Он взглянул на меня и сделал жест рукой, чтобы мы просто пошли рядом — молча, без лишнего внимания. А то мы слишком явно пялились друг на друга, как обычно делают при обычном разговоре.

«Ты помнишь, как повела себя Радмила?» — спросил он.

«Да, совершенно не свойственно ей. Она обычно гораздо более выдержанна».

«Так вот, — проговорил Тагай. — Это не её поведение. На неё ментально воздействовали».

Не то, чтобы я полностью исключал вариант с ментальным воздействием, но когда Тагай сказал об этом напрямик, я понял, что немного даже ошарашен этой новостью.

То есть вот так прямо в Академии, в центре столицы кто-то берёт и воздействует на другого человека. Несмотря на то, что это запрещено.

— Как ты засёк? — спросил я. — Это прямо видно было?

— Да не то, чтобы… — Тагай тоже был ошеломлён случившимся. И только сейчас, начав вспоминать, понял, что всё было крайне необычно. — Сам хоронился, чтобы не спалиться, — добавил он, благо разговаривали мы ментально. — С амулетом-то я немного расслабился, а без… Мысли контролировать надо. А тут просто заметил, что у Радмилы ментальный фон корёжить начало. Не сильно, не с целью убить, покалечить или подчинить себе, а просто поменять настроение или состояние.

Тагая старался не смотреть на меня, так как разговаривали мы мысленно, но всё-таки иногда у него проскакивали косые взгляды.

— Это как бы тебе объяснить… — продолжил он. — Как будто ткань начала рваться — сначала по всему фону прошло дрожание, а потом в районе головы в её ауре вообще всё расползлось. И тогда Радмила выдала ту самую фразу. Но что самое страшное… — он поглядел на меня и покачал головой, а поскольку разговаривали мы, не открывая ртов, выглядело это достаточно странно, но мы надеялись, что никто особо не обратит внимания.

— Что такое? — спросил я.

Тагай, видимо, именно этого вопроса и ждал.

— Самое страшное, — повторил он, — что сам след силы я не увидел. А должен был.

— То есть? — попросил я пояснить.

— То и есть, — мы снова пошли в сторону общежития. — Я не смог отследить ни откуда производилось воздействие, ни тем более кем. Ничего. Пустота. Увидел только искорёженную ауру Радмилы, не больше. И то, скорее всего, не ментализмом, а способностью следопыта.

Весь дальнейший путь до общаги я размышлял. Сейчас, как никогда остро, встал вопрос о понимании нами магии, её видах и вообще возможности обнаружения.

Я мог бы назвать три вида магии.

Два из них — те, о которых говорил Аркви: внутренняя, как у тех же тохаров, аристократов, когда задействуется собственный источник, и внешняя, как у родовичей — заёмная. Но оба этих вида магии, при всей их разнице, были достаточно родственны и вполне определялись другими.

А дальше… Для начала я вспомнил о Росси. Я бы никогда не догадался, что это вообще демон, если бы у меня на груди не висел специальный амулет.

То есть его магия для нас практически не обнаруживаема. Он мог бы творить всё что угодно, если бы я его не разглядел под мороком.

Выходит, магия демонов, хоть и родственна внутренней магии людей, той же тохарской, но она сильнее.

«Вот в чём кроется разгадка», — понял я.

У людей изначально, возможно, вообще не было магии или была лишь такая, как у родовичей. Когда люди научились черпать силу из мест разломов и поставили в этих точках капища, откуда они черпали силу? С другой стороны, а чьи технологии использовали родовичи?

Когда мы беседовали с Азой, она упомянула, что демоны сотрудничали и с Рароговыми, и с Аденизами.

Получается, вся магия в нашем мире изначально принадлежала высшим демонам.

«Вот это да», — подумалось мне.

Я постарался перевести сознание на другие мысли, потому как выводы, к которым я пришёл, были слишком уж революционными. Меня буквально грозило порвать от этой идеи. Но не суть.

Главное-то в чём?

Магия демонов не видна людям потому, что магия людей слабее. Но даже я, серединка на половинку, почувствовал разницу. Я ткнул друга в плечо:

— Слышь, Тагай, — сказал я мысленно, — а что по поводу моей силы? Как ты видишь её с тех пор, как я вернулся? Видишь ли вообще?

