Самый живучий из врагов попытался вылезти на улицу сквозь непропорционально маленькое окошко, получил удар в спину и навсегда затих, Я убедился в том, что среди валявшихся повсюду раненых нет особо хитрых притворщиков, затем вернулся к выходу — и заметил выползавшего из барака человека. Окровавленную ногу беглеца стягивала грубая повязка, каждое движение наверняка причиняло ему серьезную боль, но солдат упрямо двигался к цели, не издавая ни звука.

Наверное, если бы от этого не зависела моя собственная шкура, я бы оставил его в живых. Но сейчас было совсем не то время.

— Сука, — прошептал воин, расслышав мои шаги. — Сука. Тварь.

— Ничего, дружище, ваши мертвецы у нас в королевстве тоже всех подряд режут. Готов сдохнуть?

— Тебя найдут, тварь.

— Обязательно, — согласился я, выпуская на свободу щупальце оранжевой дымки. — Найдут и очень сильно об этом пожалеют.

— Ты… а… а-а-а!

Выглянув во двор, но не обнаружив там ничего интересного, я вернулся обратно и принялся собирать души. Большинство солдат уже отправились на тот свет, некоторые раненые старательно изображали из себя мертвецов, но их актерская игра мало что изменила — у меня было достаточно времени для того, чтобы проверить каждое тело. Итогом всего этого стал еще один взятый уровень, а также заполнившаяся наполовину шкала прогресса.

Моя стратегия однозначно давала результат. Да еще какой.

— Так… а, вот он.

Забрав нож, я отправился на улицу и провел несколько минут под дождем, наслаждаясь чистой свежестью ночного воздуха и бегущими по лицу каплями. Продолжать начатое дело откровенно не хотелось, но тормозить на полпути тоже было нельзя — второго такого шанса могло и не подвернуться.

— Зайти, выйти. Ничего такого.

Разумеется, на практике все оказалось чуть сложнее, чем в теории — дверь во второй барак почему-то оказалась запертой, а чтобы найти ключи, мне пришлось обыскать успевшие закоченеть тела часовых. Зато когда я пробрался внутрь и закрыл за собой замок, то испытал то же самое чувство, которое наверняка испытывает норка, пробравшаяся в плотно набитый курами сарай. Здесь жило заметно меньше людей, чем в первой казарме, все они мирно дрыхли, мое появление никого не разбудило…

Первый солдат расстался с жизнью тихо и мирно, второй немного подергался перед кончиной, а затем все слилось в бесконечную череду однообразных действий. Подойти к кровати, накрыть ладонью рот спящего, ударить мечом. Призвать силу богини, отправить к ней душу умершего. Перейти к следующей койке. Повторить все с самого начала. Повторить еще раз. И еще.

Одна из жертв умудрилась изо всех сил впиться зубами в мою ладонь, я невольно выругался, но мой голос никого не разбудил — эти солдаты спали гораздо крепче своих соседей. Либо же в их рядах попросту не нашлось своих полуночников.

— Сука.

Вытерев сочившуюся из ранок кровь, я прошептал еще несколько ласковых слов, а затем вернулся к работе, стараясь тратить как можно меньше времени. Десять секунд на убийство, девять… восемь…

По телу одна за другой прошли три волны умиротворяющего тепла, я мелком отметил тот факт, что заслужил очередные награды — а потом живых солдат банально не осталось. На этот раз все прошло без лишних эксцессов, никто не стал поднимать тревогу или же вступать со мной в рукопашную схватку — несколько десятков человек попросту закончили свое существование, отдав Лакарсис драгоценную энергию и навсегда покинув ряды имперского войска.

— Сплошная польза, мать твою, — пробормотал я, рассматривая нервно подрагивающие пальцы. — Вот дерьмо.

После двух зачищенных казарм операцию вполне можно было свернуть, но у меня в душе ни с того ни с сего проснулось упрямство — от гарнизона крепости остались жалкие ошметки, а перебить спящих офицеров не составляло особого труда. Дело требовалось закончить на мажорной ноте.

