Маша вздохнула, принимая поддержку подруги. И вдруг словно издалека до нее донесся вопрос:

— Ты знаешь, что такое истинная пара?

И неожиданно Машу словно прошиб ток. Словно вместе с вопросом по руке Карины, лежащей у нее на плече, прошел быстрый электрический разряд. Странно, никогда она этом не думала. С чего это она? Но в самом сочетании звуков «истинная пара» было что-то знакомое. И что-то чарующе-теплое, как истории из детства.

— Наверное, это идеально подходящие друг другу партнеры? — улыбнулась она Карине. — Я как-то не задумалась. К чему ты спрашиваешь?

Карина улыбнулась в ответ:

— Я не знаю, идеально ли подходят друг другу партнеры в такой паре. И у всех ли она есть. Вот у драконов — точно есть… — И Маша снова ощутила что-то до боли знакомое. У драконов точно есть… А ей то что? Какая разница, что там у драконов. Единственный дракон, которого она видела, был чудовищем. Жестоким и страшным. Знать о них больше не хотелось. — Но в чем-то они, несомненно, очень подходят друг другу, — продолжила Карина. — Так что не могут или не хотят друг без друга. Вот у нас с Рональдом как-то так… А как ты думаешь, у тебя есть истинная пара?

— Я ведь не дракон, вряд ли, — пожала плечами Маша скептически, чтобы скрыть странный поток чувств, охвативший ее. — А вообще я не знаю, Карина! — не выдержала и искренне сказала она. — Каждый ведь хочет, чтобы у него был именно такой партнер… Истинный, единственно нужный. Тот, с кем хорошо и… искристо до бесконечности. Я тоже хочу… Но не знаю, может ли у меня быть такое. Вряд ли мы с Кириллом… Хоть он мне очень близок!

— Да, — улыбнулась Карина. — Наверное, каждый хочет…

И в этот момент воздух стал густым. Рональд вышел из другого мира прямо к ним в рубку.

— Пойдем, Маша, — он протянул руки обеим девушкам. — Ты, Карина, тоже… если хочешь.

Маша в изумлении воззрилась на него, перевела взгляд на Карину. А Карина пожала плечами и снова улыбнулась:

— Не бойся, — сказала она. — Просто прояви милосердие. Думаю, это будет несложно…

— Пойдем, — Рональд тоже улыбнулся. — Я обещал привести тебя. И, Маша, позволь… Я покажу тебе то, что тебе нужно знать. И надеюсь, милосердия действительно хватит…

Маша растерянно кивнула головой, давая согласие, и в то же мгновение ощутила нечто необычное. Рональд касался ее разума — мягко и аккуратно. И неожиданно она… нет, не увидела картинки. Скорее ощутила и узнала то, что где-то внутри знала всегда.

— Не может быть… — прошептала она. — Но он уничтожил Землю!

— Пойдем, если милосердия хватает… — мягко сказал Рональд. И Маша, не чуя под собой ног, вложила руку в его ладонь.

Маше уже доводилось ходить по мирам с Артуром и Изабеллой. Ничего страшного: просто все время оказываешься в разных местах, как будто открываются новые и новые двери в анфиладе комнат. А сейчас она и вовсе почти не видела, где они шли. Ей было все равно. Ощущения заполнили ее целиком. Не захватили — именно заполнили, как вода заполняет стакан.

Рональд не показал ей прошлое, не рассказал о нем. Он дал ей чистое знание. И одновременно всколыхнул глубины ее существа, где хранилась память о нем. Архиона… Как давно это было!

Маша не могла не верить тому, что ей открылось. Одна часть ее кричала — это ерунда, дракон уничтожил твой дом, твою родную Землю! Другая — та внутренняя, лежащая в самой глубине — принимала, как есть, прощала и понимала. Потому что невозможно не принять свою истинную пару.

И все же Маша была девушкой с планеты Земля, а не древней драконицей. «Видимо, между мной и той жизнью лежат еще многие и многие (может быть, сотни) реинкарнации, когда я рождалась, жила, вершила какие-то дела, — думалось ей, а дракон искал меня и не мог найти. Я почти не помню, как это быть драконом. Как это быть чьей-то истинной парой. Но сейчас я не могу отказаться. Лучший Древний на свете — Рональд Эль — ведет меня за руку, чтобы… встретиться с ним. И, видимо, попрощаться».

