Ударной волной меня повалило наземь. Огненный шар полетел в сторону твари, на лету теряя мощность, но, судя по яростному рёву, всё же достал её.

Вокруг слышались стоны, крики боли и хрипы. Осыпались куски камня, пыль, откуда-то взявшиеся осколки льда… Я с трудом встал на ноги и отправился добивать тварь, если та ещё была жива. Взрывом её привалило, а после ещё и приголубило моим огнём.

Но нам несказанно повезло. Нападавшая на нас тварь была мертва, вот только неизвестно откуда под её тушей оказался придавленный Собакин.

— Этот здесь откуда? — невольно вырвалось у меня.

— Ты не заметил, создавая свой шарик, но, когда тварь неслась на нас, в стене коридора открылась расщелина, и Собакин швырнул артефакт, — тихо пояснил мне Костя, став рядом. — Только тварюшка и его с собой прихватила, выковыряв из убежища на лету.

Коридор был завален напрочь, а из-под твари расплывалось алое пятно крови.

За моей спиной раздались быстрые шаги. Я обернулся и увидел Голицына и семенившего за ним Толстого. Они вскользь глянули на тело и поспешили дальше к расщелине, из которой вырвали Собакина. Гнидой я теперь даже мысленно не мог его назвать. Несмотря на свой характер, он всё же не бросил нас на съедение.

— Вы куда? — поинтересовался я, подавив желание схватить Толстого за китель. — Не видите, помощь нужна?

Словно в подтверждение моих слов Собакин застонал.

— Мы валим! — обернулся ко мне Голицын. — Видишь, какие тут твари обитают? Чем быстрее мы окажемся в безопасности, тем лучше. Тем более тебе мы помогать больше не будем! Ты только свою задницу спасешь. Нас ты обманул, хотя мог бы снять браслеты.

Всё это он выпалил на одном дыхании, чуть ли не единой тирадой. У меня от ярости сжались кулаки.

— Стоять! — приказал я, будто снова командовал на Стене. — Раненый нуждается в помощи! Мы обязаны её оказать! Бросить его — предательство! — Голицын хотел что-то возразить, но я перебил его. — Более того, Собакин всех нас спас! И ещё у него, скорее всего, есть отмычки от наших браслетов, — тут я снова повысил голос. — Или хотите котлетами на ножках бегать⁈

Они переглянулись и неохотно вернулись к остальным.

Мне предстояло самое сложное. И это я не про разгребание завалов, а про поднятие боевого духа лекаря, впервые оказавшегося в бою. Я глянул на парня. Эх, ну какой он лекарь? Был бы тут сейчас Пирогов, другое дело. А этот?..

— Как зовут? — спросил я бледного брюнета с курчавыми волосами. — Уровень?

— Иван… Павлов, — с некоторой заминкой ответил тот. — Гридень.

Гридень — это хорошо. У Собакина только что появился реальный шанс выжить.

— Послушай, Иван, — проговорил я, глядя ему прямо в глаза. — Сейчас мы все вместе разгребём завал и попытаемся поднять тушу демона с раненого, — парень кивнул. — Из ран Собакина сразу польётся кровь. Много крови. Твоя задача — остановить её, как можно быстрее, чтобы куратор Собакин имел шанс выжить. От этого зависит и наша выживаемость напрямую. Понимаешь? — тот снова кивнул, но на этот раз не так уверенно. — Готов?

Павлов отрицательно замотал головой, но я не дал ему шанса отступить.

— Вот и отлично, — сказал я, — поехали!

Нельзя было терять время по двум причинам. Первую с остановкой крови Собакину я озвучил, а вот вторую умолчал. Кровь демоны чуяли не хуже акул, чуть ли не за километр. Очень скоро в нашу сторону начнут пробиваться и другие отряды, если таковые были внутри Стены.

Мы начали разгребать завал, чтобы иметь возможность вытащить Собакина. Уж не знаю как, но он умудрился проделать коридор в породе из соседнего тоннеля, в расчёте перехватить тварь. И это ему удалось. Правда, едва ли не ценой собственной жизни.

С трудом растащив в стороны камни с верхней половины туши, мы приготовились предоставлять лекарю доступ к телу больного.

Костя взялся за клыки оскалившейся пасти, нам же с Голицыным и Толстым достались лапы. Тяжеленные, к слову. Было ощущение, будто мы гранитную плиту пытаемся с места сдвинуть.

