За то время, пока эти мысли пролетали в моей голове, вокруг меня уже образовалась целая площадка радиусом в пару метров, на краях которой находились гномики, постоянно заменяя испаряющиеся куски льда.

Я же продолжал качать силу, и охлаждение мне очень помогло: сознание снова прояснилось, и я с лёгкой улыбкой следил за тем, как гномики ставят ледяные заплатки со всех сторон, суетятся, бегают, как прораб и рабочие на стройке. Кажется, даже выгорание замедлилось.

— Ты куда побежал? Тебе же в другую сторону!

— А, ну ты же сам сказал: передать третьему лёд!

— Что там у вас на ухе?

— Я залатал, всё нормально!

Но как будто и этого было мало, краем глаза я увидел, что совсем недалеко от меня, на ледяной площадке, лёд как будто начал оживать. Он, вроде бы, и не расплавился, но всё же начал тянуться ввысь, будто сталагмит рос снизу вверх.

Я снова обернулся к гномикам, но, как оказалось, те и сами пребывали в шоке. Выражение их крохотных лиц было просто-таки ошеломлённым.

— Это чё, твоих рук дело, седьмой? — спросил тот, кто, кажется, был главным.

— Не-не, не моих!

— Так кто накосячил? У кого сил дохрена? Кто начал доспех строить?

— Так, убрать немедленно!

А я понимал: хоть это и не запланировано, происходит что-то удивительное.

Между тем ледяная фигура, поднявшись на пару метров, приобрела вполне человеческие очертания. Передо мной, в обычном балахоне, с посохом и длинной бородой, стоял ледяной человек.

«Ничего себе, Дедушка Мороз явился, — подумал я. — Нет. Всё-таки, наверное, это предсмертные галлюцинации. Слишком уж много всего и сразу».

Затем фигура сформировалась до конца, лёд на ней потрескался, и передо мной предстал пожилой мужчина с полупрозрачной кожей и ледяными глазами, а его борода состояла, будто из множества мельчайших прозрачных сосулек.

Он обернулся ко мне и сказал:

— Как же это, однако, очень вовремя мой потомок решил использовать нашу истинную силу. А так, хрен бы я сюда пробился через все эти разломы. В своём мире я легко перемещаюсь, но здесь нужен был приёмник для того, чтобы попасть к тебе. Причём приёмник с родной силой.

Он слегка усмехнулся:

— Передай потомку, когда сможешь, что я им очень доволен. Если выживем, возьмусь обучать.

— Выживем? — хмыкнул я. — Это вряд ли.

И кивнул в ту сторону, где Саламандра с Драконом поливали огнём Бельзияра, а Арахна накидывала на него ментальную паутину.

— А помощь-то, я смотрю, вам и не помешает, — проговорил мужчина. — Это вы меня хорошо вызвали. У вас, кажется, только огонь, а льда и воды-то не хватает.

Признаться, на некоторое время я даже завис, находясь в шоке от происходящего. Нет, я, конечно, помню, чем заканчивались мои видения в храме Саламандры, а именно появлением Гранда. И в том числе ещё тем, что всё это так или иначе приводило к моей смерти.

Ну, собственно, с понятием и принятием собственной смерти, да и вообще самоубийственностью всего происходящего, я давным-давно смирился. Однако вместе с тем я видел, что будущее всё-таки слегка изменилось по сравнению с вариантами, показанными мне в храме.

Конкретным изменением стало появление того же самого дракона, которого не было в первоначальных видениях, а также отсутствие момента, в котором я пользовался бы силой этого мира.

Там, при перестройке моего организма, я видел, что в финальной битве использую исключительно собственные силы и огонь, а земля и душа местного мира не приходили мне на помощь. А это означало, что в деталях всё будет иначе.

И пусть общая канва будущего была предопределена, но детали решали. И автором этих самых деталей, к моей гордости, становился в основном я. А это означало, что, в принципе, на будущее ещё можно повлиять. Основной вопрос только в том: как и в какой именно момент.

Гранд оглянулся на происходящую битву. Саламандра и все остальные боги не сразу заметили его появление. Дело в том, что они были слишком заняты выяснением отношений с давним противником и им было не до нового действующего лица.

