И в какой-то момент Ярослав просто осел в кресло, с опалённой спинкой после прошедших боёв с гадами.

— Всё, — пробормотал он. — Я сейчас немощней младенца. Вам сейчас мне горло перерезать — это раз плюнуть. И никакой проблемы с престолонаследием в династии не будет. Вот он ваш шанс!

— Никто тебя и пальцем не тронет после того, как ты за каждого из наших считай кровью расплатился, — я оценил потрескавшиеся губы Ярослава, будто от температуры, и набрал в стакан воды, передавая Болотову. Тот с благодарностью опустошил его и жестами попросил ещё.

Пустой стакан перехватила сестра и спросила, указывая на Болотова:

— Это они, что ли, наши капища решили уничтожать?

— Честно говоря, я не уверен. Думаю, даже, что конкретно он вообще не имеет к этому никакого отношения.

— Ну-ну, — ответила Ада, наполняя бокал и с сомнением передавая его Ярославу. — Что ты там говорил про перерезать глотку?

Она бесцеремонно рассматривала Болотова со всех сторон.

— Нет, дорогой. Резать глотку — это не наш метод. Наш метод — это задницу поджарить до золотистой корочки. Или депиляцию всей тушки сделать. А горло мы не режем. Неспортивно.

Ярослав с трудом повернулся. В его глазах читался явный интерес.

— И это твоя младшая сестра? — спросил он меня.

— Совершенно верно, — ответил я. — И я с ней шестнадцать лет прожил. Мозг она умеет кипятить, просто мастерски.

Ада на это фыркнула, развернулась и пошла куда-то в подсобку.

— Сейчас я этому болотнику попробую что-нибудь найти из остатков. Регенералку конечно, всю выгребли на Ольхон, но может быть, что-нибудь найду из старых запасов.

Ярослав даже попытался встать, чтобы идти за ней, но Ада, повернувшись, осадила:

— Сиди давай, болезный.

И пошла дальше.

— Э… — Болотов обратился ко мне, — Ну, сестра у тебя, конечно, огонь, — он хмыкнул и кивнул.

— А кто ещё у двух огневиков мог родиться.

— А я почему-то думал, что она… как бы Голицыну обещана.

— Не-е-ет, — возразил я. — Там ничего подобного и быть не может. Там — лёд и пламя. Они вообще никогда не сойдутся. Дружить — дружат, да, потому что во время боя друг другу спины прикрывали. А так, честно говоря, я вообще не уверен, что у неё кто-то есть. В смысле, какие-то романтические отношения. Она с девчонками пятёрку собрала. Хотя, может быть, пока это только четвёрка. Но сейчас, особенно после того, как у неё с капищем всё приключилось, я вообще сестру не узнаю.

— Понятно, — ухмыльнулся Болотов и откинулся на спинку кресла. — Значит, говоришь, она свободна?

— Ой, не-е-ет, — заржал я, отпуская напряжение последних часов. — Я тебе ну, очень не советую, чисто с мужской точки зрения.

— Я вообще-то всё слышу, Витя! — раздалось со второго этажа. — Ещё одно слово, и я всё Азе расскажу!

— А я молчу, — крикнул я. — И вообще, уже пошёл.

А затем наклонился к Болотову и проговорил шёпотом:

— Но если что, я тебя предупреждал. Про задницу и депиляцию было нихера не фигурально! Я знаю, о чём говорю!

Иосиф Дмитриевич Светозаров сидел за своим рабочим столом и принимал срочные донесения практически со всей территории Российской империи. Правый уголок его рта уже окончательно был обездвижен и смотрел вниз из-за прогрессирующей болезни.

Лекари, которые его осматривали, как один твердили, что ему необходимо отдохнуть. Просто взять отпуск на две недели и ни о чём не думать. Возможно, тогда прогресс болезни удастся остановить. Вот только Иосиф Дмитриевич понимал, что никакого отпуска в сложившейся ситуации он себе позволить не может.

Дело было даже не в том, что на него скопом навалились неприятности. Сначала умерла племянница. Затем стало ясно, что родила она полудемона. После этого — проникновение демонов вглубь империи. И вот теперь, когда казалось бы, что все несчастья позади, появилась новая напасть.

