— Пошли со мной, Гронд, — улыбаясь в предвкушении представления, сказал ушлый дворцовый интриган.

Его величество был недоволен, он со скучающим видом слушал генерала Фромана, начальника столичного гарнизона.

— Преступник поднял мятеж и захватил тюрьму. Это бунт, ваше величество! — голосом, полным драматизма, закончил свой доклад генерал. Он, торжествуя, посмотрел на соперника.

— Генерал, как один заключенный мог захватить тюрьму? Причем в моей столице? — спросил король.

— Не могу знать, ваше величество! — вытянулся в струнку вояка.

— А кто может знать? — Король посмотрел на стоящих перед ним служивых. — Для чего вы занимаете это место, если не можете оградить город от бунта? Да еще где! — Он поднял указательный палец и потряс им. — В самой охраняемой тюрьме столицы! Как я могу жить спокойно? Граф! — с возмущением обратился он к начальнику тайной стражи дворца. — У нас торжество на носу, а в городе бунт. Куда вы смотрите?

— Никакого бунта нет, ваше величество, — поклонился Кране, — просто генерал не разобрался в ситуации или не управляет своими подчиненными.

— Что вы такое говорите, граф! — едва не сорвавшись на визг, воскликнул генерал.

Но Кране, не обращая на него внимания, продолжил:

— Городская стража, ваше величество, позволила себе присвоить ваши права и нарушила закон.

— Да-а? — удивленно протянул король. — И что же они сделали?

— Мы давно подозревали, ваше величество, что в городе орудует шайка злоумышленников, которая прикрывается авторитетом генерала и действует от вашего имени.

Король оживился, его подданные сцепились в смертельной схватке.

— Очень интересно! Продолжайте, граф.

— Это ложь! — воскликнул генерал, но король его осадил:

— Вы уже имели возможность сделать свой доклад, Фроман, так что помолчите.

— Городская стража вашим именем, ваше величество, арестовывает дворян без санкции королевского прокурора, и мы этим вопросом занялись. Использовали нашего агента в качестве наживки, того самого агента, который так успешно действовал в степи и помогал послу. И стражники попались. — Он показал бумаги. — Вот тут у меня расследование тюремного прокурора, который не захотел участвовать в творимом беззаконии. Признательные показания виновных и заключение расследования преступного сговора чинов городской стражи с целью очернить ваше правосудие в глазах ваших подданных, ваше величество. И подтолкнуть их на бунт. Это государственная измена, ваше величество, — твердо, словно вбивая слова молотком, закончил он. — А тюрьма захвачена моими людьми, дабы преступники не могли скрыться и уничтожить улики.

Король помрачнел.

— Дайте сюда документы! — приказал он. Взял толстую пачку гербовых листов и углубился в чтение. Через двадцать ридок он вернул бумаги. — Благодарю, граф, за отличную работу! А вы, генерал, видимо, не дорожите своим местом. Это вопиющие факты нарушения королевских указов и подрыв устоев монархии. Никто не имеет права моим именем творить беззаконие. Всех виновных казнить на площади…

Он не успел закончить, как его слова прервал грохот падающего тела. На полу лежал генерал.

— Он что, помер? — удивился его величество.

Граф наклонился над телом и облегченно произнес:

— Нет, ваше величество, просто потерял сознание.

Король, довольный эффектом, произведенным его словами, смилостивился.

— Пусть этим делом занимается сам генерал, — полюбовавшись на него, несколько добродушнее, чем ранее, сказал король. — Когда придет в себя. А вы, граф, проконтролируйте, насколько тщательно он исполнит мое распоряжение.

Его величество был доволен, псы короны снова сцепились и не смогут объединиться против него. Он поддерживал здоровое соперничество между центрами сил у престола.

— Гронд, поезжай в тюрьму и забери этого отмороженного на всю голову нехейца, — отдал распоряжение граф.

С одной стороны, он был весьма доволен, его авторитет и влияние резко возросли. С другой стороны, все висело на волоске и вызывало у него тревогу. Нехеец был неуправляем и, значит, опасен.

