Собрав все необходимые показания, нас отпустили. И когда мы уже вышли на крыльцо центрального корпуса, мой взгляд невольно снова обратился к стеле, а пальцы прикоснулись к амулету.

И тут я понял, что он снова греется. Пока ещё не настолько горячий, как был во время прорыва демонов, но всё равно теплый и продолжал нагреваться.

Вирго в личине Слободана Зорича прибыл на аудиенцию к императрице, слегка нервно поправляя манжеты. Её величество вызвала его через своего дядю — Светозарова Иосифа Дмитриевича. Вирго, скользя взглядом по роскошным гобеленам личного кабинета императрицы, внутренне усмехался: интерес государыни явно простирался дальше простого отчёта о ситуации со стелой и прорывом. И это прекрасно играло ему на руку — в отличие от настоящего Слободана, он не собирался долго игнорировать её явный интерес.

Ему нужно было как можно быстрее наладить тесный личный контакт для того, чтобы впоследствии узнать всю интересующую его информацию по минералу.

Когда двери распахнулись, он вошёл, искусно изображая лёгкую робость. Императрица устало потирала виски, но при его появлении слегка выпрямилась, а пальцы переместились с висков к жемчужному ожерелью, невольно привлекая внимание к зоне декольте.

Вирго даже мельком отметил, что императрица в целом весьма одарённая женщина в плане магии, однако, уже несколько утратившая былую свежесть. Лекари, конечно же, старались придать ей вид молодой цветущей девушки, однако же, нутро не обманешь.

— Слободан, — её губы растянулись в тёплой улыбке, глаза блеснули искренней радостью, — рада видеть вас в добром здравии.

Вирго склонился в почтительном, но не раболепном поклоне, намеренно задерживая движение на долю секунды дольше положенного. Поднимаясь, он устремил на императрицу такой жгучий взгляд, что та невольно опустила ресницы, а под слоем пудры на её щеках проступил лёгкий румянец.

— Благодарю, Ваше Императорское Величество, — его голос звучал тёплым бархатом, с лёгкой хрипотцой. Он намеренно сделал паузу, облизнув губы, — Я не могу выразить всю благодарность, исходящую из моего жаркого сердца… — его рука непроизвольно прижалась к груди, — за то, что вы не оставили меня в столь плачевном состоянии, ничего не помнящего и не знающего о себе и о мире. Если бы не ваше упрямство… — он нарочито замолчал, делая выразительные глаза, — я не знаю, как существовал бы. Моя благодарность вам не знает границ. — Его взгляд, казалось, физически ощущался на коже императрицы. — И знайте, моя душа и сердце навеки принадлежат вам.

Императрица слегка закачалась в кресле, её пальцы сжали подлокотники. Вирго заметил, как вздрогнули её ноздри и участилось дыхание. Последние слова явно попали в цель.

— Слободан… — её голос дрогнул, она сделала паузу, собираясь с мыслями, — ваши слова затронули струны в моём сердце. — Она нервно провела языком по губам. — Я рада, что с вами всё в порядке, мой добрый друг. — Внезапно вспомнив о своём статусе, она выпрямилась, но глаза продолжали выдавать волнение. — Я не успела высказать вам своё восхищение от проделанной работы по открытию дендрария. Так знайте же, что вы сделали великое дело не только для меня, но и для всей империи. Однако же… — её брови сдвинулись, — живём мы в неспокойные времена. И вызовов всё больше, с которыми приходится сталкиваться мне и империи под моей рукой. — Она сделала властный жест. — Что вы можете рассказать о ситуации в Академии?

Вирго искусно изобразил скорбь, опустив голову и сжимая виски пальцами:

— Прежде всего хочу отметить, что моё сердце радуется от того, что вы не застали творящийся там ужас. Дело в том, что, видимо, система была взломана со стороны демонов. Более того, они оставили на телепортационной стеле некое вещество либо форму жизни, которая не подвластна ни нашим алхимическим реагентам, ни магии, ни механическим воздействиям, — он развёл руками. — Её пытались травить, сжигать, замораживать, скоблить, обливать кислотой. Но пока все зря. Эта форма жизни выглядит не то как лишайник, не то как мох, и постепенно обволакивает стелу. Среди военных бытует мнение, что необходимо взорвать стелу для того, чтобы упредить возможный удар со стороны противника, — озвучил он версию военных, изображая из себя верного подданного империи и объективного докладчика.

