— Про это догадывался, — кивнул я, — но что придумали взамен?

— Что придумают, то и придумают. Ты же не дурак, Ирридар, сам должен понимать, наступил на интересы многим очень влиятельным лицам, поэтому подарки будут непременно, но мне о них не докладывали. И вот еще что, верни жетон.

Он протянул руку. Я положил ему на ладонь жетон тайного стражника и укоризненно проговорил:

— Темните вы, мастер.

Дворец короля производил странное впечатление из-за смешения архитектурных стилей. В середине был почти Лувр — дворец французских королей я видел на картинке, — а с четырех сторон высились мрачные глыбы фортов.

Гронд провел меня под аркой больших ворот, показал бумаги офицеру и свернул налево. Мы обошли фасад и попали во дворец с бокового входа. У дверей стояли гвардейцы. Гронд снова показал бумаги, и нас пропустили внутрь. Как оказалось, это были казармы королевской дворцовой стражи. Мы поднялись на второй этаж и вошли в просторный кабинет с высоким потолком.

Нас встретил пожилой мужчина в форме гвардейца, он вежливо, но с достоинством склонил голову и произнес:

— Одну минуту, таны, я доложу о вас его сиятельству.

Он скрылся за двустворчатой дверью и через мгновение вышел, оставив обе створки раскрытыми.

— Заходите. Его сиятельство вас ждет, — тихим приятным голосом пригласил он.

Гронд подтолкнул меня в спину и заставил зайти первым.

Граф Мирош тан Кране был полненьким и невысоким. Его глаза, словно руки, ощупали меня. На его лице застыла маска добродушного хомячка, способная обмануть простодушного посетителя. Но под гвардейским мундиром пряталось холодное, расчетливое сердце опытного царедворца, который не пожалеет и мать родную, если понадобится. Все это я просчитал за одно мгновение, пока мы изучали друг друга.

Я четко, по-военному зашел, громыхая сапогами, щелкнул каблуками, кивнул и гаркнул:

— Ваше сиятельство! Оруженосец тайной стражи дворца барон Ирридар тан Аббаи Тох Рангор прибыл по вашему приказанию. — И замер, поедая его глазами.

От моего вступления граф дернулся назад и побледнел, но быстро пришел в себя. На его лице вновь появилась улыбка добродушного дядюшки.

— Рад, барон, весьма рад знакомству. Таким я вас себе и представлял: смелым, загорелым и решительным. — Он подошел поближе. Снизу вверх посмотрел мне в глаза. — Орел. В одиночку захватил крепость в столице. — И вдруг его взгляд потяжелел. — Не расскажете, барон, как вам это удалось?

— Просто, ваше сиятельство, главное было попасть внутрь, а внутри она почти не охраняется. Сонные стражники и конвоиры, это не охрана, а одно название. Я применил иллюзию, и они меня послушались.

— Иллюзию? — невыразительным голосом переспросил граф. — Какую иллюзию?

— Иллюзию мастера Гронда, вот он и захватил тюрьму, ваше сиятельство.

— Покажите ее мне, — не веря, попросил граф. Его напускное добродушие и спокойствие дали трещину.

— Пожалуйста.

В кабинете материализовался мой мастер, ничем не отличимый от стоявшего рядом безопасника.

— А мне довелось только выполнять его приказы, — дополнил я свои слова.

Дух огляделся и голосом Гронда проскрипел:

— Сволочи, всех повешу!

Он метнулся к графу. Тот отпрянул и явственно побледнел.

— Хорошо, барон, я понял, это было убедительно, — запинаясь, пробормотал он. Отошел, вытирая пот платком, и уселся за большим столом. — Присаживайтесь, юноша, — показал он рукой на стул, стоявший напротив его кресла. — И уберите свою иллюзию.

Дух бесцеремонно налил из графина воды в стакан и выпил. Повернулся к Гронду и подмигнул ему, после чего исчез.

— Гронд, ты тоже присаживайся. — Граф как-то странно посмотрел на старика и ухмыльнулся своим мыслям.

Лицо мастера после того, как он увидел своего двойника, окаменело. Гронд на негнущихся ногах подошел и сел на второй стул.

Молчание затягивалось.

— Вы очень странный молодой человек, барон, — наконец заговорил граф. — И, не буду скрывать от вас, очень опасный. Раньше я думал наградить вас, барон, и разорвать контракт. Теперь даже не знаю, что делать. Вы очень изобретательны и дьявольски умны. Я говорю это открыто. Но дело в том, что вы, барон, ведете свою игру и на чьей будете стороне, неизвестно.

