Первое, что бросилось в глаза, была скульптурная группа. Две фигуры: чёрная и красная. Обе были изображены в момент создания мощнейшего заклинания, потому что они даже заняли специальные позы, в которых это было делать удобнее. Перед чёрной статуей свернулась в клубок наша возница.

Впереди, перед скульптурами красовался огромный каменный пень. Если бы это действительно было бы от дерева, то расти ему потребовалось бы миллион лет, не меньше. Обрубок был километра два диаметром и возвышающееся на несколько сотен метров. Нечто монументальное и незыблемое.

За этим самым каменным пнём красовался разлом. Над ним даже сейчас висело марево, а это значит, что на его дне как раз лениво текла та самая лава, которую мы видели при подземном передвижении.

А вокруг нашего возвышения, куда мы вышли, во все стороны простирался город. Возможно, когда-то в нём были фонтаны, сады, парки, бассейны и прочее, но сейчас он был хорошенько присыпан песком. Хотя многие здания сохранились отлично.

В отдалении мне вообще показалось, что я увидел следы жизнедеятельности. Во всяком случае, часть дворов была расчищена от песка, и там находились подобия загонов, как мы делаем для лошадей и ослов. Но движения я там не увидел.

Я как раз хотел спросить Аркви, зачем мы пришли на эту площадку? Поклониться изображениям богов. Но не успел. Потому что тот в очередной раз меня шокировал.

Он подошёл к статуе, выполненной из чего-то красного. При взгляде на неё должно было создаться впечатление, что изначально фигура была целой, но затем прогорела, покрывшись множественными трещинами. Вся поверхность её рассохлась, как почва при длительной засухе.

В какой-то момент мне даже показалось, что Аркви бухнется перед ней на колени, столько обожания было в его глазах. Но он сделал ещё более невероятное. Он обнял эту самую статую и прошептал:

— Ну, здравствуй, брат…

Стоп! Что? Какой брат?

Я стоял с тыла, поэтому обошёл статуи по дуге и пригляделся. Чёрный человек был мне неизвестен, а вот красный… Если бы эту статую состарить или омолодить моего спутника, их вполне можно было бы спутать. Да что уж там. Я видел черты своего отца, брата, даже свои собственные. Только не сегодняшние, а черты того Виктора, который сбривал медную щетину напротив расколотого и замызганного зеркала в каторжной казарме на Стене. Того, кто смывал мыло ледяной водой и не морщился.

Того самого Адена, который пожертвовал собой, сметя к чёртовой матери три легиона противника. А, может, и больше.

Сука, у меня даже кулаки сжались. До меня, наконец, дошло. Это никакие не статуи. Вот таким же красненьким я остался стоять там, напротив поверженного врага. Эти деды захреначили такое мегауберзаклинание, что оно сохранило их в веках. Один окаменел, другой… не знаю… тоже окаменел, но иначе. Он не развалился в золу, как я думал. Он остался памятником самому себе и собственному подвигу.

Я заскрипел зубами. Одно дело слышать, что твой предок погиб, защищая отход тысяч людей, а другое — видеть, как именно он это сделал. И осознавать, что ты потомок по-настоящему выдающегося человека.

Но Аркви назвал его братом! Погодите-ка! Но этого не может… Кого же я считал сумасшедшим психом все эти годы?

Чтобы не выдать минуту слабости, я отвернулся и посмотрел на город. На этот раз я увидел движение. Но совсем в другой стороне. Это были обычные, привычные, можно сказать, демоны.

А вот поведение их было совсем необычным. Я привык видеть их как штурмовиков, идущих в атаку. Причём, даже если сами они были достаточно слабы, всегда старались задавить числом. При этом каждый отдельный демон не пытался спасти свою жизнь. Наоборот, они знали, что их убьют, но не пытались уклониться или убежать. Они неизменно шли на врага, сминая и уничтожая его путём колоссальных жертв.

Так вот, у тех демонов, что я видел поведение было, скорее, человеческое. Они что-то делали, кажется, готовили еду. Неподалёку находилась арена. И вот там я увидел самое серьёзное шевеление. Конечно, деталей я не разглядел. Но всё-таки бытовая жизнь демонов для меня оказалась тоже серьёзным таким открытием. А уж несколько живых деревьев и даже один бассейн — вообще ввели меня в ступор.

