Спокойно и привычно смотрела, как Глоренлин вытряхнул из специальной малюсенькой коробочки крохотную саламандру, и та тут же вспыхнула костерком. Я облегчённо плюхнулась на сухое насиженное брёвнышко рядом с ней, но тут же была согнана:

— Сначала надо подготовиться.

Устыдилась, подумав, что привыкла, что за мной всегда ухаживают, а я ничего почти не делаю.

— Что сделать? Может, лапника притащить? — я нацелилась на чахлый ельник, покрывающий пригорок, на берегу которого мы расположились.

— А? Нет-нет, богиня. Не ходи в этот ельничек. Там нет ничего хорошего, — голос шамана беззаботен, и только краешком сознания улавливается поганая интонация.

Как так? Я в кустики собиралась…

— В кустики лучше вон туда, там безопасно и место хорошо просматривается.

Канеш хорошо просматривается. Потому что это голая коса, выдающаяся в болото, и ни одного кустика на ней не растёт. Но я прониклась и даже отвернуться просить не стала. Ну его к чёрту, пусть лучше видит, если меня кто жрать начнёт. Шустрым кабанчиком метнулась на косу и обратно, и никто меня не съел.

Глоренлин, всё время, пока я бегала, стоявший у костра столбом и действительно не отвернувшийся, с непонятной сложной интонацией сказал:

— Блодьювидд, поухаживать за тобой радость для меня. Подготовка имелась в виду другая. Раньше обучение магии не имело смысла ввиду полного отсутствия способностей, а сейчас ланэйров артефакт даёт тебе небольшой потенциал.

Глоренлин помолчал о чём-то, хотел сказать, потом передумал, и вдруг заторопился:

— Давай быстрее: времени мало, дела много. Итак, сначала ставим защитный контур. Держи нож. Твёрже! Место стоянки нужно обвести кругом, как можно ровнее.

Слегка высунув язык от старания, делала, что он сказал. Шаман стоял над душой, командуя:

— Глубже! Ровнее! Куда режешь, ты его так не замкнёшь нормально, и какая-нибудь дрянь пролезет! Левее! Правее! О, вот так! Молодец, для первого раза отлично!

Резать было трудно, и у меня затряслись и руки тоже; ноги же так и не отошли от весёленькой пробежки по болоту. В ельнике тоненько заплакал ребёнок, и к тремору от усталости добавился нервический оттенок. Само собой, кидаться в ельник и выяснять, как туда попал младенчик, я не стала. Слабоумие и отвага не мой конёк. Эльф же только понимающе усмехнулся, отобрал нож и вырезал на земле внутри контура закорюку:

— Это руна «Мираис», защита. Их нужно вырезать минимум четыре, на четыре стороны света. Видишь эту звезду, яркую, и чуть пониже зелёную?

Всмотревшись в небо, я поняла, куда он указывает, и кивнула.

— Это Эарендиль. Кстати, хорошая ночь, и луна полная, — с довольством в голосе.

Алиен чёртов!

— Первую руну режешь, повернувшись к Эарендилю лицом, это будет север, остальные по другим сторонам света. Самый простой контур, дёшево и сердито. Режь остальные, — и отдал нож.

То, что в его исполнении казалось таким простым, мне давалось тяжело, и чувствовалось, что Глоренлин с трудом сдерживается, чтобы не накричать на бестолкового ученика. Тяжело вздыхая, затирала землёй и резала снова, вспоминая, как один мужик учил жену парковаться, стреляя из пистолета. На эту новость сетевые тролли отреагировали мемчиком, в котором спрашивалось: «А как ещё, Карл?»

Однако педагогические таланты Глоренлина не казались мне сильно продвинутыми. Ну погоди, моими молитвами у вас скоро новое поколение шаманов начнёт подрастать, ужо наплачешься с ними! Эта мысль утешала меня, и я почтительно и торопливо упражнялась, пока сенсей Глоренлин не остался доволен. Иногда он вскидывал чётки, и мне доставалось, если я не реагировала достаточно быстро. Младенчик в ельнике периодически умолкал, а потом снова начинал плакать, да жалобно так, и это бодрило. Боже ж ты мой, где оно, сегодняшнее утро, в котором я чистенькой нарядной богиней, осыпаемой розовыми лепестками, изволила преклонять слух к словам всего лишь Великого шамана! Как изменчива жизнь, эхе-хе…

Однако ж, зачем он меня, такую не приспособленную к подобным приключениям нежную птичку, сюда притащил? И что за болото подозрительное всего в трёх часах скачки от дворца? Почему Трандуил давно его не изничтожил?

