— Не толкайся, брат. Не пришел раньше, смотри издалека.

— Да я тут с ночи стоял, по нужде отошел. А тут вижу, ты мое место занял.

— Не ври, брат, Худжгарх накажет. Я тоже с ночи стою и тебя не видел.

— Тогда, брат, расскажи, что там происходит.

— Шаманы пляшут, не могут костер зажечь.

— Так дайте им огниво и кресало.

— Не в этом дело, брат, им костер должен их Отец разжечь.

— И что, не разжигает?

— Нет.

— Вот же жулье, а я им поверил. Тьфу. Вот дурнем был.

День перевалил за полдень. Светило поднялось в наивысшую свою точку, а танец продолжался. Шаманы, измученные долгим ритуалом, стали выдыхаться. Их тела покрылись потом. Огромные капли градом стекали с обнаженных торсов, и штаны танцующих промокли почти до колен. Их хриплое дыхание слышали не только в передних рядах, но и далеко в толпе. Грыз, устав сидеть, улегся на кошме, что принесли ему телохранители, и, прикрыв глаза, сделал вид, что задремал.

Наконец шаманы сдались.

— Это все глупости! — тяжело дыша, с хрипами в голосе произнес главный шаман. — Отец мелочами заниматься не хочет. Это ниже его достоинства! — Он со злостью пнул приготовленные для костра деревяшки.

— Да что ты говоришь, шаман? — отозвался, поднимаясь на ноги, Грыз. — А может, он просто не хочет вас слушать! И вас, самозванцев, не посылал? А? Что скажете?

— Покажи сам, что Отец тебя слышит, и зажги костер без огнива и колдовства, — огрызнулся шаман. Его злой взгляд, казалось, прожигал ненавистного вождя свидетелей насквозь. Бессилие, которое они выказали перед орками, и ощущение своего позора приводили его в бешенство.

Грыз не стал подходить к сложенным дровам, он просто попросил:

— Отец, я верю в Худжгарха. Зажги этот костер.

И тут же огонь вспыхнул. Пламя охватило сырые дрова и, оглушительно потрескивая и нещадно дымя, стало жадно пожирать свою пищу. Вскоре огонь весело вознесся высоко к небу. Грыз удовлетворенно посмотрел на вспыхнувший костер.

— Ал-лая Худжгарху! — неожиданно заорал он.

И восторженный рев тысяч глоток подхватил:

— Ал-лая!

Победный клич еще долго разносился по степи, пугая стаи птиц и мелких хищников, удаляясь, терялся на необозримых просторах, тревожа степных обитателей. Шарныги подняли головы, возмущенно тявкнули и поспешили прочь от лагеря, где они подбирали объедки. Степные орлы, расправив могучие крылья, направились подальше от беспокойного стойбища. Мелкие грызуны забились в норы и притихли.

Шаманы сперва замерли, оглушенные многоголосым криком, а затем глава пришельцев махнул рукой, и рядом с ним появилось вчерашнее чудище. Оно замерло, ожидая приказов. Шаман, не в силах сдерживать охватившую его ярость, пуская пену изо рта, ткнув пальцем в Грыза, приказал:

— Убей его!

Джинн сформировал ладонями огненный шар, но запустить его не смог. Огненный сгусток сжался, потемнел, а затем растаял. Повторив несколько раз свои безуспешные попытки, джинн расставил свои объятые огнем руки и полетел к Грызу. Но на полпути врезался в марево, возникшее перед ним, и без звука исчез. Исчезло и марево.

Обалдевшие жрецы стояли с открытыми ртами. А Грыз, не давая им опомниться, крикнул:

— Лжецы и клятвопреступники! Чтоб вы провалились сквозь землю!

В следующее мгновение под сбившимися в кучку жрецами разверзлась земля и поглотила их. А на том месте, где стояли пришлые, очутился огромный камень.

Степь. Лагерь свидетелей Худжгарха

Утро перед состязанием радовало ветерком, свежестью и теплом светила. На небе ни облачка. Щебетали птахи, в лагере моих свидетелей нарастало разлившееся в воздухе возбуждение. Все дела были заброшены. Зрители занимали места у площадки для состязаний с рассвета. Некоторые, более осмотрительные, ночевали тут же.

