Рано утром, ещё затемно, она отправилась на найденное специально для неё болото. И вот теперь, с кровью, в которой магическим образом была отделена часть, принадлежащая Болотовым, от части, принадлежащей Светозаровым, она совершала ритуал.

Сначала она принесла в жертву чью-то домашнюю собаку: болото надо было расположить к себе, накормить кровью.

Когда же она завершила ритуал, из трясины послышалось удовлетворённое бульканье.

— Что ж, — проскрипела она вслух, всё равно никто из чужих её слышать не мог. — Я зову всех убийц: комаров, мошек, змей, ядовитых жаб. Всех, кто может прийти на мой зов, всех, кто сможет уничтожить преграду на пути моего чудесного внука!

Со стороны это могло бы показаться жутким, но Ликомора хохотала. Вокруг неё вились тучи гнуса, комаров и прочей мелочи. У ног ползали змеи и прыгали ядовитые жабы. Причём они не враждовали между собой, нет, они пришли, чтобы послушать её задание.

— Вот вам кровь, — сказала Ликомора, откупоривая несколько пробирок и разливая кровь вокруг себя. — Это образец. Вы должны найти младенца, в котором течёт такая же кровь, и уничтожить его. Убейте Светозара. И воздам вам по заслугам.

Все, кто слетелся и сползся на её зов, приникли к крови. А через минуту уже исчезли, растворились в окружающем болоте, будто их никогда и не было.

— Ну вот и посмотрим, — хмыкнула себе под нос Ликомора, — как они все запрыгают, когда не будет альтернативы.

Вернувшись из академии, я застал Мирославу и её мать Ираду уже с собранными вещами. Надо сказать, что скарб у них был очень нехитрый, вещей практически не было.

Когда я вопросительно приподнял бровь, мать Мирославы сказала:

— Я обдумала ваше предложение. Мы с Мирой перебираемся в Горячий Ключ.

— Отлично, — кивнул я. — Это правильно. Я сделаю всё, чтобы ваша жизнь стала лучше, чем была до этого.

Вместе с девушкой и её матерью я прихватил Аркви и мы отправились в Горячий Ключ.

Там Мирослава и Ирада сразу же, без отдыха, принялись проетировать систему ментальной защиты долины. Причём, как я успел услышать от Мирославы, здесь это было делать гораздо проще из-за того, что Горячий Ключ, как и вся долина вокруг озера, находились в низине. Здесь не нужно было делать полноценный купол, а можно было просто перекрыть пространство между хребтами. Это получалось гораздо эффективнее и менее трудозатратно.

Сам же я переговорил с Дарреном. Тот обрадовался появлению в Горячем Ключе менталистов, но предупредил о неких странностях:

— Я не знаю, с чем это связано, но если раньше патрули низших вокруг были обычным делом, то за последние пару суток все они исчезли. Будто их отозвали. Мы даже отправляли разведку в Агни, но и там будто все вымерли.

Я представлял, с чем это могло быть связано. Если заполучив муас, селекционеры пошли в атаку на последние оплоты сопротивления высших, то Максвелл решил попросту не распылять силы, а собрать все войска в единый кулак.

А ещё я прекрасно понимал, что помощи они не попросят, как мы в своё время не попросили у них. Потому отправился на одну из площадок возле водопада, где расчертил ритуальную пентаграмму вызова и, практически без всяких помех, не напрягаясь, вызвал Азарета.

Тот появился практически сразу, но не в физическом обличье, полностью открывать портал мер между мирами ради разговора не стали.

— Что-то срочное? — спросил он.

— Да. Хотел предложить помощь, если Максвелл пошёл в атаку.

Мне удалось удивить Азарета.

— С чего ты взял, что он атаковал нас?

— Муас они захватили, и у нас наблюдается отток низших в неизвестном направлении, — изложил я свои соображения.

— Значит, не только у нас отошли, — задумчиво пробормотал Азарет. — Буду иметь в виду. И Виктор, уж извини, но не думаю, что ты в одиночку сможешь сыграть большую роль в грядущей битве. Хоть богиня изрядно потрудилась над твоим усилением. Вы и так уже сделали великое дело, снабдив нас муасом. Но человек, каким бы он ни был, всё равно всегда будет слабее демона.