Перед глазами Иосифа Дмитриевича на стене висела огромная карта Российской империи — больше, чем на стене у Ликоморы раз в тридцать. И на этой карте он отмечал места, где роды и кланы Российской империи обнаружили у себя выпитые и опустошённые капища. Эти места он обозначал булавками с чёрными головками, неосознанно выбрав тот же самый цвет, что и Ликомора Болотова.

Но это было ещё не всё. Если бы дело ограничилось только выпитыми капищами, то да, это была бы трагедия сама по себе, но её хотя бы можно было остановить, поймав того, кто совершает это преступление. Но всё было гораздо сложнее.

Рядом с чёрными булавками, как правило, в карту были воткнуты булавки с красными головками. Причём чем больше было сосредоточено в одном месте чёрных, тем с большей вероятностью там находилась красная. А кроме того, на тех местах, где в карте была воткнута красная булавка, но не было чёрных, надо было искать убитые капища, которые пока ещё просто не заметили. Это Светозаров уже понял.

Красными булавками он отмечал места с природными катаклизмами, которые в последнюю неделю захлестнули империю. Он-то думал, что после битвы на Ольхоне сможет спокойно отдохнуть и восстановиться, но нет. События развивались, словно снежный ком, летящий с горы.

На Камчатке проснулся вулкан, который считали заснувшим навсегда. Да так проснулся, что мало не показалось никому. Сначала всё округу тряхнуло, как следует, что, собственно, и спасло местных жителей, которые тут же сообразили и начали покидать дома. А затем всю округу залило раскалённой лавой. Она сметала целые деревни и небольшие города, стоявшие у неё на пути. Десятки тысяч тонн раскалённой породы превратили огромную местность в непригодный для жизни ландшафт.

Недалеко, на Сахалине, тряхнуло так, что из океана пришла волна цунами.

В Арктике вдруг, несмотря на зиму, стала размораживаться вечная мерзлота. Огромные куски льда рассыпались осколками. Многотонные айсберги откалывались от ледяного покрова, несмотря на то, что этого не должно было происходить.

Кавказские горы трясло. На юге местами был замечен массовый падёж скота. Где-то безо всякой очевидной причины погибли огромные поля озимых. И так далее, и тому подобное. И это не было единичными случаями.

Посыльные из телеграфного пункта только и успевали прибегать, докладывая о новых природных катаклизмах то там, то тут. Но самое главное, начинались они всегда в тех местах, где были уничтожены капища. Тот, кто это делал, обрекал империю на гибель в мучительной агонии.

В какой-то момент Светозаров просто схватился за голову и отказывался верить в то, что происходит. Это было страшно. Они же только победили демонов. Они должны были сейчас проститься с мёртвыми, должны были выбрать нового императора и праздновать свою победу. Но нет. Им этого не давали сделать.

В последнем донесении говорилось о том, что в Восточной Сибири образовался огромный провал в несколько десятков километров в диаметре. Просто дыра в земле. По какой-то причине растаяла вечная мерзлота. Чёрных булавок рядом с этими местами не было. Но Иосиф Дмитриевич точно знал: там уже вытянули жизнь из капищ. И теперь земля стала нестабильной.

Он знал, что такое баланс, и понимал, что происходит. Раз баланс сил нарушен, всё вокруг сходит со своих орбит и начинает биться в агонии. То же самое происходило с их землёй. А тот, кто это делал, обязан понести наказание.

Поражало то, сколько капищ было уничтожено за это время. Работала, судя по всему, огромная группа людей. Причём они специально действовали так, чтобы их нельзя было заметить. Капища были отдалёнными, спящими. В таких местах, где представители родов, которым они принадлежали, бывали крайне редко.

Но, наверное, больше всего из колеи выбивало Светозарова не это, а то, что впервые за все десятилетия, что служил главой имперской безопасности, он отчётливо понимал, что попросту не владеет ситуацией. И именно это было хуже всего.

Страна в итоге подобных катаклизмов могла не развалиться на куски фигурально, а распасться в самом прямом смысле этого слова.