Тихо ругая себя за жадность и стремление к ненужному риску, я добрался до входа в цитадель, прислушался к царившей за узенькой дверью тишине, прошмыгнул внутрь — и оказался в тесном каменном мешке, явно предназначенном для уничтожения рвущихся на приступ врагов. На потолке чернели отверстия для сброса кипящей смолы, стены были испещрены крохотными бойницами, а два из трех узких выходов оказались перекрыты массивными железными решетками. Я направился к последнему, прошел по неприятной извилистой кишке и оказался в следующем зале. Тут пролегал следующий рубеж обороны — большой атриум окружала идущая по второму ярусу терраса, с которой было очень удобно отстреливать лезущих из прохода неудачников. Благо, что сейчас ни одного лучника рядом не наблюдалось.

Миновав это укрепление, я наконец-то оказался в жилой части здания — впереди показалась огромная столовая, на стенах которой были любовно развешаны цветастые флаги, скрещенные топоры и другие атрибуты нормального средневекового замка. За длинными столами не нашлось ни единой живой души, однако мой нос тут же уловил аромат жареного мяса, а уши засекли доносившийся из ближайшего помещения шум — окопавшиеся там повара явно работали на износ, готовя утреннюю трапезу для всего остального гарнизона.

— Ну, как говорится, ничего личного…

Я не видел в кашеварах серьезной угрозы, так что позволил себе небольшую вольность — спокойно зашел на кухню, прикрыл за собой дверь… и столкнулся с недоумевающими взглядами десяти упитанных мужиков.

— Ты еще что за хрен?

— У него куртка в крови!

— Ты что за хрен? — повторил вопрос самый грузный из моих оппонентов, берясь за рукоять огромного тесака. — Ну?

Никакого смысла в беседе с ним я не видел, так что молча шагнул вперед.

— У него меч, — взвизгнул кто-то очень и очень наблюдательный. — Это убийца!

— Слышь, паря, ты это, не шали…

Вместо ответа я сделал резкий выпад, проткнул ближайшему повару живот — и тут же был вынужден сместиться в сторону, уворачиваясь от брошенного топорика. Грозное оружие со звоном ударилось о каменную кладку, упало на стол и вдребезги разбило стоявшую там чашку.

— Он меня… он меня…

— Режь урода, — густым басом заорал какой-то бородатый мужик, тоже хватаясь за нож. — Режь его!

Я внезапно осознал, что воевать на свету против десятка здоровенных жлобов вовсе не так удобно, как резать беззащитных сонь, но отступать было уже поздно. Мимо головы пролетела какая-то посудина, главный повар молча бросился вперед — и мне пришлось самым натуральным образом защищать свою жизнь. Пространства для маневра отчаянно не хватало, но короткий меч все же позволял блокировать удары — я отбил в сторону тесак, полоснул его владельца по горлу, пнул ногой… а затем получил в плечо еще один разделочный топорик. Левую руку прострелила острая боль, на порванной куртке выступила кровь…

— Попал! Попал!

— Режь его!

— Суки…

К счастью, эти противники слабо разбирались в тактике рукопашного боя — вместо того чтобы закидать меня острыми предметами, а затем добить, они всей толпой бросились вперед, явно желая устроить беспорядочную свалку.

В ответ я призвал силу богини.

— А! Нет, нет! А!

— Назад! Нет!

Устрашенная толпа отпрыгнула, я шагнул вслед за ней, принялся щедро раздавать удары мечом — и мужество врагов окончательно иссякло. Кто-то бросился наутек, зацепился за стол, опрокинул его прямо перед товарищами…

— Лови, тварь!

Я каким-то чудом уклонился от широкого потока кипящей воды, злобно выругался, а потом швырнул в неугомонного бородача подвернувшуюся под руку тарелку и двинулся вперед, нанося удары по старающимся убежать кашеварам. Возле дальней стены образовалась давка, один из поваров обреченно взвизгнул, но я не обратил на это внимания, продолжая наносить калечащие раны.

— Нет, нет!

Самым последним в списке моих жертв оказался тот самый бородатый мужик — он довольно ловко избегал прямого столкновения, дважды чуть не попал в меня брошенными со всей дури ножами, а во время прямой стычки умудрился заблокировать два удара и проехаться своим тесаком мне по груди, еще раз вспоров многострадальную куртку. Тем не менее, схватка закончилась в мою пользу — отхватив пинок по голени и едва не пропустив прямой удар в челюсть, я все же дотянулся до верткого оппонента, распорол ему брюхо, а потом насадил на меч, словно диковинного мотылька на булавку.