— Иномирянка, как и ты. Наверное, поэтому вас адские псы любят.

Я сделал вид, что не замечаю этой женщины, и прошел на площадь. Что-то уж очень много здесь собралось иномирян, подумал я. Она или из АДа, или из синдиката. И то и другое для меня было малоприятным. Она видела нас троих. Но с этим уже ничего не поделаешь.

Через трик мы были уже в Азанаре.

Забег на длинную дистанцию

На бывшей базе пиратов царила деловая суета. Увидев меня, неожиданно возникшего в коридоре, несколько идущих по своим делам мужчин тут же направили на меня станеры и со злостью в голосе приказали:

— Не двигайся, пират!

Чтобы не создавать дополнительных проблем, я замер и произнес:

— Проводите меня к Гаринде.

Один из них посмотрел на меня с усмешкой и спросил с явной издевкой:

— Может, еще к ее высочеству тебя доставить? Поднял руки и стой смирно!

Понимая, что попал в руки своих же озлобленных подданных, спорить не стал. Их воинственное настроение меня вполне устраивало. Теперь это были не блеющие от страха овцы. Это были наученные жизнью, пережившие невзгоды и оказавшиеся несломленными осторожные люди.

Меня провели по коридорам, где вовсю кипела жизнь, и засунули в камеру к Карлу. Как выяснилось, его тоже нашли и вместе с людьми определили в местную тюрьму.

— За что вас? — с огромным удивлением спросил он.

— А вас за что? — в ответ поинтересовался я.

Карл, сбитый с толку, сначала уставился на меня, пытаясь понять, как так оказалось, что пленили того, кто захватил станцию. Я видел по его ошеломленному взгляду напряженную работу мозга, просеивающего множество вариантов того, что могло произойти, но, так и не придя к какому-то мнению, он медленно, думая о своем, ответил на мой вопрос:

— Нам… не поверили, что мы ваша команда. Тут командует мегера… что откусила нос Окурку… и ждет какую-то милость… чтобы с нами разобраться.

Он не сводил с меня глаз. И в них, как в открытой книге, я прочитал, что он в своих размышлениях ушел недалеко и к каким-то определенным выводам не пришел. В его округленных серых глазах оставалось прежнее недоумение пополам с удивлением и стоял все тот же вопрос: а вас-то за что?

Не став его мучить, ответил:

— Меня не знают и приняли за пирата, за это и посадили.

Недоумение Карла перешло в ошеломление.

— И что теперь делать? — Он был не в силах понять происходящее.

— Подождем мегеру, что откусывает носы, — со вздохом ответил я. Признавать себя дурнем не хотелось. Сам виноват, что не предупредил Гаринду о Карле и о том, чтобы мое изображение показали всем проснувшимся. — А чтобы не скучно было ждать, сперва перекусим, господа, чем бог послал. Я весь в запарке, двое суток не жрамши. — Вышло несколько грубовато, зато соответствовало действительности.

Деловито достал ковер и на нем мгновенно, как на скатерти-самобранке, оказался поросенок, вино, булочки, фрукты, зелень, неизменные бокалы и ножи, украшенные золотом и камнями, вилки из серебра.

— Присаживайтесь, — тоном радушного хозяина пригласил я и сам сел по-турецки на край ковра. Остолбеневшие заключенные — безопасники, угодившие в тюрьму по моей неосмотрительности, — впали в прострацию и замерли столбами. Все, что сейчас происходило в камере, было за гранью понимания. На их глазах я, словно фокусник, из ниоткуда достал ковер и сервировал его в мгновение ока.

— Садитесь! — более твердо, чем ранее, предложил я. — Садитесь, господа, а то мясо остынет. — Это уже был приказ, и он отчетливо слышался в моем голосе.

В это время из сумки вылезла голова мастера, он увидел вино и радостно крикнул:

— Садитесь, друзья, в ногах правды нет!

Живо схватил бутылку и исчез. Я возмущенно сунул руку в сумку и отобрал бутылку, снова водрузив ее на ковер. Следом показалась голова магистра, утыканная гвоздями, он осмотрелся, сказал "здрасте" и попытался стащить бутылку, но, получив по руке, тут же исчез.

