Ар’Тур с Б’Райтоном переглянулись, и вдруг лицо главы Союза расплылось в улыбке, а Ар’Тур открыто расхохотался.

— Все же вы, земляне, просто гениальны! Так что, отец, думаю, я смогу быстро подготовиться. Нужно лишь, чтобы технический отдел переработал эту идею, сделал работу устройства более избирательным…

А Ис’Абель подошла к Духу и благодарно сжала его руку.

Раздался сигнал от двери, и спустя пару мгновений Б’Райтон позволил войти Кеурро Найру. Тот вошел и слегка наклонил голову в знак приветствия собравшимся.

— Прошу прощения за беспокойство, — сказал он. — Но у меня было распоряжение Тарро во что бы то ни стало в ближайшее время закончить одну нашу разработку… — Кеурро раскрыл ладонь — на ней лежало несколько плоских маленьких квадратиков. — Излучатель одной из разновидностей силового поля, блокирующий воздействие особого вида техники геар. К сожалению, раньше мы не могли справиться, это совершенно новое направление. Я только что получил эти приборы. По распоряжению Тарро Рональда я должен передать их Ар’Туру вне зависимости от того, вернется сам Тарро или нет.

— А можно мне один? — спросила Ис’Абэль, разглядывая пластинки, пересыпанные в ладонь Ар’Тура.

— А тебе зачем? — с подозрением спросил Б’Райтон.

— Да вот… очень нужно, папа! — ответила она. — Срочно нужно освободить осьминожков! И теперь мы это можем!

— Да, точно! — земляне встали рядом с ней и вопросительно посмотрели на Б’Райтона.

А он устало опустился на стул. Ему хотелось и смеяться, и плакать… Глава Союза ощущал себя воспитателем в детском саду, где дети внезапно выросли, и непонятно, как их теперь урезонить. Все эти дети… Его Ар’Тур и Ис’Абэль — и все эти пятеро землян, с которыми он сроднился за время, что они прожили на Коралии.

Дети облепили его и просили дать им игрушку.

— Обязательно нужно освободить, мы обещали! — раздавалось вокруг. А Ар’Тур подошел к ним, и, широко улыбаясь, кивнул отцу:

— Да, там дел на пару часов, если блокировка не будет работать… Единственная опасность — близость к логову дракона. Но Рон’Альд сказал, тот уполз далеко… Отец, да пусть дети сходят и сделают благородное дело!

— И кто пойдет? — устало вздохнул Б’Райтон.

— Ну вот сестренка рвется — она этих осьминожков уже спасала, Мер’Эдита возьмет пусть, — краем глаза Б’Райтон заметил, что охочий до подвигов средний сын гордо выпятил вперед грудь. — Ну и землян могут прихватить. После той мясорубки им уже ничего не страшно…

— Ты с ума сошел, — ответил Б’Райтон.

— Уверен, Рон’Альд бы одобрил, — словно желая поддеть отца, сказал Ар’Тур. Видимо, считал это аргументом.

— Неужели ты совсем за них не волнуешься? — спросил Б’Райтон. И вдруг встретил серьезный взгляд решительных голубых глаз. Вот, значит, что он задумал, зачем ему это, подумал Б’Райтон. Хочет убрать сестру и брата подальше от планеты геар, куда отправится сам. Занять благородным и относительно безопасным, на его взгляд, делом, пока сам машиной уничтожения пройдется по планете врага.

— Волнуюсь, но так лучше, — ответил Ар’Тур и незаметно кивнул отцу: мол, я понял, что ты уловил мой замысел.

— Ладно, пусть отправляются, — согласился Б’Райтон. И тут пылкая Ис’Абэлль кинулась ему на шею — даже пришлось встать и покрутить ее, приподняв, как в детстве.

И несмотря ни на что это было приятно… Приятно ощущать себя отцом взрослого сына, способного на свою игру. И добрым папой младших детей, согласившимся подарить им игрушку.

Сам Б’Райтон сейчас займется военным флотом. А мирной жизнью Союза, как все последние дни, озаботится Сона. Как ни странно, далекой от политики и экономики Древней, понравилось управлять этой огромной машиной. Наверное, и потом… когда и если, война закончится, можно иногда отдыхать, отдавая все в ее руки, подумал Б’Райтон.

