— Вот только из-за этого, — Путилин ткнул в него указательным пальцем, — вы ещё и не в карцере. Ну что ж вы такие активные-то, а, ребят? — добавил он. — У меня на вас всех карцеров не хватит.

Мы пожали плечами, решив не отвечать. Похоже, вопрос был риторическим.

— Ладно, — вздохнул Путилин, обводя нас взглядом. — И не думайте, что наказания не будет. Готовьтесь быть подопытными на моих занятиях. Обещаю — вам не понравится. Свободны.

Мы подождали, пока из кабинета уберётся троица во главе с Толстым, и направились к себе в комнату общежития.

— Кажется, пронесло, — сказал Костя.

— Да ладно, — хмыкнул Тагай. — Он же сказал, что теперь будем подопытными на его занятиях.

— Ну и что? — пожал плечами Костя. — Всё лучше, чем карцер.

А я почему-то не спешил с ним соглашаться. В словах Аркадия Ивановича мне чудилось что-то подозрительное.

Остаток выходных пролетел практически незаметно. По большей части мы занимались учёбой и подтягивали те предметы, которые не давались нам слету. Тагай зубрил историю оружия, а я решил сосредоточиться на тактике и стратегии ведения боя.

Всё-таки мои личные познания немного расходились с тем, что было написано в учебнике. Я решил прикинуть, насколько существенна эта разница.

Костю вызвал отец. Когда Жердев вернулся к нам уже под вечер, он принёс амулет для Тагая и рассказал, что его отец — Игорь Вениаминович — уже с нетерпением ждёт, когда мы притащим ему паутину. Он надеялся, что отправимся уже на этих выходных. Также Костя добавил, что к нему выстроилась целая очередь желающих получить этот самый порошок.

— Но потом сказал, что решать нам, — закончил он. — Мол, давить он на нас не будет. Однако за амулет всё же нужно было рассчитаться в ближайшее время.

Вечер мы потратили на то, что сидели и обсуждали, как вообще можно выбраться из гор без личного телепорта, но дельных мыслей так и не появилось. В конце концов, легли спать достаточно рано, чтобы хорошо отдохнуть перед началом учебной недели.

Утро снова выдалось просто шикарным — тёплая, почти летняя погода царила за окном. В связи с этим занятия перенесли из душных аудиторий в заповедный лес.

Аркадий Иванович Путилин выстроил нас прямо рядом с капищем и объявил:

— Сегодня у нас с вами будет очередной урок медитации. Мы будем погружаться в своё сознание и учиться управлять потоками своей магии.

Он оглядел строй и продолжил:

— Соответственно, я разбиваю вас на две группы: родовичи будут заниматься отдельно, аристократы — отдельно. Маги с внутренними источниками тоже отдельно. Я с вами обе группы проинструктирую индивидуально. А сейчас — разбейтесь по принципу владения магией.

Я уже собрался присоединиться к аристократам, но тут Путилин остановил нас:

— Так, так, так… Толстой, Астахов, Выдрин, фон Аден, Добромыслов и Жердев — вы идёте отдельной группой ко мне. У вас будут личные задания.

Мы с друзьями переглянулись и направились к преподавателю. Он оставил нас стоять возле капища, а сам тем временем подошёл к другим группам и начал давать указания остальным курсантам.

В этот момент я буквально физически почувствовал, как капище коснулось моего сознания. Я отмахнулся мысленно — мол, не время, сейчас нельзя.

Но как раз в этот момент к нам вернулся Путилин.

— Господа, — обратился он ко всем шестерым отобранным курсантам, включая меня, — сегодня мы начнём учиться особой медитации, которая может послужить прорывом в вашем ранге владения магией.

Он сделал паузу, глянув каждому в глаза, и добавил:

— Но сразу предупреждаю — это доступно не всем. Всего лишь около тридцати процентов людей способны совершить подобный скачок. Но даже для этого требуется тщательная подготовка.

Он сначала объяснил нам, шестерым, общие принципы сегодняшней медитации — не вдаваясь в детали. А потом подошёл к каждому по очереди и рассказал, что именно должен сделать конкретный человек.

