Убитый имел на себе кучу золота — талисманы и обереги. Их я собрал. Больше у него не было ничего ценного. Уши отрезать я не стал, такими трофеями хвалиться не буду. Теперь в путь за разведчиком. Надо найти отряд.

Нехейские горы. Отроги Старых гор

Я не стал преследовать разведчика по пятам, он производил впечатление не человека, а зверя. Высокий, но сутулый, широкий в плечах и с непомерно длинными руками, покрытыми густыми рыжими волосами. Из-под нависших надбровных дуг внимательно смотрели глубоко посаженные маленькие глазки. Огромный нос и выдающаяся вперед челюсть делали его похожим на неандертальца. Он двигался боком, наклонившись к земле, словно вынюхивал следы.

Я перемещался коротким телепортом и однажды слишком приблизился к нему. Вот тогда я понял, что он хитер и умеет скрывать свои замыслы. Дикарь остановился, словно прислушался. Я тоже замер, чтобы не выдать своего присутствия. Разведчик смотрел совсем в другую от меня сторону, но вдруг молниеносно выхватил кинжал и левой рукой с короткого разворота запустил его в меня. Это было так неожиданно, что, будь на моем месте просто человек, он был бы убит, таким мощным и точным оказался бросок. Меня выручила Шиза. За мгновение до того, как кинжал полетел в мою сторону, выкинула меня в боевой режим. Я поменял место и отошел подальше. Вышел в нормальное время, и тут же раздался глухой стук. Кинжал воткнулся и расщепил тонкое дерево за моей спиной. Дикарь, продолжая горбиться, обернулся, посмотрел на кинжал и зашевелил носом. Ну так и есть, нюхач. Учуял меня. Он задрал голову и сделал несколько глубоких вдохов.

Старики рассказывали, что среди дикарей были такие уникумы с развитым нюхом, как у собаки. Но не все их видели, а кто видел, часто не возвращался из похода на ту сторону. Я нюхача видел живым впервые.

Дикарь что-то проворчал, вытащил свой кинжал из дерева и побежал дальше. Теперь я держался на границе видимости, надеясь, что он не сможет меня унюхать. Дикарь сделал круг, проверяя свою догадку, но я за ним не шел, смотрел, как он кружил и нюхал, пригибаясь к самой земле.

Наконец он решил, что ему показалось, и он прямиком направился к своей цели. Я тоже перемещался следом, не обгоняя его больше. Несколько раз он останавливался и прятался в кустах, затаившись, сидел с полчаса и, только удостоверившись, что погони нет, шел дальше. Эта предосторожность многое мне рассказала о дикарях. Жизнь за горой была полна опасностей, и только вот такие хитрые и осмотрительные особи были способны выжить. Серьезный противник.

Дикарь вышел на открытый участок, который окружал большую пещеру. На растяжках сохла шкура пещерного медведя. Дикари легко разделались с косолапым и лакомились мясом, заняв его дом. Удобное прикрытие. Мало кому придет в голову, что мстители прячутся в логове пещерника.

Вокруг костра сидело восемь дикарей, и один прятался метрах в тридцати ниже пещеры, в кустах у неприметной тропинки. Часовой. Я его обнаружил только по красному маркеру на сканере и обошел стороной. Прыгнул за спину и отрезал голову. Еще один прыжок, и я за спиной разведчика. Тот начал рассказывать, что второго убила невидимая тварь. Я бросил голову в сидящих дикарей, а разведчику просто сломал ногу. После чего прыжком телепорта ушел в густые кусты орешника. Я преследовал несколько целей. Проверить боевые качества отряда, их способность действовать сообща. Посмотреть, какие решения будет принимать командир в критической обстановке. И я увидел. Голова только возникла из воздуха и летела в их сторону, а дикари уже вскочили, прикрылись щитами и выстроили стену, выставив короткие копья с длинными наконечниками. Универсальное оружие боя на средней дистанции, и, если надо, его можно метнуть как дротик.

