— Привет, — ответил я, стараясь не сильно смущать её прямым взглядом. — Что-то хотела?

— Хм, — выдала Зорич, и на её лице появилось довольно забавное выражение с эдакой хитринкой. — Ты же знаешь, как всё это делается, да? — она кивнула в сторону Бабичевой. — У тебя и отец, и брат периодически на Стене бывают.

— Ну, конечно, — я кивнул, уже примерно понимая, что от меня требуется. — Только им приходилось постигать данную науку с ранами посерьёзнее, чем сломанные пальцы, — мне вспомнилось, как отец притащил окровавленного брата, и того необходимо было привести в себя, чтобы он смог продержаться до прихода лекаря, но тот прорыв был не у Стены, а недалеко от нашей строящейся усадьбы.

— А нельзя ли обойтись совсем без членовредительства? — поинтересовалась Радмила, неловко улыбнувшись. — Просто не хотелось бы… — она посмотрела на свои длинные изящные пальцы, — маникюр портить. Да и места переломов будет видно.

— Я могу объяснить тебе методику, — ответил я, качая головой. — Но совсем без переломов не получится никак. Однако не переживай, если всё сделать быстро и правильно, то даже заметно не будет.

Зорич тяжело вздохнула и протянула мне руку.

— Ладно, объясняй.

— Смотри, — ответил я, проигнорировав протянутую мне руку, — основа этой методики — боль. И реакция твоего организма, являющаяся ответом на эту самую боль. То есть при получении травмы ты не должна агонизировать и сосредоточиваться на боли в твоей голове. Ты должна сосредоточиться на источнике боли. В данном случае на конкретном переломе в конкретном пальце. Следующим твоим действием должна быть изоляция причины боли. Именно для этого ты тянешься к своему источнику зачерпываешь оттуда небольшой шарик маны, быстро разминаешь его и оборачиваешь палец. Тут основное — желание вернуть всё в то состояние, какое было до перелома.

— Всё так просто? — Радмила с недоверием подняла бровь.

— На словах — да. Но в том-то и фокус, что без самой боли ты не сможешь этого прочувствовать, — я развёл руками. — Только она сможет стать катализатором твоих действий. Ты можешь готовиться и тренироваться сколько угодно, но в самый ответственный момент агония поглотит твой разум, и всё окажется бессмысленным.

— То есть основной фокус не сосредотачиваться на боли, но сосредоточиться на ней? — девушка непонимающе покачала головой.

— Сосредоточиться не на самой боли, а на её источнике, и изолировать его, — проговорил я, стараясь донести суть, как можно чётче. — Когда у тебя пожар, заливать надо огонь, а не бороться с жаром, который он распространяет. Если так тебе будет понятнее.

— А! — по просветлевшим глазам девушки я понял, что до неё дошло. — Спасибо тебе огромное! Поняла! — она уже собралась уходить, но вдруг повернулась и приблизилась ко мне почти вплотную. — Не связывайся с предателем. Мы с тобой и так беженцы из других стран, на нас косо смотрят. Но, если ты рассчитываешь влиться в общество, то такое клеймо, как дружба с этим Артёмом тебе точно не нужна, понимаешь?

— Он не показался мне опасным, — я пока не мог сопоставить её слов с парнем, который даже побоялся пожать мне руку, но всё казалось достаточно странным. — Почему он — предатель?

— Ты нахрена в академию пришёл? — тон Зорич вдруг сменился, став чем-то похожим на тон Бутурлина. — Учиться, связи нарабатывать? Вот этим и занимайся! А Артём — сын Костовича, которому государство денег выделило на изобретения, а он с ними за границу сбежал!

— С чего ты взяла? — мне многое стало понятнее, но я всё ещё не мог смириться с тем, что слышал. — У него фамилия — Муратов.

— Это даже не по матери, а по бабке, — Радмила отстранилась от меня. — Думали, что с этой фамилией парню попроще будет. Всё-таки бабка — известный деятель, да ещё и графиня. Но она уже старая, по ней кладбище плачет. И как только её не станет, наш дорогой Артём полетит в такую бездну, из которой возврата уже не будет. Поэтому совет за совет. Не связывайся!

