— Нет, не понял. Преференций это что?

— Преференция. Это выгода по-научному.

— Ты бы поосторожней с такими словами. У нас таких нет.

— Записывай еще, — невесело усмехнулся я. — Молчание — золото.

И подумал, что надо подключиться к базе выживания. Что-то я много промахов делаю.

Через четыре часа мы прибыли в Хай Дол. Проехали по городу с населением триста тысяч и остановились у большого автовокзала. Я увидел из окна, как по площади, занятой автобусами, снуют люди в однообразной серой одежде. Мое сердце тревожно замерло. Неужели по мою душу? Если бы я знал, чем аукнется мне шутка с полицмейстером, я бы десять раз подумал, прежде чем так шутить.

У Рика Проутера, начальника полицейского участка поселка Виноградный Тупик, была молодая и, как утверждали местные злые языки, стервозная жена. Он привез ее из очередной поездки в Хай Дол. Развелся с прежней женой, отписав ей магазин по продаже вин, и спровадил с глаз подальше. Молодая жена была девушкой из эскорта. Сначала сидела тихо, а как стала женой, проявила свой скверный сумасбродный характер. Она стала поедать мужа, что он не делает ей дорогие подарки. Кроме того, ее видели в окружении столичных молодых повес.

Рик Проутер из кожи лез, чтобы угодить молодой жене, а тут такой случай подвернулся с непутевым аристократом с Роомшталя. Драгоценности, что он показал, стоили несколько тысяч дэриков. Старинная великолепная работа. Он ехал домой в приподнятом настроении. Как всегда, он застал свою жену лежащей в постели и в плохом настроении. Хотел подойти и поцеловать ее в плечико, но жена закрылась и зло зыркнула глазами.

— Не трогай меня! — с раздражением сказала она и накрылась одеялом до самых глаз. — У меня болит голова.

— Милая, у меня для тебя есть отличный подарок. Уверен, твоя хандра сразу пройдет, как только ты увидишь его.

Улыбаясь во весь рот и предвкушая, как обрадуется жена, Рик достал мешочек и протянул ей. Та быстро выхватила его из рук и развернула. С удивлением заглянула туда и, высыпав на ладонь труху и монеты, в ярости запустила их в ненавистную ухмыляющуюся физиономию супруга. Рик Проутер схватился руками за лицо и замычал от боли. Он не понимал, что произошло, почему так рассвирепела жена и как в мешочке оказались монеты.

— Ты еще издеваешься, скотина! — завопила женщина. Вскочила с постели и стала хлестать мужа по щекам.

Тот, мыча что-то нечленораздельное, отступал под ее напором, пока его не накрыло бешенство. Его, уважаемого человека, самого важного после главы управы, бьют! И он, потеряв терпение, с размаху влепил ей кулаком в глаз. Женщина упала на кровать и замерла, уставившись в потолок. Рик уже не мог сдерживаться и, сжав кулаки, заорал:

— Убью, тварь!

Женщина пришла в себя и, с неописуемым ужасом посмотрев на мужа, забилась в уголок кровати. Дав выход своей злобе, Рик тяжело задышал и стал собирать разбросанные монеты. Ни цепочки, ни серег не было. Он грубо сбросил одеяло и стал искать на кровати. Не найдя, заглянул под кровать и замер. Там лежал голый мужчина. Рик поднял глаза на жену и тихо спросил:

— Это… что? Это… кто?

Понимая, что говорит несусветную глупость, достал пистоль. Жена, увидев оружие в его руках, в страхе завизжала.

— Молчи, паскуда! — заревел обманутый муж и приказал: — Ты, голяк, вылезай, если не хочешь, чтобы я тебя там пристрелил. — Он уже успокоился.

"Если я вызову сюда наряд, — размышлял он, рассматривая голого молодчика, — то весь город будет знать, что моя жена шлюха. Этого допустить нельзя".

— Ты кто? — спросил он незадачливого любовника.

— Я… я Марус Пивнер… Мой отец — советник директора дорожного департамента уезда. Грех Пивнер.

— Марус, что ты делал в моем доме?

Хотя ответ лежал на поверхности, тут проявился элемент большой политики. Отец щенка был важной шишкой в уезде и советник эра. Ни полицмейстер, ни сам любовник огласки происшедшего не хотели.

— Я… я… зашел проведать мадам Проутер.