Вожак отпрянул за спины и что-то стал командовать, отдавая приказы отрывистым, лающим голосом. Трое достали длинные трубки и дунули в них. Три больших серых облака накрыли пространство перед ними. Если бы я стоял там, то меня можно было бы увидеть по этой странной пыли, которая осела и покрыла раненого разведчика. Он стал яростно чихать. А я вытащил из сумки свою самодельную гранату с пироксилином и кинул в строй. Взрыв оказался для дикарей неприятной неожиданностью. Середину разметало, и мстители, потеряв всякое подобие строя, все, кто мог ходить, забились в пещеру. Но в мои планы не входило всех убивать. Я только добил троих раненых и забрал их обереги, броню и мечи. Все это сделал в боевом режиме. Затем крикнул им:

— Уходите, и я оставлю вам жизнь!

Ответом мне был неразборчивый рык и вылетевший из пещеры комок медвежьего дерьма.

— Как хотите, — сказал я сам себе, кинул внутрь "вонючку", предусмотрительно взятую у Штофа, и стал наблюдать картину исхода.

Из пещеры выползали облеванные, в соплях и слезах дикари. О сопротивлении они даже не помышляли. Но мне не надо было такой легкой победы, я должен был вселить в их суеверные сердца ужас, чтобы они могли по возвращении домой передать его соплеменникам. Поэтому, как только вожак, хрипя, с трудом расстегнул пряжку шлема и содрал его с головы, я наступил ногой ему на голову, и он уткнулся мордой в ту самую кучку, что выкинули из пещеры. А потом, пользуясь его беспомощностью, помочился на него. Ужасное оскорбление для дикаря, смываемое кровью, как я знал. Но и это не снимет с него позора. Вождем он уже не будет никогда. Вожак лежал, чувствуя, что с ним делают, и только в ярости рычал, вгрызаясь в землю и хватая дерьмо ртом, а затем затих.

— Помер красавчик, — сообщила мне Шиза. — Обалдеть! Убил мочой. Действительно страшная смерть. У красавчика сердце не выдержало такого испытания. Зато это видели все остальные, видишь, как живо поползли прочь. — Шиза радовалась приключению и подтвердила мои мысли: — Надо "вонючку" взять на вооружение.

Я был полностью согласен с ней. Такой способ ведения боевых действий мог придумать только наш землянин, знакомый с применением химического оружия. Или Шиза, которая впитывала черты землянина как губка.

Здесь до такого не додумались. Нет широты замысла в убийстве себе подобных. А на Земле в этом плане пошли очень далеко, придумывая смерть одну изощреннее другой. Мы с Ирридаром все больше друг друга дополняли, а противоречия и недопонимание потихоньку стирались. Мы взаимно проникали друг в друга и становились одним целым. Гремучей смесью, способной взорвать этот мир. И самое гадкое — это то, что у меня был узкий коридор возможностей, как будто кто-то специально выстраивал стены вокруг меня, которые не перешагнешь и не прошибешь.

— Убирайтесь прочь! — крикнул я. — Возвращайтесь и передайте остальным, что все, кто сюда придет, утонут в моче нехейцев.

Я был невидим, и они понимали, что рядом с ними скрытник, они даже понимали, что я один. Я чувствовал это по густо разлившимся в воздухе их эманациям ненависти, непонимания и страха. Страха, что на них тоже помочатся. Я ради интереса решил глянуть магическим зрением на ауру одного из них. И что же я увидел? Полная чернота. Словно пришел на выставку абстракционистов и смотришь на "Черный квадрат" Малевича. Смотришь и удивляешься: что бы это значило? Я протянул к его ауре лапки малышей, но они не то что не могли проникнуть внутрь, мои липучки соскальзывали с этой черноты, как с небольшой черной льдины.

— Интересно девки пляшут, — почесал я затылок, вспомнив пословицу своего отца. Он так выражал свое чрезвычайное удивление, когда узнавал, что его квартальной премии лишили, или когда узнал, что у меня появится младший брат. А мать думала, что отравилась и поэтому ее поташнивает. Видимо, от него я перенял привычку чесать затылок.

Дикари на свежем воздухе постепенно пришли в себя, встали и, непрестанно оглядываясь, начали разбредаться.

— Куда! — закричал я. — А ну, все на перевал!

Дал одному нерасторопному такой пинок, что он улетел метров на пять, опередив самых сообразительных. Подогнал еще одного, и все они поплелись наверх.