Вереница миров закончилась, Рональд остановился. В распадке между огромными черными горами — Маша еще никогда не видела таких — лежал огромный дракон. Обессиленный, истекающий кровью… И эта картина жалила ее сердце. Жалила болью, как будто ее собственной. Впрочем, если учесть, кто она, то это и есть ее собственная боль. Она ушла от нее, укрылась в других жизнях. А вот он не укрылся, он прошел весь ад, который дала разлука.

Большой, распластанный на камнях… Казалось, он уже умер. Или превратился в камень. Лишь янтарные глаза с необычным зрачком еще жили в драконе.

Но когда дракон увидел ее, мощная судорога прошла по его телу. Она отдалась в Машиной душе любовью и болью… Любовь не бывает без боли, внезапно подумалось ей. То, что без боли — как у них с Кириллом — это просто симпатия. В любви всегда есть это: наслаждение и боль — это и делает любовь счастьем.

Надо же. Он уничтожил Землю. Но не было ни гнева, ни страха…

— Ты знаешь, что делать, — сказал Рональд и отпустил ее руку.

Да, Маша знала. Сначала неуверенно — ноги вдруг стали слабыми, тело начало расплываться, обретать невесомость, потом увереннее — она спустилась по камням прямо к голове дракона. Он и сейчас мог бы один раз приоткрыть пасть и положить конец ее хрупкой человеческой жизни. Но Маша не боялась. Аргистар никогда не тронет свою Архиону.

Она села рядом, так, чтобы янтарный глаз мог видеть ее, и положила свои маленькие руки на твердую голову. Несколько мгновений они молчали, обретая друг друга снова.

Вот оно счастье… Не в поцелуях и нежностях, не в приключениях и свершениях. Вот так — просто побыть вдвоем с тем, кто твой единственный, твой истинный, твой неизменный… И слова не нужны. Обретенное тепло заменяет все слова.

— Когда-то я был Хранителем… — наконец произнес в ее голове раскатистый голос дракона. И Маша не испугалась. Она помнила этот голос, знала. Глубины ее существа откликались на него. — Потом забыл, как это… и потерял себя. Но я всегда любил тебя…

— Я знаю, — мысленно ответила Маша, зная, что он услышит и поймет. По лицу потекли слезы, наполненные горькой болью, но и светом. Она прижалась мокрой щекой к огромной морде. — Ты сжигал планеты, мстя за меня, ты уничтожил моих родных… Но… я помню тебя, Аргистар… Моя душа помнит…

— Не плачь… — дракон мысленно улыбнулся и послал ей картинку, как черноволосый мужчина — ее брат и единственный мужчина — утирает ей, черноволосой красавице, слезы. Обнимает, гладит по голове.

…Ее брат, и ее истинная пара. Они всегда были вместе. Он утешал ее, когда она плакала в юности. Он был рядом всегда. Они были неразрывны, как две стороны клинка, как добро и зло, как созидание и разрушение — как все то, что должно быть в единстве, чтобы сохранялся баланс.

Все, что говорил ей тогда дракон, Маша запомнила на всю жизнь. И никому об этом не рассказала. Это было на двоих. Только дракон и девушка с планеты, которую он уничтожил. Даже Карине, счастливой в обретении своей пары не нужно об этом знать… Даже Рональду, прошедшему через ад и обретшему силы дракона в пути.

Это их с Аргистаром мгновения, и таким они остались внутри Маши навсегда.

По сути, это была исповедь. Он рассказал ей о жизни без нее, о своих поисках и мести. О своей боли. О том, как ошибался и как хотел снова обрести ее. И о том, как одна картинка, посланная Рональдом, вернула ему себя.

— Позови их, — сказал он в конце, когда слезы были выплаканы, а слова — пусть и слишком мало (как наговориться через десятки тысяч лет!?) — сказаны.

Маша махнула рукой Рональду с Кариной, позвав их. Они приблизились.

— Теперь ты, принцесса, — чуть лукаво сказал дракон Карине. — Я виноват перед тобой. Я уничтожил вашу планету, я мучил тебя… Прости… если хочешь. Мне жаль, что я совершил это, — просто закончил он.

Карина кивнула.

— Прощаю, — сказала она. — Лети с миром, дракон!

— И ты, Хранитель, — дракон обратился к Рональду. — Я был не прав. Мы с тобой могли бы быть партнерами в игре. А может… друзьями. Я всегда уважал тебя. И ты давно искупил свой грех передо мной. Будьте счастливы, истинная пара, — в мысленном посыле умирающего пронеслась улыбка. — Ты вновь обрел ее, и я рад за тебя.