— Лиан, — мысленно обратился я к симбионту. — Будем жрать вдвоем. Глоток ты, глоток я.

В моем сознании всплыл транслируемый им образ: он ощущает брезгливость, но встал рядом, плечом к плечу. "Брат, я с тобой", — показал он.

— Спасибо, брат, для меня это важно. Поехали, — решился я после недолгого колебания и сделал полный глоток черного ужаса.

Меня накрыла невыносимая вонь и тошнота. Секунду я пребывал в шоке и приходил в себя. Сделав усилие над собой, глотнул снова. Открыл глаза и увидел дедов, сидящих вокруг тарелки с черным киселем. У каждого была ложка. У кого деревянная, у кого серебряная, а у фронтовика алюминиевая, как у нас в армии.

— Давай, Арпадар, ты первый, — сказал мой дед-фронтовик, и воин в броне — костюме космодесанта зачерпнул полную ложку, за ним второй дед и потом третий.

Я, радостно осознавая, что меня не бросили в трудную минуту, а пришли на помощь даже предки из-за грани, загреб как можно больше и проглотил.

— Он еще раду-у-уется-а-а, — проблеял Арпадар, делая усилие, чтобы проглотить. — О космос! Как он эту дрянь жрал один? — наконец смог проговорить он и, вскочив со стула, исчез.

Я взглянул на тарелку, она была пуста. Видение стариков исчезло.

Аура эльфара была свободна от проклятия и синяя, как вода с синькой. Добавив в нее энергии и зажав рот рукой, я вскочил со стула. Нужно было спешить, таскать в себе эту дрянь я не собирался. Аре-ил лежал с открытыми глазами и смотрел на меня.

Я бросился вон из палаты и, разметав удивленную охрану, преградившую мне путь, забежал в туалет и закрыл за собой дверь. Огромное облегчение, граничащее со счастьем, накрыло меня. Через пять минут я вышел оттуда довольный и почти счастливый. Маги крутились вокруг Аре-ила. Рана его зажила, и сам он недоуменно рассматривал окружающих. Те в свою очередь не понимали, что произошло, и ощупывали его и небольшой шрам внизу груди.

— Может, расскажешь, что произошло? — спросил я Аре-ила.

Тот покорно позволял себя вертеть и трогать. Мы все позволяем врачам так обращаться с нами, и он не был исключением.

— Даже не знаю, что сказать, — покачал он головой. — Вошла Эрна, у нее были пустые глаза. Подошла, вытащила из рукава нож и ударила меня в грудь. А дальше я не знаю, что было. Упал и потерял сознание.

Мне предстояло сделать нелегкий выбор. Защитить Эрну и разобраться в происшедшем, но путь, который к этому вел, разрывал все отношения с эльфарами. Или отдать Эрну на растерзание, отступившись от нее. Одного моего слова, что я не давал ей такого приказа, будет достаточно для суда. Меня ждал мой Рубикон. Посмотрев на эльфара, я не стал с ним разводить долгие разговоры. Снежные эльфары существа прямые и конкретные, а он мне был должен. Так считал я. И ему придется это признать. Он не выполнил условие освободить меня от захвата. Так что придется ему об этом напомнить.

— Ее долг я взял на себя, Аре-ил. А снежные эльфары должны мне, полагаю, мы в расчете. Что скажешь? — Взгляд мой был жестким и неумолимым. Но я по-другому поступить не мог. Быть добреньким уже не получится. В этом мире не знают, что такое прощение, что такое сострадание, и не спешат подставить левую щеку, если ударили по правой. Кровь за кровь, жизнь за жизнь. И я ставил свои условия. Надеюсь, он их примет.

— Договорились! — хмуро сказал эльфар, и за этими словами стоял разрыв наших отношений. Я вынудил его пойти на компромисс, к которому он не был готов, заставил признать долг. Прямого требования они не прощали. Гордецы с гор, смотрящие свысока на людишек.

Он отвернулся, а я встал и громко заявил:

— Все слышали? Инцидент исчерпан. Кто-то желает возразить? — Я вызывал любого несогласного на суд Творца, а это бой до смерти. И смерть любого из них оборачивалась для меня местью, но не их руками, а наемников. Но другого выхода я не видел, нужно было спасать Эрну, попавшую — уверен на сто процентов, под колдовство. Нужно было с наименьшими потерями выйти из этой ситуации, и я старался, как мог. Поставил на кон даже самого себя.

