Я очень сильно надеялся, что мы попадём в таверну, подобную той, где мы провели ночь. Там было невероятно уютно, как-то совсем по-домашнему. Но моим надеждам не суждено было сбыться.

Даже не подъехав к арке входа, я уже почувствовал, что что-то не так. Более того, первые два каравана столпились сразу за этой аркой, и у нас было совсем немного места, чтобы забиться всем остальным. Пришлось даже потеснить людей, зашедших раньше, чтобы все наши лошади влезли.

Я соскочил с Резвого и прошёл к отцу.

— Что такое? — спросил я, но сам уже понимал.

Во-первых, тут было темно, но не так темно, как в прошлом нашем месте отдыха. Тут было мрачно. Я зажёг на руке огонёк, но тьма вокруг как будто съедала этот свет.

— Чувствуешь, да? — ответил мне отец. — Здесь очень нехорошо.

Да, все это чувствовали. Какую-то отвратительную атмосферу неприязни. Такое бывает в некоторых помещениях, когда чувствуешь неприкрытую враждебность к себе. Так было и тут, но снаружи завывал буран, а вход буквально заносили целые сугробы, витающие в воздухе.

— Давайте хоть тут расположимся, — проговорил я. — Переждём, пока буран стихнет, и двинемся дальше.

— Я бы лучше нашёл другое укрытие, — покачал головой отец. — Но боюсь, что ты прав. И когда будет следующая таверна и будет ли она вообще — неизвестно.

И в этот момент где-то далеко в глубине пещеры мы услышали какой-то не то стон, не то вой, но слабый — будто кто-то хочет позвать на помощь, но не может, потому что у него нет сил.

— Я схожу, — сказал я.

— Я с тобой! — отец спрыгнул со своего коня по кличке Гнедой.

— Нет, — я покачал головой. — Ты должен остаться с группой. Если что-то случится, ты должен будешь увести группу.

— Я пойду с тобой, — сказал Аркви.

На это я только кивнул. Я знал, что Аркви — надёжный помощник.

Мы пошли вглубь пещеры. Через несколько шагов первоначальный мрак, который был сразу за входом, рассеялся. Но не сказать, что я был сильно рад этому. По стенам пещеры бежали красные светящиеся прожилки. Но светились они не честным огнём, а какой-то не то гнилью, не то кровью. Сказать не могу. Но мне категорически не нравилось то, что я видел, и то, что чувствовал.

Место, куда мы попали, наверное, тоже было когда-то либо таверной, либо гостиницей. Но сейчас это был практически полностью потерявший свой облик грот. Мы прошли по узкому коридору с едва светящимися, казалось, вибрирующими светом прожилками и попали в пещеру, её стены и потолок терялись во тьме.

А вот впереди, шагах в ста, было даже светло. И этот свет был той же природы. Он был неприятный, отталкивающего красноватого оттенка. И он тоже то угасал, то прибавлял в яркости. Но главное было не в этом. Главное в том, что мы увидели человеческую фигуру, которая медленно обернулась к нам.

Рядом выругался Арки, создавая на ладонях конструкт самонаводящихся стрел, а я же разглядывал существо, у которого вместо лица была алая хрустальная маска.

— Стой! — сказал я своему спутнику, хотя подспудно сам желал уничтожить то, что видел перед собой. Но в то же время я понимал, что двигающееся перед нами в неверном свете создание меньше всего похоже на демона и больше всего похоже на человека, у которого что-то случилось с лицом.

Держа ладонь открытой по направлению к Аркви, я медленно, максимально осторожными шагами подошёл ближе к лежащему существу. Да, это без сомнения был человек. Более того, судя по одежде, это был наш разведчик, который пропал некоторое время назад.

— Спокойно, — сказал я Аркви, — это наш.

— А что с ним? — снимая конструкт с пальцев, спросил Аркви и тоже подошёл ближе.

Я же зажёг небольшой огонёк у себя на ладони и принялся осматривать Гордея.

В том, что это был именно он, у меня уже не возникало сомнений. Я только не знал, что именно с ним приключилось. Говорить он не мог: его губы спеклись в этой самой хрустальной маске. Но, прикоснувшись к ней, я понял, что никакой это не хрусталь. Это его собственная кровь, замёрзшая наполовину с растопленным льдом. Судя по всему, он куда-то упал, стёр себе часть носа и щёки. Оттуда стала хлестать кровь и подтопила лёд, о который, возможно, он и разодрал себе лицо. Затем всё это снова замёрзло и спеклось на его лице в ужасающую алую маску.