— Богиня, после, всё после… — сквозь зубы, — надо поторапливаться.

Глоренлин стёр ногой столь старательно мною нацарапанную руну и вышел из круга, пригласительно махнув рукой. Обречённо пискнув про себя, последовала за ним. Неровные отсветы костра почти не виделись от кромки трясины, к которой мы подошли, но темно не было: на поверхности смоляной грязи, подёрнутой ряской, вспыхивали голубые искорки; кочевали над поверхностью стайки болотных огоньков; мертвенно светились гнилые пеньки, торчавшие из воды. Там, где вода собиралась в лужицы над более густой грязью, она сама светилась изнутри голубоватым. Сглотнув, вспомнила путешествие Фродо по трясинам, сопровождавшееся подобной инфернальной иллюминацией. Потусторонний шёпот Глоренлина много способствовал атмосферности действа — но не моему спокойствию. Понимание, что шаман, скорее всего, контролирует ситуацию, успокаивало гораздо меньше, чем в начале ночи. Ёжась, думала, что вот истинно правдивый сидхе: сказал, что напугает до икоты — и ведь сдержит слово!

В заключение Глоренлин неуловимым движением достал что-то, похожее на большой чёрный коготь, и резанул себя поперёк ладони, после чего требовательно взглянул:

— Протяни руку.

Протянула и ощутила жжение; поперёк моей ладони тоже протянулась полоса крови, чёрной в этом свете.

— Молодец, молодец… не надо сейчас бояться, всё будет хорошо, — его горячая окровавленная ладонь обхватила мою, наши пальцы переплелись, он сдавил мою руку своей и протянул над трясиной. Кровь капала, Глоренлин шептал.

Слушая его шёпот, удивлялась своему бесстрашию — даже когда из чёрной жижи показалось что-то ещё более тёмное, чем она, и приняло дар.

— Теперь, моя бесстрашная, возвращайся к костру, — еле уловимая насмешка, мешающаяся с уважением.

Сам же повернулся в другую сторону. Жалобно спросила, куда это он, и получила эпичный в своей безмятежности ответ:

— В кустики.

Дорысив до костра, сидела на брёвнышке и жалась к огню, думая, что, кажется, подвижничество не помешало светочу духовности получить непрофильное образование и завести немножко связей с тьмой. Видимо, для общего развития. Многогранная личность.

Надеялась, что голос из ельника не выберет это время, чтобы познакомиться со мной. Поймала себя на том, что постукиваю зубами, и постаралась расслабиться, но подпрыгнула, когда шаман чёрной тенью возник в круге бросил мне на колени пук какой-то травы. Заметив, как я дёрнулась от ужаса, он тут же вскинул чётки, и я, на автомате уже, прикоснулась к ним духом. Благосклонно кивнув, довольный Глоренлин присел над кругом. Заново вырезая руну, пояснял:

— Если круг нарушался, его нужно восстановить и начертать Мираис снова.

Я в его присутствии успокоилась и с интересом начала копаться в травке. Это оказалась земляника. Такой огромной никогда не видела, и она была очень душистая и сладкая. За брёвнышком оказался спрятан котелок. Вылив туда воду из фляжки и запихнув пучок земляники, шаман подвесил его над огнём и присел рядом. Ночь тут же стала милее — мирный костерок, чай шумит, закипая… хорошо.

— Божественная, не удивляйся рассаднику нечисти невдалеке от дворца… — Глоренлин более никуда не торопился, и голос его стал певучим. — Это полигон, на котором оттачиваются навыки противостояния болотным порождениям тьмы. Болото ограждено со всех сторон заклинаниями, но внутри старательно поддерживается местный биоценоз. Более того, каждый шаман считает долгом заселить сюда, по возможности, ещё какую-нибудь гадость, так что плотность и разнообразие флоры и фауны здесь поистине велики.