Аркви наобнимался с братом… На этом моменте мои мысли снова заклинило, потому что я никак не мог принять, что наш конюх — мой двоюродный прадед, который прожил четыре сотни лет.

А я увидел то, что до сих пор было скрыто от моего взгляда. На шеях у обеих статуй висели похожие в чём-то амулеты. Но у Кемиза — чёрный, лоснящийся, словно чернозём. А у моего предка — алый раскалённый, словно только что из топки.

— Возьми, — сказал мне Аркви, проследив за моим взглядом. — Он тебе пригодится.

Я ожидал слов: он твой, но нет. Мой спутник был не так прост, как можно было бы от него ожидать. За эту поездку он уже раскрылся передо мной тысячей новых граней.

Мне нужно было сделать несколько шагов к статуе. Но я увяз в воздухе, словно та муха в паутине. Казалось, что я шагал по ровному, выплавленному камню, слегка засыпанному пылью, так как ветер тут сметал всё лишнее. Но в то же время я не мог сделать и шага.

Мой предок смотрел на меня. Не обвиняя, скорее, ожидая. Нет, я понимал, что он сотни лет, как почил, а его взгляд, наверняка, относится к работе, которую они с другом провели. И всё же мне казалось, что он заглядывает мне прямо в душу. При этом он даже не допускал сомнения, что я продолжу его дело.

— Я не предам тебя, дед, — прошептал я. — В прошлой жизни не предал и в этой не предам.

Дышать, да и делать шаги стало легче. Я подошёл к статуе… Да какая это статуя? Это же он и есть! Погибший, но не сдавшийся! Мой предок! С горящим сердцем и пламенеющей душой!

С этими мыслями я протянул руку и взялся за амулет.

Пламя. Бесконечное, пылающее, всполохи зарницы кругом. Нечто безбрежное и вечное, как сама суть мира. И вдруг всё это буйство стихии начинает втягиваться во что-то тёмное, почти чёрное. Нет, продолжает жить, продолжает пылать. Ах, нет. Я просто вижу отражение бескрайнего пламени в глазах саламандры.

Ну, здравствуй.

Однако, видение уже оставило меня. Я мотал головой с амулетом в руках, который неведомым образом снял с шеи прадеда. Аркви одобряюще улыбался.

— Что видел? — спросил он, когда понял, что я уже пришёл в себя.

— Пламя, — ответил я, поднося амулет к глазам. — Бесконечное буйство пламени.

— Это хорошо, — кивнул мне спутник, задумчиво почёсывая щетину. — По идее тебе твой потолок показали. Значит, сможешь достичь силы прадеда, — и тут он не удержался и хмыкнул. — Если выживешь, конечно.

Я не стал комментировать это дополнение. И так было ясно, что мы находимся в сердце врага и опасность тут совсем не шуточная. Любое неверное движение, любой ошибочный вывод могли стать последними.

Но пока мы стояли тут, в нескольких десятках метров над городом напротив огромной, похожей на пень горы, всё веяло каким-то монументальным спокойствием и уверенностью в собственной силе.

Я понял, что чувствовал мой прадед, когда стоял тут и давал свой финальный бой. Частично потому, что я повторил его действие, частично потому, что сжимал сейчас амулет, участвовавший в том эпохальном событии.

Вот только это была ещё не вся экспозиция. На чёрной статуе тоже висел амулет. И вот его снять не было никакой возможности. Он словно вплавился в камень, бывший раньше телом мага. Но я всё-таки хотел подойти и попробовать. Не с целью присвоить себе чужое, а чтобы не досталось врагу.

И в этот момент резкий поток воздуха со спины взъерошил мои волосы. Причём, он был практически осязаем. Я видел лёгкое марево, несущееся мимо меня. И уже в следующий миг этот самый поток вонзился в статую. Амулет на груди у человека из камня вспыхнул, но очень необычно. Чернотой.

У меня сложилось ощущение, что чёрная звезда зажглась на месте амулета, а затем погасла, словно ничего и не было.