— Ничего-ничего, — поспешил я успокоить Гордея, — всё уже прошло, всё нормально. Мы тут, мы тебя нашли.

Но он то ли не слышал, что я ему говорил, то ли не понимал. Он несколько раз слабо мотнул головой, глядя на меня, и что-то промычал сквозь спекшиеся губы, но я не смог понять того, что он хотел мне сказать. Вместо этого стал потихоньку нагревать маску на его лице, чтобы она растопилась. Но прежде, чем я освободил его лицо, Гордей потерял сознание и обмяк у меня на руках.

Я прощупал его пульс. Несмотря на то, что тот был учащённым, он всё же был более-менее ровным, без перебоев и постепенно начал замедляться по мере того, как разведчик впадал всё глубже в беспамятство.

— Аркви, — сказал я, — сделай пока, что можешь, я позову наших.

Старик кивнул и начал заниматься Гордеем, а я прошёл несколько десятков метров, что разделяли этот грот со входом, и вышел к нашим. Первым меня встретил обеспокоенный отец, который заглядывал за мою спину.

— Где Аркви? Что случилось? — спросил он.

— Всё нормально, — сказал я, — мы нашли Гордея. Судя по всему, он куда-то упал, затем поранился, но смог зацепиться, выползти и каким-то чудом нашёл эту самую пещеру.

— Тогда ладно, — проговорил отец. — Мы уж переживали, что что-то случилось.

— Нет, всё более-менее нормально. Гордей, конечно, ранен. Ему требуется помощь, но Аркви следит за ним. Сейчас нужно бы, чтобы лекарь осмотрел раненого.

— Так, — кивнул на это мой отец, — сейчас всё будет.

К нам подошёл Артур Кемизов, который слышал, что я говорил.

— Что предлагаете по поводу привала? — спросил он. — Всё-таки устроим здесь, несмотря на окружающую ауру?

Я глянул в сторону выхода. Сюда уже долетали порывы пронзающего морозного ветра. Сквозь арку входа сыпал острый снег, и люди зябко кутались в свои бушлаты, чтобы сохранить хоть какую-то часть тепла.

— Я боюсь, у нас нет выхода, — ответил я. — Надо переждать хотя бы пик бурана, и после этого можно будет выдвигаться. Спать тут совершенно необязательно.

— Спать? — хмыкнул Кемизов. — В/ыдумал тоже… У меня такое ощущение складывается, словно тут девственниц пачками насилуют или младенцев режут, чтобы их сожрать, а ты говоришь «спать». Да я глаз здесь не сомкну, у меня каждые несколько секунд дрожь отвращения пробегает по всему организму.

В какой-то части я был с ним согласен: атмосфера действительно была жуткая. Но самое странное, что меня беспокоило, — совершенно не было ясно, чем она вообще вызвана. Никакой объективной причины, почему мы себя так чувствовали, просто не было. И вот это для меня было самой большой странностью.

Тем временем к Гордею отправился лекарь. Я видел по его движениям, что он бы не желал туда идти. И лучше всего, если бы Гордея принесли к нему. А ещё лучше, чтобы мы оказались всем отрядом где-то совсем в другом месте. Но у нас, к сожалению, не было выбора. За входом бушевала буря, которая грозила утащить все наши жизни вместе с собой.

Если бы нам на пути попалось ещё хотя бы одно такое препятствие, которое подвело бы нас и чуть не утянуло в пропасть, то в условиях этого бурана мы вряд ли что-то смогли бы ему противопоставить. Скорее всего, нас бы уже утащило в бездну.

— Давайте хоть огонь разведём, — предложил Кемизов. — Может, не так жутко будет.

— Пойдёмте, — сказал я. — Там есть место, где все мы сможем расположиться и хотя бы немного передохнуть и согреться.

— Ты как хочешь, — проговорил Артур, — но мне эта идея не нравится.

Впрочем, он махнул своим людям и сделал знак, чтобы они следовали за ним. Несколько десятков метров до места, где лежал Гордей, дались всем очень нелегко, и это учитывая, что все тут были боевыми магами, привычными к разным превратностям судьбы, а не кисейными барышнями.