Он кивнул, но ответил не сразу, видимо, подбирал нужные слова.

— Я вижу твою магию, — наконец произнёс он, также мысленно. — Только цвет твоего пламени изменился. А к чему ты это сейчас говоришь? — спросил друг.

— Да вот подумал, — ответил я, — что могло быть несколько причин, почему ты не увидел того, кто воздействовал на Радмилу.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался друг. — Делись. Мне даже интересно.

— Самый простой вывод, — проговорил я, — и, возможно, неверный: менталист, который воздействовал на Радмилу, был сильнее тебя. Хотя бы чуть-чуть. Но кто из наших так усердно прячется, что ты его не смог засечь? Амулеты все сдали, поэтому тут есть ещё одна возможность.

— Ну давай, не томи, — поторопил меня Тагай.

— Есть такая вероятность, — медленно и вдумчиво проговорил я, пытаясь передавать только те мысли, которые относились к моим размышлениям. — Что это был высший демон. Либо третий вариант: мог быть использован демонический артефакт. Мало ли кому и что продавали высшие, находясь в этом мире?

— Черт, — проговорил Тагай. — Ты знаешь, вот буквально ни одно из твоих предположений меня не радует. Как и сама ситуация. Ты понимаешь, что у нас в Академии завёлся человек, если это вообще человек, который запросто может воздействовать на наших с тобой сокурсников. А может быть, и это не исключено, и на нас с тобой тоже. Что будем делать? — спросил он.

— Снимать штаны… — начал было я, но осёкся. — Нет, слушай. Нужно надевать амулеты, мешающие ментальному воздействию. И не снимать их ни при каких обстоятельствах. Что же по поводу спаррингов? Мы что-нибудь придумаем. Я попробую поговорить с Гнидой… То есть с Собакиным, — проговорил я, — и легализовать их в какой-то мере.

— Слушай, здорово, — проговорил Тагай. — Но если вдруг…

— А вот если вдруг, — перебил я его, — ты увидишь что-то подобное, сразу бей тревогу. По крайней мере спугнёшь.

— Да ты что? Я же раскроюсь! — отпрянул друг.

— Куда ты раскроешься? — посмотрел я на него с лёгкой иронией. — Ты следопыт. Это твоя магия. Просто предупреди. А уж разбираться будут другие.

Вечером, когда мы остались в комнате втроём, я поинтересовался у Кости:

— Слушай, а нет ли у тебя выхода на курсантов-артефакторов?

— А зачем? — удивился тот.

— Нужно найти один минерал.

Костя посмотрел на меня как на человека, у которого что-то не так с головой.

— Поехали к отцу, — сказал он. — Он посмотрит и скажет. С большинством магических материалов он имеет дело. А о тех, с которыми не имеет, хотя бы наслышан. Возможно, сможет кое-что подсказать.

— Но как? — удивился я. — Ведь он у тебя алхимик, а не артефактор.

— Витя, — укоризненно произнёс Костя, глядя на меня, — ты просто не представляешь, что только не перетирается в алхимию. Там бывают такие составы, что глаза на лоб полезут…

— Но откуда он всё это берёт? Ладно, вот мы с вами добыли хтонь неведомую. А остальное-то?

— Ну, что-то покупает, — пожал, плечами Костя. — В целом его деятельность приносит очень неплохой доход. Но с детства помню: отец мне частенько говорил, что самый лучший эликсир можно сварить, просто пройдясь несколько часов по свалке и набрав нужных веществ.

— Ну хорошо, — ответил я. — Договаривайся с отцом. Как только у него будет время, нам нужно к нему заглянуть.

— А что, вообще срочно это всё? — поинтересовался Костя.

— Вообще да, — кивнул я. — Мне нужна информация, которая поможет нескольким людям, можно сказать.

— Ну смотри, — ответил Костя. — Пока могу свести тебя с курсантами-артефакторами. Они вообще нормальные ребята. Мы общались ещё до Академии. Пара человек.

— Пошли, — сказал я.

— Что, прямо сейчас? — удивился Костя.