Ответом мне было молчание, но по насупленным лицам эльфаров я понимал, это еще не конец. Бог с ними. Сейчас нужно разобраться с Эрной.

— Пойдемте, мастер, — обратился я к Гронду, стоявшему с задумчивым видом. — Поговорить надо.

Мы снова были в кабинете ректора. Гронд сидел мрачнее тучи, он тоже понимал, что теперь снежные эльфары если не явные враги, то по меньшей мере недоброжелатели.

— Что он опять натворил? — кинув быстрый взгляд на своего старого друга, спросил архимаг.

— Прикрыл своего вассала собой. Истребовал долг с эльфара и всю их неприязнь возложил на себя.

— Не умеют нехейцы работать тонко, — вздохнул ректор. — Оставил бы это дело нам, мы-то знаем, как прижать бледнокожих, а теперь я к этому делу и близко не подойду. Об этом случае они доложат великому князю, а что он решит, одним богам известно. Эльфара вылечили?

Гронд молча кивнул.

— Ну хоть эта проблема отпала, — снова вздохнул ректор. — Сколько же от тебя, барон, неприятностей! — Он осуждающе покачал головой. — Я вот одного не пойму: почему ты до сих пор жив? С твоими способностями влипать в разные неприятные истории тебя должны были бы давно убить либо ты должен был упасть и сломать себе шею.

— Не дождетесь, — огрызнулся я. Хотя понимал их возрастающее беспокойство. С моим приходом в академию у ректора началась полоса проблем. То дерьмо из туалета польется, то благородные меня зацепят, а я их прижму. Два раза из тюрьмы меня вытаскивали. Теперь вот вассал принес беду. Чего еще им ждать? И это только неполный первый курс.

— Что ты хотел нам рассказать? — прервал нашу перебранку Гронд. Он хорошо понимал и меня, и ректора.

Я, как нехеец, поступал согласно нашему кодексу чести, предписывающему не отступать даже перед лицом смерти. Как говорится, нехейца только могила исправит. И он не хотел, чтобы я "зацепился" с ректором и нажил себе еще одного "доброжелателя".

— На ноже, которым Эрна ударила Аре-ила, было древнее проклятие. Такое же, какое было в теле великого хана. А хану его подсунули лесные эльфары, — сказал я, прикидывая, что можно сказать, а о чем лучше промолчать.

— Какое проклятие? — встал в стойку ректор и навострил уши, как ученый муж, который не смог разобраться в природе болезни (хотя он был боевым магом, а не лекарем). Страсть к изучению нового жила в нем постоянно.

— Его в ауре не видно, пока не начнешь накачивать ее энергией, тогда проклятие проявляется черным пятном и начинает жрать ее. Если попробовать его удалить обычным заклятием, оно уходит вместе с жизнью проклятого. Его также нельзя уничтожить, оно связано нитью с древним забытым божеством или тварью, я не знаю, кто это, и оно отдает ему часть своей силы, поддерживая проклятие. Вот что это, — сказал я. — Так что здесь видна рука лесных эльфаров. И я уверен, что Эрна попала под их колдовство.

Архимаг задумался.

— Если ты докажешь, что она действовала под заклятием, — сказал после минутного молчания мессир Кронвальд, — академия и Верховная гильдия магов возьмут вас под свою защиту. Но мне интересно, откуда ты знаешь про это древнее проклятие? Я в своей жизни сталкивался с ним трижды и не смог его снять. А ты за полчаса решил проблему, которую не могли решить все маги Вангора уже пять сотен лет.

— Вы не могли ее решить, потому что не пробовали сделать так, как сделал я, — не стал я скрывать свой способ борьбы с проклятием.

— Это как же? — Архимаг насмешливо вскинул свои густые брови.

— Я его сожрал.

— Как сожрал?!

— Как сожрал?!

— Так и сожрал, — ответил я, — проглотил и… В общем, облегчился. И скажу вам, эта тварь живая, она ругается и грозит вернуться.

— Да уж! — только и смог вымолвить ректор. — Какой нормальный маг мог придумать такой способ освобождения от проклятия? — И сам ответил: — Только маг-нехеец. — Он развел руками. — Хорошо, что я не знал этого способа, когда был юн, а теперь и подавно применять его не буду. Не удивлюсь, если со временем у тебя вырастут хвост или рога.