— Это что сейчас было? — спросил один из парней Карла, он тер глаза и не мог, по-видимому, понять, привиделось ему или нет. — Вы это видели? — поворачивая голову то влево, то вправо, спросил он своих товарищей.

Чтобы не пугать ребят, я небрежно ответил:

— Это секретное оружие нашего княжества. Прошу не распространяться.

Карл первым пришел в себя и осторожно уселся на краешек ковра, так же, как и я, скрестив ноги, и поморщился. С непривычки ему так сидеть было неудобно. Но я знал, что по-другому сидеть и не класть ноги на ковер было еще хуже. Его ребята быстро расселись. А я, достав меч, ловко напластал поросенка на куски.

— Приятного аппетита, — пожелал я всем и, показывая пример, как надо делать, налил вина себе и Карлу, протянул бутылку одному из бойцов, показывая взглядом, чтобы он наливал и себе и другим. Поднял бокал и произнес: — Ну, за знакомство!

Карл осторожно пригубил, покачал головой и, воскликнув: "Однако! — выпил до дна. С удовольствием причмокнул и, взяв в руки нож, стал его рассматривать.

— Это что, все из вашей сумки? — показал он острием ножа на мою небольшую сумку из отлично выделанной кожи.

— Ешьте, Карл, все вопросы потом. Думаю, что вы никогда не едали такой вкуснятины.

Тем временем парни вопросами не мучились, они, словно адские псы, вцепились в мясо, и оторвать его можно было от них только вместе с зубами.

На какое-то время в камере установилась тишина, прерываемая почавкиванием и треском костей. Я ел с аппетитом, не обращая внимания на вопросительные взгляды Карла, и подливал вино ему и себе.

После нескольких дней метаний из степи в Брисвиль, из Брисвиля в Азанар я сильно проголодался. Но мой план размещения девочек прошел, как я и ожидал.

В Азанаре мы оказались вечером и, наняв повозку, без происшествий и незамеченными приехали к дому Груты.

Грута с радостью приняла постояльцев, а я, оставшись с ней наедине, проинструктировал ее:

— Грута, дело в том, что это близкие существа одного человека, которому я обязан, можно сказать, жизнью. Примите их и, если будут спрашивать, кто это, рассказывайте, что родственники друзей вашего погибшего мужа. Со мной их ничто не должно связывать. Деньги за проживание берите из моей доли, остальное отдавайте Кроме. Борт присмотрит за ними и обеспечит безопасность, если что.

— Ой, да что вы такое говорите, ваша милость! — всплеснула она руками и возмущенным тоном продолжила: — Как я с них буду брать деньги? Вы и так сделали для нас с Вереей очень много. Пусть живут. Вы не беспокойтесь, мы разберемся, что и как.

Она преданно смотрела на меня, желая успокоить и внушить уверенность, что у нее девочкам будет хорошо.

— Ну и ладно, — не стал я спорить с женщиной. — Тогда я пойду.

В самой большой комнате печально сидела Крома, а две девочки, познакомившись, о чем-то шептались в углу. Я посмотрел на них и сказал, обращаясь к дриаде:

— Оставляю вас здесь. Сам не могу посещать этот дом часто. Сами знаете почему. Но за вами присмотрят мои люди, если что-то будет происходить необычное, мне дадут знать. В общем, обживайтесь.

— Спасибо, Ирридар, — поблагодарила Крома, а Аврелия подошла и обняла меня за пояс, прижалась крепко, подняла свои голубые глазки и произнесла:

— Я буду скучать, Ирри.

Она назвала меня так, как Ирридара называла мать. Потрепав ее по голове, я поцеловал ее в лобик, подмигнул и сказал:

— Не скучай, крошка. Я постараюсь прислать тебе наставника — снежного эльфара.

И так же, как Демон, развернулся и вышел — с облегчением, с чувством выполненного долга, со спокойствием на душе.

В тюремном блоке раздался шум, и к нашей камере устремилась Гаринда в окружении мужчин и женщин. Она пораженно уставилась на нас, обедающих, и еле смогла произнести:

— Ваша милость, как же так?

— Вот, Гаринда, схвачен как преступник и пират и заточен в тюрьму вместе со своей службой безопасности. Проходи, тут еще место есть.