В голосе высшего слышалась уверенность в своём взгляде на мир.

— Дело не только во мне или муасе. Есть ещё наше трио менталистов, Агнос. Я видел некоторые варианты будущего в храме, и везде мы боролись с вами плечом к плечу. Наш противник не ограничивается селекционерами. Теперь нам придётся сражаться ещё и против Бельзияра. А демоны всегда будут слабее бога, какими бы сильными вы не были, — вернул я ему его же фразу, несколько переиначив.

— Уел, — нахмурился Азарет. — Буду иметь ввиду твоё предложение. Это всё? — спросил он.

— Есть ещё один насущный вопрос религиозного характера, — проговорил я. — Не подскажешь, есть ли у суккубов храм или какое-нибудь высшее божество?

Такого выражения лица у Азарета я ещё никогда не видел. Создалось впечатление, что мой вопрос его просто ошарашил.

— А тебе зачем? — осторожно спросил он.

— Да не мне, — сказал я. — Это друг интересуется.

Он посмотрел на меня, и мы оба заржали.

— Нет, правда, — я кивнул несколько раз, — звучит, как бородатая шутка, но другу нужно. Он сам полукровка. Парень. А сила — своеобразная. Он — самоучка, но три легиона демонов заставил заниматься, так сказать, свальным грехом прямо на поле боя, вытащив их из-под влияния менталиста.

— Заставил заниматься любовью, а не войной, — Азарет снова хохотнул. — Вот это силища! — проговорил он.

— Вот и я того же мнения. Нельзя самородка необученным оставлять.

— Полностью согласен. Такой алмаз нуждается в огранке, чтобы стать бриллиантом. Но о божествах у суккубов я, конечно же, не слышал. Но знаешь что? По поводу обучения я уточню. У меня есть у кого спросить.

Настроения, которые объяли столицу, чувствовал не только Виктор фон Аден. Чувствовал их и Ярослав Болотов, причём, возможно, даже острее. А всё потому, что являлся одной из причин этих самых настроений.

Если раньше он не допускал мысли, что его сторона делает что-то неправильное, то после того, как он узнал некоторые подробности о том, что творила Ликомора, у него зародились некоторые сомнения. А вместе с этими сомнениями появилось и ещё кое-что. А именно: желание встретиться с кем-то из противоположного лагеря и поговорить. Без наездов. Без каких-либо обострений, конфликтов. Просто взять и по-человечески поговорить.

Тем более он был уверен, что именно дипломатия позволяет решить множество конфликтов мирным путём. А здесь и сейчас он вообще не видел необходимости лезть в бутылку и устраивать братоубийственную бойню. Народ империи должен быть единым — в этом его сила. А уж тем более перед лицом такого грозного противника, как демоны, невесть откуда наводнившие земли империи.

Но думать об этом было мало. Разумеется, нужно было действовать. Но как? С кем разговаривать? С Рароговыми? Со Светозаровыми? Да те и не будут с ним общаться. Для них он враг, не более того. Ещё и сопляк, которым манипулирует собственная бабка.

Тогда с кем?

После битвы за Ольхон по академии ходило очень много рассказов о Викторе фон Адене. Сокурсники Ярослава рассказывали о нём какие-то удивительные, чуть ли не сказочные вещи. К тому же троюродный брат Ярослава — Светозар Светозаров, сын императрицы — находился где-то под опекой Гориславы фон Аден, в девичестве Рароговой, матери Виктора фон Адена.

И в какой-то момент в мозгу Ярослава всё сошлось. Ему нужно было поговорить с Виктором, узнать настроение в противоположном лагере, попытаться как-то изменить обстановку, уйти от противостояния.

Разумеется, он собирался связаться с фон Аденом без ведома своей дражайшей бабули. Он уже понимал, что она делает всё не так и совершенно не то, что нужно. И не только из-за того, что не отпустила его на Ольхон, хотя он уговаривал её на это. По многим причинам у Ярослава Болотова-Светозарова зарождалась мысль, что бабушка вообще творит какие-то непотребства.

В деканате Болотов узнал, где находится дом Виктора фон Адена. И в какой-то момент, пользуясь тем, что Ликомора уехала на болото, по её словам, проводить важное мероприятие, сам махнул в Горный.