И где-то очень глубоко внутри него снова зрела юношеская мечта. Та, что увяла от его одинокой ответственной жизни. Ходить по мирам, как Рон’Альд. Устраивать проекты. Хранить. Не Союз, нет, больше — разные миры и через них всю Вселенную. То, от чего он отказывался всю жизнь… То, что отталкивал от себя, зная, что, стоит дать этому волю, и все дела с Союзом покажутся невозможно мелкими, бессмысленными, а Коралия — слишком постоянной и привычной. И сердце поманит к дальним путешествиям в другие миры и к великим свершениям.

Через три дня, когда, по мнению Ар’Тура, должны были появиться Рон’Альд с Кариной, все вернулись на Коралию. Вернулся и сам Ар’Тур. Он сделал половину дела и знал, что нужно оказаться на Коралии, чтобы обсудить с Рон’Альдом дальнейший план действий. К тому же безошибочное чутье опытного военного подсказывало ему, что атака геар начнется скоро. А участвовать в обороне родной планеты он все же предполагал… По крайней мере, пока Рон’Альд лично не велит ему заниматься только уничтожением техники геар.

А еще… еще он хотел убедиться, что с Ис’Абель и остальными, кого он хитростью отправил на более безопасную планету, все в порядке. Послушать радостный смех сестры, увидеть, как они с Игорем сжимают ладони друг друга — крепко, но словно ненароком. Ар’Тур улыбался, вспоминая эту счастливую пару, что обрела друг друга посреди опасностей. «Надо же… как я научился радоваться чужому счастью», — подумалось ему. Как взрослый, для которого многие радости юности уже недоступны, но способный с улыбкой смотреть на счастье молодежи.

И, конечно… он хотел увидеть Карину. И убедиться, что и с ней все хорошо. Насколько возможно. Увидеть, что она не потеряла себя в этой пытке… Пытке, которая способна уничтожить само естество живого существа, его самоопределение, его умение быть живым… Увидеть издалека. Поговорить с ней. Попробовать взять на себя часть ее боли… Впрочем, знал, что другой Древний уже сделал все возможное. Скорее, ему нужно увидеть ее для собственного спокойствия.

За три дня на планете геар — не опуская силового меча, с твердостью, решимостью, в постоянном напряжении — он еще сильнее изменился и повзрослел. Теперь молодой Ар’Тур еще больше ощущал себя тем, другим, прежним Древним. Военным с тяжелой поступью, твердолобым, но умным.

…Когда-то они, Древние, уже прошлись так же по старой планете геар. Только тогда их было несколько. В голове вставали картинки, как он, Эл’Боун, в окружении еще двоих, проникает в здания и подземелья противника, убивает мерзкую черную охрану, силовым мечом выводит из стоя установки. Сейчас… сейчас было то же самое. Только он был один.

Потеряй бдительность — и вся планета геар начнет охотиться за ним. Но Ар’Тур не терял. И уходил в другой мир каждый раз, как корабли противника окружали его, или мерзкие твари пытались накрыть силовым колпаком.

Наверное, среди местных он стал легендой. Страшной сказкой. Врагом, что выходит из ниоткуда, убивает всех, кто стоит на пути — жалости к геар Ар’Тур теперь не знал. И разрушает самую важную, нужную, как воздух, технику.

Когда он вернулся на Коралию, Ис’Абель и земляне обрадовались, повисли на нем, даже гладили — как будто старались стряхнуть с него усталость и напряжение. А Мер’Эдит смотрел героем — видимо, ему наконец удалось отличиться.

— Ну и сражения были! — оживленно рассказывала Ис’Абэль. — Мер’Эдит так дрался! Ты себе не представляешь! Мы вышли прямо к базе и… А еще Игорь, — сестра с гордостью взглянула на землянина, — с Андреем взорвали их научный центр! А Маша с Кириллом вывели всех осьминожков из загонов! И мы… даже развезли их по домам на геарских кораблях!

Ар’Тур рассмеялся. И не удержался — погладил сестру по голове, как нередко делал во времена ее детства.

— Рон’Альд с Кариной здесь? — спросил он, когда поток оживленных рассказов ослаб.

И стал серьезным. Веселые, счастливые моменты быстро заканчиваются. Ему не следует рассчитывать, что это легкомыслие, эта безудержная радость встречи затянутся. Что их можно продлить… На войне, как на войне. А значит, забот больше, чем радостей.