А откуда Тагай? Кажется, он упоминал Селябэ. Хм… Я никогда не придавал этому значения. Мне было совершенно неважно, откуда человек. Мне было важно, какой он.

Так-так-так, Селябэ нет. Но я и не помню такого реального города, хотя, погодите-ка… Ну, конечно! Тагай, выдумщик. Челябинск, вот какой город мне нужен. Итак, аристократы Челябинска. Деденёв, Дерябин, Дворжецкий, Дорничев… Стоп! Ага! А вот и Добромыслов! Тесты тоже назначены на третье, как и у меня. Только на пару часов позже. Ничего, подожду.

Я медленно и с удовлетворением от проделанной работы выдохнул. Что теперь? Узнать, где проходят тесты, да и идти домой, готовиться к завтрашнему приёму. Ада, наверняка, мне весь мозг выест по поводу этикета. Но делать нечего, не каждый день оказываешься на приёме во дворце.

За моей спиной послышались глухой нарастающий ропот, а затем резкое движение и окрики. Я обернулся.

В зал вошла группа парней моего возраста. Они сразу же привлекли внимание. Один из них, явно главный, шёл в центре. Эдакий главнюк, чувствующий себя хозяином положения. У бритишей таких называли мажорами, но как по мне главнюк — гораздо более ёмкое определение. Рядом шли четверо его подпевал.

Я даже хмыкнул тому, насколько смешно и безвкусно это выглядело со стороны. Даже выражение лица мажора полностью соответствовало тому, каким его можно было представить. Надменное, с брезгливо поджатыми губами и выражением полного превосходства во взгляде.

На подобных я вдоволь насмотрелся на стене. Выражение их лица меняется лишь в тот момент, когда их раздирают демоны. А до того момента они уверены, что являются хозяевами этой жизни. Ну-ну.

Я стоял чуть в стороне от шествующей пятёрки, перед которой все считали за лучшее расступиться. Только один паренёк этого сделать не успел.

Он был слишком увлечён, выискивая свою фамилию в бесконечном списке, вывешенном на стене. За это и поплатился. Один из прихвостней, сопровождающих мажора, толкнул рыжего паренька плечом, отчего бедняга растянулся на полу. Раздался тихий утробный рык. Очки слетели с переносицы рыжего и откатились прямо мне под ноги.

Я наклонился и поднял их. Затем, повинуясь порыву, протянул руку и помог упавшему подняться, после чего вручил очки. При этом обратил внимание, что парня буквально потряхивает. В тот момент я решил, что от страха.

— Разных козлов, как я понимаю, тут ещё будет до хера! — сказал я, глядя рыжему парню в глаза и размышляя о том, что он вполне может быть из выродившегося тохарского рода. — А мажоров в столице ещё больше. Лучше держаться от них подальше.

— Думаешь? — с сомнением, но без отторжения проговорил парень.

— Уверен, — ответил я и указал на его волосы. — Мы не сможем слиться с местными. Даже стрижка не спасёт, — я протянул руку. — Виктор. Виктор фон Аден.

И пускай баронский титул я получу только завтра, это не имело такого уж важного значения.

— Константин, — он протянул мне руку в ответ. — Константин Жердев. Рад знакомству.

Мой взгляд упал за спину нового знакомого, и я увидел полосы на полу. Словно следы от когтей. Я удивился, потому что, кажется, не видел их до этого. Впрочем, я мог просто не заметить.

Мажор с окружением уже нашёл то, что хотел, и ушёл в обратном направлении, сопровождаемый подпевалами.

— У тебя когда тесты? — спросил я Костю, кивая в сторону списков.

— Послезавтра, — ответил он, поправляя на носу очки. — В девять утра.

— Что ж, — проговорил я, кивнув. — Значит, ещё увидимся.

Суета на следующий день началась с самого утра и казалась гораздо интенсивнее, чем в последние дни. Исключением была только мать, которая спокойно сидела в обеденном зале и «дегустировала наливку», как она это называла.

Я решил последовать её примеру, потому что не горел желанием участвовать на приёме. Более того, этот внезапный выверт реальности с торжеством во дворце меня сильно насторожил. Приходилось быть невероятно собранным и подмечать малейшие изменения.

