— Это смертный говорит.

— Нет, это говорит полусмертный.

— Как интересно. Их оказывается двое! Мы сможем одно ребро взять у смертного, второе у полусмертного.

— А кто из них кто?

— Это покажет научный эксперимент, коллега.

— Какой именно?

— Мы обоим отрежем голову. Кто выживет, тот и полусмертный.

— Великолепно, коллега. Приступим?

— Стойте! — звонкий женский голос оборвал диспут. — Отрезайте ребро и облекайте меня в плоть. Больше ничего не трогайте.

— Мы это сделаем, дева. Как быть с рудиментами, что между ног?..

— Ничего не делайте. Они мне еще пригодятся в том виде, в каком есть.

— Вы тоже хотите иметь это безобразие?

— Да, хочу, но не так, как вы думаете. Заканчивайте уже.

— Странно, коллега. Нам рудименты отрезали, а мы не можем. У вас есть объяснение этому факту?

— Нет, но это обидно. У нас нет, а у него есть. Мы отрезаны от источника познания женщины.

— Зато у нас есть руки.

— Точно! Как я не подумал об этом. Ломайте ему ребро.

Раздался противный хруст — вспышка новой боли. Прокс замычал, и наконец наступило долгожданное забвение.

Первым делом, когда он проснулся, ощупал низ паха.

— Там все в порядке, рыцарь, — раздался негромкий милый смешок.

Ридас появился неожиданно. Курама еще не начал казнить пленных, сдавшихся на милость победителю, как невысокая полноватая фигура в сером мешковатом балахоне замелькала среди тел поверженных врагов. Он шустро огибал нагромождение тел и, радостно улыбаясь, направлялся к Кураме.

Что-то неприятное и отталкивающее было в слащавой улыбке хранителя Преисподней. Искусственное, наигранное, что не вязалось со взглядом его серых холодных глаз. Они смотрели из-под густых седоватых бровей оценивающе и как бы примерялись к Кураме — стоит нападать или подождать.

Курама насторожился. Он не знал, что можно ожидать от старого привратника. Вокруг Курамы были воины, призванные Ридасом из Преисподней, и, насколько они верны ему, Кураме, оставалось загадкой за семью печатями. Предательство среди братьев-хранителей было возведено в ранг добродетели, а проигравший подвергался насмешкам и унижениям. Он надолго выбывал из борьбы за власть. Курама прошел этот путь и проходить еще раз не собирался. Он внутренне подобрался, готовый ко всему.

Ридас подошел и радостно поздравил Кураму.

— Поздравляю, брат, с победой. Очень хорошо ты спланировал и провел сражение. Сразу видно отменного стратега. — Ридас огляделся. — Я вижу, что часть войск тебе уже не нужна, а мне, брат, нужно поторопиться. Что-то предчувствия у меня недобрые…

— В смысле? — удивился настороженный Курама.

— В смысле, что этот золотой скрав сумел выбраться из западни.

— Почему ты так считаешь?

— У меня с ним есть, я бы так выразился, что-то наподобие эмпатной связи. Я его чувствую, и чувствую на воле. Силен негодник, нечего сказать, и опасен очень. Учти это, брат. Он непонятный и непредсказуемый. Его невозможно просчитать. А мы с тобой теперь повязаны. Вместе нужно будет, если чего, отбиваться.

Курама выслушал и не изменился в лице, но сам подумал: «Трусит старый прохвост. Запахло жареным, вот и торопится».

Отмахнул назойливую муху и проворчал:

— Ты конкретнее говори, что ты хочешь, а то пугаешь только.

— Отправь демонесс и сотню воинов в портал, который я открою, — вот что мне надо. Только поторопись, я много сил потратил на переброску войск сюда и еще не восстановился.

Курама ничего не ответил, он повернулся в сторону командующего призванными войсками.

— Подойди сюда! — приказал он. Демон послушно приблизился, почтительно склонил голову. — Три десятка демонесс, что в твоем войске, и отряд из сотни пехотинцев собери тут, и быстро. — Демон вновь поклонился и убежал. Вскоре его зычный голос раздался среди бойцов.

— Всех демонесс ко мне и командира первой сотни, первого полка с сотней тоже. И быстро, сволочи, не то на корм пойдете!