— Ваше сиятельство, — ледяным тоном начал я, — я нехеец. У нас нет предателей. Пока служу вам, я на вашей стороне. Здесь, в столице, размылась граница между честью и личной выгодой. Я даже думаю, что само слово "честь" здесь не в чести. Дворяне затевают ссоры и, получив отпор, вызывают стражу, становясь лгунами. Естественно, я это не терпел и терпеть не буду. Поэтому столица умоется кровью, если начнет войну против меня. Или я погибну. Третьего не дано.

— Благодарю за откровенность, барон. Я вас услышал. — Граф выслушал меня внимательно и, сощурив и без того маленькие глазки, продолжил: — Хорошо, что вы понимаете, что столичное общество объявило вам войну. И из этого мы можем извлечь выгоду. Я тоже буду с вами откровенным. Пришло время проредить те сорняки, которые расплодились на столичном поле. Но не всех подряд нужно убивать. Среди настроенных против вас есть и нужные нам люди. Можете ранить их, но оставьте в живых. Список задир, которых не стоит убивать, вам передаст ваш начальник, мессир Гронд. Кроме того, ваша личная безопасность находится всецело в ваших руках. — Он выдвинул ящик стола и вытащил оттуда коробочку. Открыл ее и подвинул ко мне. — Это орден "Служить и защищать" третьей степени. За заслуги перед монархом. Он дает большие права. — Он вытащил еще одну коробочку и положил на стол передо мной. — Это жетон Скорпиона. Секретного агента тайной стражи. Его нельзя потерять, украсть или присвоить. Приложите палец к хвосту скорпиона, — приказал он. Голос его был тверд и не давал повода усомниться в том, что граф добьется своего.

Я выполнил его указание, и хвост черной твари на рисунке поранил меня, впитав при этом каплю моей крови. "Надо же, они используют магию крови", — удивился я. А у скорпиона зажглись рубиновые глаза.

— Этот знак ставит вас, барон, над законом, и только я буду решать, правомерно вы им воспользовались или нет. И смерть в случае моего гнева наступит моментально. Понятно?

— Понятно, — спокойно ответил я.

Нашел чем пугать, яд и заклинание, что вошли в мою кровь, уже нейтрализованы.

За столом напротив меня опять сидел добродушный дядюшка.

— Первое задание в качестве агента будет простым. Вы должны будете прикончить дюжину дворян. Думаю, барон, это не составит для вас труда. В дальнейшем указания будете получать от мессира Гронда.

Он с победной улыбкой смотрел на меня. Ну еще бы ему не торжествовать, он нашел исполнителя для грязной работы и всю вину за дальнейшие действия возлагал на меня. Но я смотрел на него спокойно, не выражая своего отношения к тому, что мне предстояло сделать. На войне как на войне.

Я снова был в своей комнате в гильдии магов. Гронд довел меня до самой двери и сурово приказал:

— Сидишь здесь и никуда не выползаешь. Я приду за тобой, и мы поедем во дворец. Еду тебе принесет твоя служанка.

— Я что, снова арестован? — Мой взгляд буравил старика, но тот был непреклонен и вдаваться в объяснения не собирался.

— Нет, не арестован. Это мой приказ.

Завтра предстояло явиться на бал во дворец, наверное, я был единственным нехейцем, удостоенным такой чести. По крайней мере, мне не приходилось слышать от стариков, чтобы кто-то из наших был приглашен на такие мероприятия. Я усмехнулся: все больше и больше врастаю в шкуру нехейца и называю горцев "наши".

Сон не шел, и я ворочался, все время возвращаясь мыслями к прошедшему дню. Теперь, после того, как все прошло, ко мне стал подступать безотчетный страх и сомнения, прав ли я был, так круто заварив всю эту кашу. Все мои поступки с позиции логики нормального человека были верхом глупости и абсурда. Как можно в одиночку бороться с системой? Пусть она насквозь прогнила, но живет и процветает, имеет свою устойчивость и сопротивляется всему, что пытается ее разрушить. А оно мне надо, ломать ее? Не надо. Это я понимал хорошо. Тогда зачем такие проблемы я создавал сам себе? Что меня толкало на эти безрассудства? Приходилось рассматривать ситуацию со всех сторон, но, как я ни анализировал, ответа на свои вопросы не находил. Но не мог упрекнуть и свою вторую, нехейскую сторону личности в глупости. Ведь именно поддавшись моей второй натуре, я поступил так, а не иначе. Вопросы у меня, как всегда, были, а ответов не было. Это как у верующего: не понимаю, но верю. Можно было на этом успокоиться и верить, что все мои поступки продуманны и логичны, и не важно, что я сам их не понимаю. Но ум, растревоженный и мятущийся, требовал хоть какой-то опоры, а ее не было. И это не давало мне покоя. Надо было с кем-то посоветоваться. А мог я это сделать только с княгиней Новоросской дамой Хомо Шизой. Там, в ее дворце, она открывалась мне с неожиданной стороны и всегда давала мудрые советы. Я пожелал встретиться с ней и потерялся.