Я тоже проследил за взглядом Гранда и увидел, как Арахна пытается оплести лезущего из разлома безумного бога нитями паутины. И да, я прекрасно понимал, что это была лишь визуализация ментального воздействия. Вот только первая эйфория от кажущейся победы внезапно прошла.

Бельзияр вдруг стал хохотать и с лёгкостью обрывать сковывающую его паутину.

— Ты что, старая карга, — рычал он сквозь хохот, — решила, что меня можно удержать? Да ничего подобного! Через твоих бывших первожрецов, через того же Максвелла я познал твою силу. Поэтому хрен ты мне чего теперь сделаешь. У меня защита от тебя, я вас всех значительно ослабил, и у вас нет оружия против меня. Вы не сможете меня подловить, как в прошлый раз, чтобы заточить в темницу. Нет у меня к вам больше веры, и сейчас вы все сами туда полетите вверх тормашками и попробуете на своей шкуре всё то, что пережил я!

Он снова расхохотался, и в смехе этом звучало неприкрытое безумие.

— Где ваши братья? — хохотнул с утробным рыком Бельзияр. — Где ваши сёстры? Где ваши друзья, которые были с вами? Помнится, в прошлый раз вас было гораздо больше. А? Что? — он вдруг сменил тон, который внезапно стал очень участливым. — Никого не осталось? Конечно!

Он словно разговаривал сам с собой и опять расхохотался.

— Конечно, никого не осталось, потому что это я. Я их всех подвёл под нож, я их всех уничтожил. Сперва я выкосил их последователей, а затем, когда некому им стало молиться, когда их сила начала иссякать, я уничтожил их самих: обессиленных, молящих о пощаде. То же самое будет и с вами. Так и знайте, недолго вам осталось.

Он рванулся вверх, но внизу его ещё что-то держало.

— То, что вы силами двенадцати богов и обманом, с помощью ментального воздействия, смогли меня заточить, я вам никогда не прощу. Но больше у вас это не получится. Сейчас у вас уже нет таких сил, а я сам, буквально, пропитался энергией этого мира. Вы мне вообще ничего не сможете сделать!

В этот момент Гранд переместился непосредственно к полю битвы.

— Ну, может быть, силой этого мира ты и пропитался, — произнёс он холодным, практически ледяным тоном, но слова его раздавались далеко по округе, — зато у нас есть сила ещё одного мира. Посмотрим, как тебе это понравится.

И начал действовать. Вокруг опешившего Бельзияра, прямо по краям разлома и даже из него самого, стали вырастать толстые ледяные стены.

Я почувствовал сухость, вся влага, которая только имелась во всей округе, была задействована Грандом. Но самое главное, что я увидел: из стены, вырастающей вокруг Бельзияра, внутрь начали расти острые сосульки, которые протыкали тело безумного бога, причиняя ему невероятную боль. Он начал дергаться и бесноваться, рычать и пытаться достать Гранда, только у него пока ничего не получалось.

Зато он начал притягивать к себе всю кровь, скопившуюся на поле битвы, ошмётки тел, валявшиеся повсюду. Начал впитывать в себя силы, питаться кровью поверженных низших, и топить вырастающую вокруг него ледяную стену, а также вгрызающиеся в него сосульки.

А затем, прямым указанием, он бросил на баррикады из ледяных игл всех тех низших, которые ещё оставались в живых, тех, кто ещё не уничтожил друг друга. Теперь, вместо того чтобы рвать друг друга, они принялись ломать ледяную стену, окружившую Бельзияра.

А вот реакция у Саламандры и остальных богов была не столь однозначной. Для начала они вообще слегка опешили.

— Ты вообще кто? — спросила Саламандра. — Откуда ты взялся?

— Я — помощь, — коротко ответил Гранд, продолжая своё дело. — Пришёл из другого мира. Меня тут один знакомый недогранд попросил помочь. Обещал дать возможность отомстить.

— И как тебя звать-то, помощничек? — поинтересовалась Саламандра.

— У меня нет ни имени, ни фамилии, — ответил пришелец. — Я — Гранд, высшая сущность другого мира. Если здесь вы зовётесь богами, у нас высшие сущности, являющиеся проводниками силы земли нашего мира, зовутся Грандами. Так что, считайте, что коллеги.