Именно поэтому я отказался от предложенной мамой наливки. А после этого вытерпел от сестры придирки к моему парадному обмундированию. Ну как обмундированию. От фраков, пиджаков и прочей придворной нечисти я наотрез отказался. Потому мне в местном ателье справили аналог курсантской парадки брата, но без знаков отличия. Так вроде бы и правила приличия не нарушены, но и на попугая похож не был. Я даже дал сестре возможность сдуть с меня несуществующие пылинки, лишь бы та была счастлива. Бедолага, она так тряслась из-за этого протокола, что мне её было даже немного жаль. Но, увы, все женщины одинаковы. Успокаивается прекрасный пол лишь тогда, когда ощущает контроль над ситуацией, пусть и иллюзорный. Если уж сестре было спокойней выплёскивать свои нервы в ажиотаже, то мне не сложно было потерпеть.

Но при этом, глядя на живую и невредимую Аду, я радовался, как ребёнок, и точно знал, что не отпущу её ни в какой пансионат, как бы на этом ни настаивали отец и мать.

Приём начинался с торжественной части. Я старался особо не отсвечивать и держался в самом дальнем углу. Отсюда было интересно наблюдать за всеми остальными.

Больше всех из нас нервничала Ада. И её можно было понять, она была впервые на таком мероприятии да ещё и несколько дней без сна штудировала протокол, чтобы беспрекословно его соблюдать.

Братец мой старший вёл себя иначе. Больше всего он напоминал затаившегося орангутанга, высматривающего себе самочку. Он стоял возле самого оживлённого прохода и только успевал глазами следить за знатными барышнями. Я даже усмехнулся, понаблюдав за ним. Горбатого могила исправит.

Отец совершенно случайно наткнулся на сослуживца из графского рода и полностью сосредоточился на нём да ещё на официанте, постоянно подносившем им выпивку, игнорируя всю остальную реальность. Ему в толпе придворных было неуютно, потому он оставил нас на попечении матери и ушёл обсуждать проблемы снабжения на Стене.

А вот маман стояла недалеко от меня, за чем-то пристально наблюдая и хмурясь. Проследив за её взглядом, я заинтересовался происходящим, поэтому поспешил незаметно подойти к ней.

— Что случилось? — спросил я, легко коснувшись её плеча.

Она обернулась ко мне, и её рыжие волосы блеснули вкраплёнными драгоценностями. Я частенько думал, что отец женился на маме исключительно из-за цвета её волос. И пусть они у неё не отдавали красным тохарским оттенком, но всё же имели собственное проявление огненной стихии.

— Видишь того престарелого кобеля? — шёпотом спросила она, и я внутренне дёрнулся, так как Горислава редко позволяла себе крепкие слова, а уж услышать от неё такое во время торжественного приёма было и вовсе нечто. — Который возле императрицы сидит, — решила уточнить она. — Медалями и орденами, как новогодняя ёлка, обвешан.

— Вижу, конечно, — кивнул я. — Это генерал Ермолов.

Об Александре Сергеевиче Ермолове я был наслышан в свою бытность на Стене, но решил, что не будет критическим, если я покажу сейчас свои знания перед матерью.

Но та даже не глянула на меня, продолжая смотреть на генерала, сидящего возле императрицы.

— Ты только посмотри, как этот упырь на нашу Адочку смотрит! Я ему прям сейчас готова зенки выжечь! — и мать сжала кулаки, как будто и действительно собралась устроить драку прямо на торжественном приёме в императорском дворце.

Честно говоря, после всего того, что уже произошло, я бы этому даже не сильно удивился. Решил бы, что эти изменения произошли из-за того, что я вмешался в события прошлого.

Проследив за её взглядом, я убедился в том, что она полностью права. Ермолов часто и подолгу, не отрываясь, следил за моей младшей сестрой. При этом он выглядел, словно шарпей, у которого вот-вот польётся слюна.

Мне это не понравилось настолько же сильно, как и матери. Но я заметил и ещё кое-что.

Время от времени к генералу подходил уже знакомый мне мажор из академии. Они перебрасывались неслышными мне фразами и вообще вели себя не просто, как хорошие знакомцы.