— Мне даже страшно его долго держать в столице. Несомненно, он очень умен и изворотлив, но его умения нужно применять подальше от королевства. Как только лесные эльфары потребуют помощь, отправь его к ним. Пусть он там станет их головной болью, а не моей.

— Он враг для эльфаров, ваше сиятельство, — напомнил Гронд положение дел графу.

— Старина, я знаю, — спокойно ответил Кране. — Мы решим этим несколько своих задач. Покажем эльфарам, что мы союзники. Они правильно поймут наш шаг и, может быть, избавят нас от такой головной боли, какой является этот нехеец. Я начинаю понимать графа тан Саккарти.

— Все может повернуться по-другому, ваше сиятельство, как бы нам не обрести врагов в их лице после того, как он там побывает. И кроме того, как я ему это преподнесу? Я не буду после этого спать спокойно и безопасно. Вдруг он решит, что это месть за сегодняшнее происшествие?

— Ты думаешь? — Граф стал расхаживать по кабинету. Не доверять суждению Гронда он не мог, тот был слишком опытен и предусмотрителен и если что-то говорил, то к этому стоило прислушаться. — А мы его отправлять не будем. Его прикомандируют к посольству указом его величества. Задание тоже давать не будем, а лучше вообще разорвать с ним контракт и переподчинить Посольскому приказу. Вот так и поступим. Я доложу королю о больших способностях моего агента к дипломатии и порекомендую его в состав миссии помощи.

— Ну если только так, — согласился Гронд.

— Что ты за него переживаешь? — удивился граф реакции Гронда. — Он и так обречен, раньше или позже эльфары до него доберутся.

— С этим, конечно, не поспоришь, — нехотя ответил Гронд.

Через два часа он вновь был у тюрьмы, его пропустили сразу. Войск уже не было, а вместо них были представители королевского прокурора и тайные стражники дворца. Они взяли тюрьму под охрану.

— Твои требования удовлетворены, нехеец, — с мрачным видом сказал он. — Все виновные в твоем задержании будут наказаны как заговорщики против монархии. Ты удовлетворен?

— Не совсем, — ответил я, выслушав Гронда. — Остались еще дворяне, от которых я требую удовлетворения. Или они принесут мне извинения, или должен состояться поединок чести с каждым из них.

— Чего ты добиваешься: отравы в тарелке или стрелы в живот? — помрачнев еще больше, спросил Гронд.

— Ничего такого. Только справедливости, мастер. Это вы привыкли проходить мимо, раз, и во дворце, а меня задели, и задели сильно. Хочу, чтобы запомнили. Кроме того, вы посмотрите на площадь перед тюрьмой, там бродит десятка два нехейцев, обосновавшихся в столице. Они уже знают, что их сородича посадили, и ждут результата. Если я уйду, не потребовав удовлетворения, то покрою позором свою семью. Отца, братьев. Мне этого не простят.

Я отчаянно блефовал, никаких нехейцев на площади не было, просто стояла толпа зевак, которые всегда собираются на представления. Не отправлял я и послания в горы и степь, но Гронд этого не знал. А я убеждал его в обратном, и моя репутация играла мне на руку.

— Хорошо! Будет тебе удовлетворение. После приема у короля. Тебя вызовут раз двадцать на поединок и наймут бретеров, так что готовься.

— Да без проблем. После трех-четырех убитых бретеров остальные пойдут ко мне с извинениями, — пожал плечами я. — Лучше скажите, что вы с графом Кране придумали?

— А почему ты решил, что мы что-то должны придумать?

Гронд в упор уставился на меня. Он пытался, как рентген, просветить меня насквозь. Залезть в мои мысли. И стало очевидно, что вопрос мой попал в цель. Этот старикан знает, что приготовил мне мой начальник, и скрывает. Пытается остаться в стороне, чтобы потом при случае сказать: "Я ничего не знал". Я усмехнулся.

— Об этом мне сказал ваш взгляд, мастер. Так что?

— Это не тайна, студент, ты непредсказуем… И как агент не годишься. Шуму много создаешь вокруг себя, поэтому тебе позволят разорвать контракт досрочно.