Вскоре недалеко от Курамы почтительно замерли три десятка демонесс. К ним подходили, гремя доспехами и оружием, воины-пехотинцы.

— Этого хватит? — уточнил Курама.

— Думаю, вполне, — удовлетворенно согласился Ридас. — Преддверие осталось без хозяина, так что захватить его будет несложно.

Курама оценивающе глянул на Ридаса.

— Все хотел тебя спросить, Ридас, зачем тебе это Преддверие? Там и жить-то невозможно.

— Там хоть есть небо и чистый воздух, брат. А что есть в Преисподней? Огненное озеро перерождения. Вопли мучеников и постоянный дым. У меня на него открылась аллергия.

Курама понимал, что Ридас темнит. Разговоры про чистый воздух и дым его не убедили, но добиваться признания от старика не стал. Он лишь ответил:

— Отряды готовы, Ридас. Открывай портал.

Старик развел руками, и между ними появилось темное пятно. Оно разрослось, и его края, испуская короткие молнии, затрепетали.

— Командуй, брат, — кряхтя, произнес Ридас. — Удерживать портал очень сложно.

Курама многозначительно посмотрел на демона-командующего. Тот правильно понял этот взгляд.

— Эй, вы, сотня из первого полка, и вы, демонессы, шагом марш в портал! — зарычал он.

Первыми в портал сиганули демонессы, затем по шеренгам в портал зашагали пехотинцы.

— Поторопи их, брат, — попросил, напрягаясь, Ридас. Жилы на его шеи вздулись, словно он держал тяжелый, с великим трудом поднятый груз.

— Пошевеливайтесь, адские отродья! — зарычал командующий армией, и демоны побежали в портал. Когда последний из них зашел и скрылся за темной пеленой портала, Курама по какому-то наитию толкнул туда ослабевшего Ридаса. Тот вскрикнул и, споткнувшись, нырнул в темень. Сверкнули молнии, и окно портала закрылось.

Лерея блаженствовала в объятиях Несущего удовольствие. После долгих любовных утех сенгурка, ставшая управительницей Горы хранителя, усталая и удовлетворенная, погружалась во владения морфея. Никогда она не была так счастлива, как сейчас. Видимо, счастливая судьба свела ее с Алешом и наградила за все ее муки и страдания. Она вытянулась на скомканных простынях, прикрыла глаза и из приоткрытого пухлого рта, тихо вибрируя, исходили звуки легкого храпа. Несущий удовольствия нежно гладил ее плечи и грудь.

— Госпожа! — В спальню ворвался взволнованный Страж горы. Он своим криком вырвал Лерею из объятий сладостного сна. Сенгурка недовольно приподнялась и только тогда открыла глаза. Взъерошенный вид огромного демона ее удивил и вызвал раздражение. Как он не к месту появился со своими вечными тревогами…

— Что случилось? — спросила она, сдерживая нарастающее раздражение. Страж горы ревновал к демону-распорядителю, но ничего сделать не мог. Поэтому иногда мешал им проводить время в постели, выдумывая разные предлоги. Лерею эта ревность забавляла, тешила ее самолюбие, и она спускала ему эти маленькие козни.

— Массированное вторжение, госпожа. Ловушки захватили много демонесс и одного старика. С Горы с порталом спускаются воины, и их много…

— Сколько «много»?

— Не считал, госпожа.

— Тупица. Так иди и посчитай. Поднимай охрану по тревоге. Дай знать старейшинам в поселках, чтобы оборонялись. Ступай! — она властно махнула рукой на растерянного демона.

— А ты чего разлегся? — Лерея ногой столкнула развалившегося на кровати Несущего удовольствие и излила на него свое нахлынувшее внезапно раздражение. Тот упал на ковер и с обидой во взгляде поднялся. — Одевайся, — не обращая внимания на чувства демона, приказала сенгурка. — Зови Рохлю, и пойдем смотреть пленников. Чую я, не простой старик нам попался. — Она накинула на себя легкую пурпурную тунику, что так шла к ее цвету кожи, подпоясалась поясом из кожи речного вампира и надела сандалии.

В этом наряде она была похожа на греческую богиню, только с небольшими рожками на голове.