— Это все понятно, ты мне скажи, что с потерями. Все-таки это сердце столицы её лучшая академия, находящаяся под патронажем короны.

— В этот раз жертв среди мирного населения вышло больше, чем даже во время прорыва Коктау. Всё же там люди привычные, боевые, а здесь очень много было пусть и одарённых, но не имеющих боевой закалки, а потому жертв много.

— А кто виновен в том? Я же давала приказ снизить мощность. Вы же сами давали такую рекомендацию.

— Все верно, ваше императорское величество. Такие рекомендации были разосланы по всем Телепортационным стелам, однако же из-за Дня Урожая, из-за наплыва гостей в столицу, из-за участия очень многих Семей в торжествах частично оборонительные сооружения в академии были разобраны. А стела переведена в режим постоянной работы ещё и потому, что рядом проходили соревнования боевого факультета. Им требовалась постоянная подпитка магического фона.

— Романов в своём уме из-за одного праздника он думал, что его петух жареный в темечко, не клюнет? — разъярилась императрица.

— К моему великому сожалению, он его все-таки клюнул, Вирго сделал печальный взгляд, при этом, едва сдерживая улыбку, — Романов погиб во время прорыва, так же, как и ещё пять преподавателей академии, закрывая собой студентов. Погибло так же ещё четыре десятка студентов со всех факультетов. Относительно малой кровью отделались боевики. Среди гражданских жертв пока ещё считают, пока это выходит что-то около ещё пяти десятков.

— Боги, за что же вы так с нами? Ну, Романову повезло, что он своей грудью закрыл детей, иначе я сама бы его вздёрнула на этой телепортационной стеле, — рыкнула императрица. — Ну что же все-таки делать? Слободан, что нам делать с этой непонятной формой жизни?

— Я бы посоветовал попробовать обождать ещё хотя бы день или несколько дней провести на ней всевозможные эксперименты. Все же, как ни крути, но так просто сразу же взорвать стелу — это показать слабость нашей науки. Все же день-другой у нас должны быть, прежде чем совершится нечто непоправимое на взгляд военных. Так почему бы не потратить их на изучение? А подорвать её мы всегда успеем.

Вирго исподволь влиял на императрицу, склоняя её к необходимому решению. Насколько он помнил, накопителю требовалось поглотить полностью весь ретранслятор для того, чтобы подключиться на полную мощность к местным источникам энергии и для получения полного контроля над ретранслятором. А для этого нужно было минимум сорок восемь часов. Благо, что не существовало среди людей таких способностей и таких реагентов, которые бы смогли её уничтожить, это новейшая разработка. И самым обычным оружием её не возьмёшь. Возможно, если бы здесь были высшие демоны из их мира, их магия могла бы подействовать, но он сомневался в том, что люди могли что-либо сделать с накопителем, а вот уничтожить ретранслятор они могли, лишив заодно подпитки форму жизни накопителя. И вот это было как раз нежелательно.

— Я подумаю над твоими словами, Слободан. А пока же… — она резко обернулась к окну, её плечи опустились от усталости и веса ответственности.

Вирго терпеливо ждал, наблюдая, как её пальцы впиваются в подоконник. Когда она обернулась, он уже стоял в двух шагах, держа изящную шкатулку.

— А пока же, Ваше Императорское Величество, — Вирго раскрыл небольшую шкатулку, в которой красовался золотой перстень с искусно вырезанной розой из розового коралла. — я хотел бы преподнести вам дар в честь той розы, которой Ермолов пытался снова заполучить ваше расположение. Я хотел бы подарить розу, символизирующую трепет моего сердца при виде вас.

Он осторожно раскрыл коробочку и успел заметить, как промелькнул довольный блеск во взгляде императрицы, ведь на коралле серебряными капельками блестели маленькие бриллианты, огранённые и сверкавшие в свете магических светильников.