У меня был примерный план, как нам победить посланников Рока, наглых идейных диверсантов. Расчет был на то, что Рок сам помогать напрямую своим жрецам не будет и вообще не появится на состязании. Я предположил, что он посчитает это ниже своего достоинства. Если только я не буду своей благодатью помогать Грызу. Но я не собирался совершать подобную глупость. Наоборот, я планировал использовать его благодать.

Первым номером в нашей программе состязаний было разжигание костра. Казалось бы, простая вещь для тех, кто способен вызвать существо из другого мира. Но не все так просто. Для этого нужна хотя бы доля той благодати, что накопил Рок и дал своим жрецам. Он установил автоматическую подачу через связь с ними, но я рассчитывал, что по своей жадности и недооценивая меня как противника он наложил ограничения. Я исходил из того, что он воспользуется своим прошлым опытом побед над Курамой и сестрой и этим ограничится.

Вторым номером в нашей программе было… А ничего не было. Я решил импровизировать исходя из обстоятельств. Что предпримут проигравшие, я не знал и решил реагировать по ходу дела, используя только возможности Ирридара Тох Рангора. Тем самым не нарушая правил, обговоренных с Роком. Попасть под его могучую руку я не горел желанием.

Состязание началось, как я и планировал, с простого розжига костра. Даже для студента магической академии первого курса это было легким заданием… если на его пути не стоял землянин. А я, принявший обличье орка, стоял рядом. Мои аурные щупальца взяли в кольцо четверку полуголых шаманов, и, когда их главарь поднял палец, я вышел в боевой режим. Настроил отток благодати через себя в свой Высокий град на горе, уравновесил так, чтобы откачивать не больше, чем поступало, и стал ждать. Шаман тыкал пальцем в кучу сырых дров, ожидая чуда, но ему не хватало божественной силы, чтобы зажечь огонь. Я видел, как он мысленным усилием подкачал благодать, а я увеличил откачку. Он еще больше подкачал, а я еще больше увеличил поток забираемой силы. Мое преимущество было в том, что я своевременно переходил в боевой режим и был гораздо быстрее его. Прежде чем жрец мог воспользоваться силой Рока, я ее отбирал. Стоявшие неподалеку подельники шамана стали передавать ему потоки, идущие через них. Но все было тщетно, сколько бы благодати они ни пытались использовать, все было мной перенаправлено в град на горе. Шиза отслеживала ситуацию в божественных планах. Никаких возмущений и флуктуаций она не замечала. Видимо, Рок не интересовался, на какие нужды его посланники тратят божественную манну — так я про себя назвал поток благодати. А как еще назвать то, что изливалось на них из другого плана бытия? Верующие наполняют молитвами хранилища сверхсущества благодатью, а взамен получают манну. Вон, народ израильский в пустыне славил Иегову, а взамен собирал манну. Эти же трутни только жрали.

Время шло. Лиан потихоньку подпитывал меня преображенной в энероны манной, а там наверху, надеюсь, вовсю шло строительство, получая беспрестанным потоком цемент, кирпичи, окна, штукатурку и дверные ручки.

Грыз тем временем приказал принести кошму и улегся дремать. Ему-то что, только два слова сказать: "Елочка, гори", и все. Основную работу делал я, воруя чужую манну. Время шло. Шаманы бесновались. Грыз дремал. Солнце поднялось высоко и стало припекать. Посланники Рока, выносливые как ездовые лорхи, словно на шабаше продолжали свои пляски, и конца их представлению было не видно. А нас посетил мой малыш-элементаль. Я даже предположить не могу, как он меня находит. Или, может быть, он прибежал на магические эманации, почувствовав их. Он радостно завертелся рядом, и я его угостил порцией магического эскимо.

"Играть, играть!" — передал он мне свои мысли.

"Подожди, малыш, скоро поиграем". — Я транслировал ему свои чувства, и он, ощущая мою радость, пребывал в восторге.

У меня созрел план на случай непредвиденных обстоятельств. Почему бы танцоров просто не зарыть в землю, если они не смирятся с поражением?

К моему сожалению, жрецы наконец почувствовали усталость. И то сказать, это какая должна быть выносливость, чтобы беспрерывно скакать полдня! Они остановились, тяжело дыша. Их ненависть, разливаемая через ауру к оркам и Грызу, могла затопить степь. Но ничего поделать шаманы не могли. Они пришли вербовать себе сторонников, а не убивать их. Поэтому обозленный главарь прохрипел: