Сойдя с каменного круга телепорта, он остановился и задумался, прикидывая, куда ему направиться. Городок был небольшой, но незнакомый парню, поэтому он немного потерялся. Пришла мысль, что следует обратиться к кому-то из служивых. Если Адены жили в Горном не одно поколение, а отец однокурсника еще и служил на Стене, то их должны были знать и могли подсказать Ярославу, где отыскать Виктора.

Телепортационные площадки нынче работали на перенос очень малых групп, зато перекидывали их довольно-таки часто.

Вот пока Ярослав стоял и думал, на телепортационной площадке возник гигант. Богатырь, чуть выше двух метров, в котором с трудом, но всё-таки угадывались черты Виктора фон Адена.

Онемев на несколько мгновений, Ярослав проговорил себе под нос:

— Вот те на! Виктор, какими судьбами?

Тот, в свою очередь, нахмурился, сошёл с площадки и подошёл к Болотову вплотную.

Племянник императрицы увидел, что ладони Виктор сжал в кулаки.

— Я боюсь спросить, но что ты конкретно здесь делаешь? — поинтересовался он. — При том, что партия-то твоя, насколько я знаю, заседает где-то в столице.

— Это настолько невероятно, что ты не поверишь, — ответил Ярослав Болотов. — Здесь я ищу тебя.

У меня вроде бы был выбор. После встречи с Азаретом я мог остаться помогать в Горячем Ключе. Но мне не давала покоя мысль, что моя мать с помощью Ады, оберегает младенца, пусть и полудемона, живя на износ под действием клятвы. Кроме того, были у меня подозрения, что фракция Болотовых явно не будет сидеть сложа руки, дожидаясь второго Совета.

Понятное дело, что когда есть два кандидата, проще всего одного из них исключить из уравнения. В таком случае положительный баланс сразу начинает сходится. Посему выходило, что следовало ждать провокаций. В такие моменты уставшая мать и порывистая Ада вполне могли наломать дров.

Я, не теряя времени, отправился обратно в Горный. И там, на телепортационной площадке, совершенно неожиданно для себя и как подтверждение своих худших ожиданий, увидел не кого-нибудь, а самого Ярослава Болотова собственной персоной.

«Неужели? — подумал я. — Ты, скотина такая, решил собственными руками угробить младенца? Или ты тут для того, чтобы координировать действия наёмных убийц?»

Но вслух я этого, разумеется, не сказал.

— Я боюсь спросить, но что ты конкретно тут делаешь? — а затем ещё добавил: — При том, что партия-то твоя, насколько я знаю, заседает где-то в столице.

— Это настолько невероятно, что ты не поверишь, — ответил Ярослав Болотов. — Здесь я ищу тебя. И мне не менее удивительно, чем тебе, что нашёл. Причём нашёл вот так вот, невзначай.

— Что тебе от меня нужно? — спросил я. У меня почему-то напрочь отбило вежливость. Исподволь я чувствовал некую угрозу, но причин её объяснить не мог.

Честно говоря, я сдерживал себя, чтобы не спровоцировать конфликт.

«Что там ты по поводу несдержанности Ады говорил? — хмыкнул Агнос. — У самого темперамент огненный через уши плещется!»

Я сделал глубокий вдох и внутренне согласился с богом. Какие у меня могли быть претензии лично к Болотову? По сути, никаких. Да и само его появление тут немного противоречило всем моим предположениям. Если, конечно, не брать во внимание мои самые первые мысли.

— Я вообще-то поговорить хочу, — в тон моим мыслям ответил Болотов и взглянул снизу вверх. — Нихера себе, ты вымахал! Однокурсники не врали.

— Ты об этом хотел поговорить? — нахмурился я.

— Нет, — он покачал головой. — Тема у нас одна. А контакта между нашими фракциями нет. Бабка у меня не самая контактная личность. По себе знаю.

Я усмехнулся, но сразу же нахмурился.

— Хорошо, — ответил я. — Но говорить мы будем не тут.

Уже через полчаса мы стояли возле капища, проводником которого стала моя сестра.

Тут везде чувствовалось эхо случившейся трагедии. Само капище выглядело побитым, полуразрушенным, до сих пор до конца не восстановившимся. Персонала из Рароговых тоже ещё практически не было. Был один смотритель, и тот хромал на обе ноги. Но, увидев меня, лишь махнул рукой, предпочитая не приближаться.

— Что это за место? — оглядываясь, поинтересовался Ярослав.

— Это очень интересное место, — ответил я. — Тут совсем недавно едва не погибла моя сестра. А знаешь почему?

— Понятия не имею, — покачал головой Ярослав. Он, как и я, отмечал состояние разрухи и чуть хмурился. Будучи проводником капища, он прекрасно знал, как они выглядят в любой стадии. Увиденное его не радовало.

— Здесь едва не уничтожили капище. И моя сестра, ценой собственной жизни и силы, пыталась его спасти. И как ни странно, у неё получилось. Поэтому капище признало её своим проводником. И хотя она имеет отчасти тохарскую кровь, но благодаря силе самопожертвования капище признало её своей.

— К чему ты мне всё это сейчас рассказываешь? — спросил меня Ярослав. — Это… очень личное. Отношения между капищем и его проводником. У каждого своя история.

— Своя… — согласился я. — Это капище убивали по чьему-то приказу. Я не знаю, ваши это делают или не ваши. Но ты же, мать твою, родович! — мой голос сам по себе перешёл на какой-то угрожающий хрип, а я наклонился ближе к напряжённому лицу Болотова. — Ты же сам — проводник капища. Ты хоть представляешь себе, что такое — потерять капище? Не когда оно ушло в спячку, а попросту умерло!

— Нет, — мой собеседник покачал головой. Я видел как кулаки его сжались. А в его расширенных зрачках я увидел опасения.

Уж не знаю, опасался он меня или смысла тех слов, которые я говорил.

— Я вот недавно узнал, что, оказывается, при потере проводника капище может не просто уснуть, оно может практически умереть. Уйти в себя настолько глубоко, что его просто невозможно будет отыскать. Я видел такое капище, и оно просто не подаёт признаков жизни.

Тут я выпрямился, перестав давить на своего собеседника.

— А вот теперь представь, что капище уничтожили. Что будет с проводником? И если есть люди, которые занимаются подобным и уничтожают капища, то кто они? Как такие люди вообще могут называться родовичами, если они уничтожают собственную землю?

— Нет, — покачал головой Ярослав. — Это… Мы этого не делали.

— Я и не утверждаю, что это ты, — сказал я, видя, что мой собеседник вполне искренен, но почему от этого не становилось легче. — Я тебе просто показываю результат. Если вот это, — я обвёл взглядом следы недавнего боя, — каким-то образом, хотя бы косвенно, связано с вами и вашим родом, пощады от меня не жди. А знаешь, почему я так считаю?

— Объясни, — Болотов, вскинул голову, в несколько горделивом жесте, видимо, тренировался быть императором, или его тренировали.

— Дело в том, что до того, как императрица умерла, и кто-то получил доступ к её архивам, ничего подобного не было. А сейчас, чтоб ты знал, капица уничтожают одно за другим. И делают это далеко не на ваших землях, и даже не на землях Морозовых или Вулкановых. А это, как ты понимаешь, очень яркий маркер.

Кажется, этот довод на моего собеседника подействовал. Он глубоко задумался.

— Но при всём том, — проговорил я, — мне всё равно непонятно: почему ты пришёл сюда и искал меня?

— Да хер его знает… — ответил мне Ярослав. — Мы с тобой однокурсники. Да, возможно, мы не так долго проучились вместе. Но из того, что я о тебе слышал — все говорят, что ты человек слова. И у тебя сильно развито понятие чести. Всегда в красках рассказывают, что ты не бросил даже самых отпетых говнюков в минуты опасности. При прорыве, когда вы находились в тылу, в Коктау. А уж последние рассказы о твоём героизме на Байкале и вовсе обросли какими-то невероятными легендами. Но при всём том я делаю вывод, что тебе, как человеку, как мужчине, можно верить.

— Допустим, — кивнул я. — А что ты хочешь от меня услышать?

Тут Болотов сосредоточился, убрал руки за спину и выдал то, зачем он собственно и пришёл:

— Я хочу узнать, почему вы выбрали сторону младенца?