— Голым? — с невеселой усмешкой спросил Рик. Он не был дураком, но и не хотел публичного позора. Такого ему покровители не простят. Но он также не хотел помогать парню выкручиваться.

— Э-э-э… Нет, я был одет. Но пролил на себя вино и отдал одежду в химчистку, вот… Когда вы пришли, я испугался… что вы неправильно поймете, и спрятался под кровать… вот, — с облегчением выдохнул парнишка.

— Ну одежда твоя вон лежит, на тумбочке, — показал глазами Рик.

— Служанка не успела ее унести, — подхватила игру мадам Проутер. — Я сейчас прикажу отправить ее в химчистку.

— Лежи уже, — устало приказал Рик. — Молодой человек, надеюсь, что это недоразумение останется между нами?

— Конечно! Конечно! — хватая свои вещи, затараторил молодой человек.

Когда он ушел, Рик тяжелым взглядом уставился на жену. Та сразу поняла, что надо делать, и стала ластиться к мужу.

В этот день Рик Проутер на службу не вернулся. Но позвонил дежурному.

— Дежурный! Составь ориентировку на беглого дезертира. Ирри Аббаи. Двадцать лет. Черные длинные волосы. Рост выше среднего, широкоплечий, глаза голубые. Выходец с Роомшталя. Аристократ. Без документов. Особых примет не имеет. Одет в фермерскую одежду. По телеграфу отправь в Управление государственной безопасности. И с пометкой "срочно".

У выходящих из автобуса два неприметных человека в серых костюмах проверяли документы. Забирали небольшие прямоугольники и вставляли в коробочку, после чего возвращали обратно. Жюль было поднялся на выход, но я ухватил его за руку.

— Не спеши, — прошептал я и обратился к Шизе: — Детка, меняй мой образ на старика. Тут что-то странное происходит.

— На какого старика?

Я спешу, а она вопросы задает!

— Да хотя бы на образ Клифа, ученого.

— Так он не старик.

— Шиза, мне по барабану, старик он или нет, меняйте с Лианом меня немедленно!

Жюль в это время с интересом пялился в окно, а когда повернулся ко мне, слова застряли у него в горле. Он закашлялся, вытаращив на меня глаза:

— Кхе-кхе… о-о-о… у-у-у… Клиф? Нет, я, наверное, сплю. Ущипните меня.

Он заозирался, но автобус был почти пуст. К выходу образовалась очередь, которую проверяли люди в сером.

Седые волосы я связал ниткой в конский хвост на затылке и прошипел:

— Жюль, спокойно. Не надо так бурно выражать свои эмоции. — Я ущипнул его. — Это меня ищут. Я Ирри. Пришлось поменять внешность.

— Ой! Ты чего щиплешься! — Он немного пришел в себя.

— Ты сам просил тебя ущипнуть, — ответил я несколько более возбужденно, чем хотелось бы. — Пошли на выход, и иди первым.

Очередь быстро таяла, и вот подошла очередь Жюля. У него проверили документы, и, когда я остался один и полез в карман, как бы доставая документ, подошел лесной эльфар. Теперь пришла моя очередь вытаращить глаза. Я застыл с рукой в кармане. А лесной эльфар, увидев мою реакцию на его появление, поморщился.

— Чего торчите здесь? — спросил он парней в сером.

— Вот, проверяем документы и пассажиров, — ответил тот, что был повыше, с короткими волосами бобриком на голове, широкими плечами борца и крепкой шеей. Казалось, что если он пошевельнется, то костюм треснет на нем по швам.

— Проверили? — раздраженно спросил их эльфар. Нас он удостоил мимолетным презрительным взглядом.

— Последний остался, — ответил тот же серый человек, по-видимому старший в паре агентов.

— Он что, похож на двадцатилетнего парня? — презрительно спросил эльфар и добавил: — Идиоты! С кем приходится работать! Живо к автобусу из Запрудного.

Оба агента немедленно бросились к подошедшему автобусу. Я облегченно выдохнул и медленно вытащил руку из кармана.

— Не нужна ли наша помощь? — вежливо спросил я.

Эльфар насмешливо посмотрел на меня, но так же вежливо ответил:

— Нет, зиттер. — Он повернулся уходить, но вдруг остановился и обратился к нам: — Вы из Виноградного Тупика приехали, верно?

— Так и есть, лерзиттер, — ответил Жюль, поспешив опередить меня. Видимо, опасался, что я проколюсь.