Аграфена Петровна вызывала по одному. Уж не знаю, чем она руководствовалась, но точно не алфавитным порядком. Возможно, считывала, у кого какие есть возможности. При её ранге это было плёвым делом. Но я всё-таки готовился, понимая, что моя очередь когда-нибудь наступит.

И тут ко мне подошёл Костя. Выглядел он примерно также загадочно, как Зорич до этого. Очень интересно. Чем дальше, тем больше тайн и загадок. Что ж, это становится даже любопытным.

— Что-то хотел сказать? — спросил я. — Уж не по поводу ли того паренька, который держится обиняком от всех?

— Нет, — покачал головой мой новоиспечённый друг. — По поводу тебя.

— А что такое? — удивился я, но внутри всё похолодело от нехороших предчувствий.

— Это, конечно, же не моё дело, откуда у тебя на груди ошмётки тёмной магии, но лекарь в ранге боярыни их легко обнаружит, — говоря это, он склонился к самому моему уху, как Радмила до этого. — И тогда вопросы возникнут, скорее всего, не только у руководства академии, но и у Тайного сыска.

— Твою мать! — мне сразу же вспомнился момент, когда я очнулся после неудачного ритуала. — Спасибо большое! — я похлопал Жердева по плечу. — Постараюсь как-нибудь проскочить.

— Виктор фон Аден! — громко озвучила мою фамилию Аграфена Петровна.

От авторов:

Друзья, стараемся радовать вас большими главами, сегодня и вовсе вышло объемом ×2 от стандарта на АТ. И напоминаем, что до новой доп.главы осталось 250 сердечек! Всё в ваших руках!

Я двигался к Бабичевой медленно, но не показывая неуверенности. И в тот момент, когда до неё оставалось не более десятка метров, меня едва не сбили с ног. Причём, до этого я уже успел увидеть, как лекарка нахмурилась, глядя на меня.

— Аграфена Петровна, срочно! — человек, едва не снёсший меня плечом оказался медиком начального уровня, и он был явно встревожен.

— Что случилось? — преподавательница моментально подобралась и уже была готова сорваться с места.

— ЧП на алхимическом факультете! — махнул рукой медик. — Девочку одну надо подлечить. Взрыв компонентов, ожоги.

— Бегу! — кивнула Аграфена Петровна.

Медик развернулся и упёрся взглядом в меня. Точнее, даже не во всего меня, а в мою косу.

— Фон Аден? — уточнил он.

— Так точно, — ответил я почему-то по-военному.

— Идёмте с нами, — он махнул и мне. — Речь идёт о вашей сестре! Я думал, за вами придётся отдельно бежать.

И вот тут уж у меня в груди совсем похолодело. Я двинулся вслед за медиком. За мной, на удивление, легко спешила Бабичева. А я вспоминал тот самый день, когда нам принесли уведомление. И это несмотря на то, что в доме уже провели новомодный телефон. Но никто не набрался смелости нам позвонить. Вместо этого послали курьера.

Я до сих пор слишком живо помню, как сползла на пол мать, прислонившись спиной к стене и беззвучно рыдая в трясущиеся ладони. Как отец, не нашедший для неё слов утешения, просто стоял в тёмном коридоре с конвертом в руках и всё больше белел. Как брат пытался успокоить мать, обняв её, но сам едва сдерживал слёзы. Как я сжимал кулаки в бессильной злобе и невозможности что-либо изменить.

И сейчас это ощущение вернулось. Какой же я болван! Надо было оставить Аду под присмотром матери! Куда я сунулся? Я же уже знал, что из-за изменений, вызванных моим возвращением, всё меняется! Нужно было всё рассказать матери и наказать следить за сестрой, как за зеницей ока. Но нет, Виктор — герой, всё сам сможет!

Чем ближе мы были к алхимическому факультету, тем сильнее я себя накручивал. К тому моменту, когда мы подбегали к дверям, я уже готов был увидеть обугленное тело без признаков жизни.

На самом деле, всё было не настолько страшно. Да, у Ады были сильно обожжены ладони и лицо. Но сейчас над ней уже работала целая команда лекарей, которые оказывали ей необходимую помощь.

— Ну-ка разойдитесь, — приказала Бабичева, и сгрудившиеся вокруг сестры люди отшатнулись в разные стороны, как испуганные рыбки при виде хищника.