.

Только я.

Все это время Байдор стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. Проявить к Бамару какие-то дружеские чувства он не удосужился, лишь поблагодарил его за то, что коричневый отсиживается в тюрьме вместо него. Официально так поблагодарил…

Бамар кидал на него удивленные взгляды и подмигивал мне, но, так или иначе, не слишком добродушный настрой принца создавал напряжение. Разрядил его лишь мой рассказ о том, как мы сюда проникли. Бамар хохотал от души, и Байдор наконец искренне улыбнулся и добродушно сказал:

– Признаюсь, только женщине может прийти в голову пробраться в тюрьму, чтобы передать пирожки. Это вызывает определенное… восхищение. Надеюсь, ты в полной мере оценил наши усилия, коричневый.

– Разумеется. – Отсмеявшись, Бамар вдруг стал серьезным. – Только как вы незамеченными выберетесь обратно?

Мы с Байдором переглянулись. Вот черт! Как пробраться, сообразили и даже преуспели в этом, а пути отступления не продумали. И что делать?

Странно, но мужчины выжидающе посмотрели на меня. Словно обоим было очевидно – если нужна шальная идея, то это к принцессе Алисе.