— Готов, — отчитался Жердев. Я же посмотрел на остальных. Там готовности не было и в помине.

— Приготовились! — взял я на себя командование. — По моей команде поднимаем тушу, а лекарь проводит диагностику Собакину.

Павлов сцепил зубы, несмотря на то, что весь позеленел от ужаса. Я почему-то внезапно вспомнил, что перед последним боевым выходом в своём прошлом будущем слышал про некоего Ивана Павлова. Кажется, он создал какую-то революционную методику лечения в полевых условиях. Хорошо бы, если им оказался именно наш Павлов.

Мы с Костей, Голицыным и Толстым наклонились и ухватились за тушу демона, после чего принялись её поднимать. И тут я понял, что идёт она довольно легко. Мне практически не приходилось прикладывать к этому усилий. Что за?.. Только же сдвинуть не мог, и тут на тебе…

Собакин застонал, но звук этот оборвался на самой тревожной ноте. Иван склонился к куратору и проверил пульс. Затем принялся водить над Собакиным ладонями, прислушиваясь к чему-то, и приступил к лечению.

Всё это время мы придерживали тушу, не давая той грохнуться сверху на лекаря и пациента. Я оглядел всех и пришёл к выводу, что это Костя как-то удачно ухватился за морду, перераспределив на себя большую часть веса. Но всё равно позиция наша была невыгодной. Появись демоны, мы даже сопротивляться не сможем. Руки заняты.

— Иван, его можно вытащить из-под твари без последствий? — задал я вполне логичный вопрос.

Павлов, кажется, за последние две минуты позеленел ещё сильнее, напоминая болотную копию себя же.

— Теперь можно, — кивнул он.

— Вытаскиваем Собакина! — приказал я, и Толстой с Голицыным подхватили находящегося без сознания куратора, но так, что чуть не ударили его головой о булыжник. — Да аккуратнее!

Те только недовольно зыркнули в мою сторону и принялись отвешивать пощёчины и так едва живому Собакину.

— Вы совсем охренели⁈ — взревел Павлов, а следом и мы с Костей. Бросив тушу, мы принялись оттеснять придурков от куратора. — Убьёте же!

— Ты обещал, что он снимет с нас браслеты! — Толстой рычал не хуже убитой твари и брызгал слюной.

Мы с Костей уже приготовились к рукопашной схватке, но тут прозвучал хриплый сип Собакина:

— Раз он обещал, то сниму. Два курсанта с боевой магией ко мне… На больше не хватит.

К Собакину тут же ринулись Толстой и Голицын, остальные члены их пятёрки, не считая лекаря, всё равно были без сознания.

Куратор накрыл ладонями их браслеты и прошептал какую-то белиберду, отчего с его пальцев сорвались искры и впитались в блокираторы. Голова Собакина опала одновременно с прозвучавшим щелчком раскрывшихся браслетов.

Я вопросительно взглянул на Ивана.

— Потерял сознание от перенапряжения, — покачал тот головой. — Пока жив, но с такими помощничками ненадолго.

Я склонился к самому уху лекаря и тихо спросил:

— У него кровь родовичей есть? Хоть малая толика?

— Лекарь не имеет права разглашать личную информацию о пациенте, — отшатнулся от меня Павлов, как от демона.

— Мне плевать на его биографию и родословную, — продолжал я шептать, пока Голицын и Толстой о чем-то переговаривались в углу. — Ты мне только кивни, если есть. Я попробую дотащить его до капища. Я сам из родовичей. Мать говорит, что капище может подлечить своих в критической ситуации. Вот мне и надо знать, есть ли смысл его туда тащить.

Я видел, как Павлов боролся с собой, но всё же кивнул:

— Что-то около одной восьмой или одной шестнадцатой.

— Тогда нужно пробовать. Он нас спас, теперь наша очередь.

Осталось только у капища узнать: согласится или нет.

Взяв Собакина за вялую, но тёплую руку, я закрыл глаза и снова потянулся к капищу, ожидая всего, что угодно, даже того, что оно меня пошлёт куда подальше.

«Можешь ли ты помочь этому человеку? — спросил я, но тут же подумал, что помощь бывает разной, например, помочь безболезненно уйти, поэтому дополнил мысль: — Вылечишь его?»