Когда Аркадий Иванович подошёл ко мне, он проговорил:

— У тебя, насколько я помню, с медитациями всё в порядке. Ты легко входишь в состояние транса и достаточно просто из него выходишь.

Он немного помолчал, продумывая тонкости, затем продолжил:

— В связи с этим у меня есть к тебе предложение. Во время медитативного транса посмотри, где находится твой источник, и проверь, насколько он связан с капищем. Идёт ли в тебя внешняя энергия, или ты сам аккумулируешь магическую силу внутри себя? Это будет необходимо для дальнейшей работы, чтобы попробовать усилить твои способности.

— Хорошо, — ответил я. — Я понял. Попробую.

Но едва я успел это сказать, как во мне поселилась смутная тревога. Я буквально чувствовал — что-то не так. Причём, тревога была не моей, а внешней.

Я сел совсем рядом, максимально близко к капищу, закрыл глаза и постарался расслабиться. Я отлично ощущал энергетику, исходящую от полукруглой чаши. Для всех родовичей из числа курсантов медитировать было одно удовольствие — капище пробудилось и стало довольно активным.

Вот только была одна проблема — тянулось оно почему-то исключительно ко мне.

— Виктор… — прошептало капище. Мне показалось, что я услышал своё имя прямо внутри черепа. — Нужна твоя помощь, — продолжило оно.

«Я не могу, — ответил я мысленно, делая вид, что просто разговариваю сам с собой, несмотря на то что наша беседа идёт исключительно в моём сознании. — За мной могут следить».

«Виктор, — снова обратилось ко мне капище, — это вопрос жизни и смерти твоих родных».

Я тяжело вздохнул.

«Я согласен».

И в этот момент мохнатая лапа капища зацепила когтями мою душу и вырвала её из тела. Я тут же понёсся по энергетическим разломам.

Это было не похоже на полёт. Я не видел землю с высоты, где летают птицы, но при этом различал структуры — магические каналы мира, его жизненные потоки. Это было невероятно странно и в то же время величественно. Раньше я никогда не рассматривал свой мир с такого ракурса. А теперь видел всё и понимал, почему в одних местах магии больше, а в других — меньше. Где-то были настоящие узлы силы, где сходились и расходились могучие потоки энергии, а в других местах царила пустота — никакой магии, совсем ничего.

Так я нёсся и нёсся сквозь пространство. Время утратило свою сущность — я не мог сказать, сколько это длилось: пять минут или целый час. Не знаю.

Но главное — меня буквально вышвырнуло из капища. Хотя нет, не совсем… Я уже не находился на территории академии. Моя духовная сущность оказалась в горах — и притом совсем рядом с капищем.

Я увидел альбиноску, которая камлала над моей матерью. Точнее, над её телом. Бубен, трещётки, странная повязка на глазах у женщины и даже одежда с обилием маленьких камешков, увязанных в узелки — всё выглядело чудно и непривычно.

Я видел, как женщина старается, как пытается вырвать мою мать из оков бессознательного состояния. Но ничего не происходило. Она не могла докричаться до души Гориславы. Я её слышал, а вот мать…

Оглянувшись, я с замиранием сердца уловил знакомые черты в одинокой озябшей фигуре, обнимающей себя руками. У капища шатаясь и слепо озираясь по сторонам, стоял дух моей матери.

За несколько секунд наблюдения я сделал вывод: душа моей матери не видит и не слышит своё тело — и даже альбиноску, которая камлала над ним. Зато она каким-то образом улавливала вибрацию… песню, зовущую её с той стороны. То есть не слышала звуки, а чувствовала их. Но при этом Горислава смотрела прямо перед собой, словно ослепшая, и не могла понять, откуда именно доносится этот зов.

Меня прошиб озноб, если, конечно, можно говорить о душе в таких выражениях. Я осознал ужасную правду: душа матери была рядом с телом, но при этом невероятно далеко от него, потому что просто не могла его найти. Это было настолько страшное и жуткое открытие, что я даже растерялся на несколько секунд.