Почувствовав, что меня точно не уронят, я согрелась, расслабилась и продремала так сутки, иногда кочуя к Ганконеру и обратно. Сквозь дрёму слушала рассказы про то, как прекрасно живут гномы в горах, и как Леголас рад будет увидеть Гимли, а потом и священные рощи эльфов, в которых давно не был, таскаясь куда-то по делам; и как он счастлив, что везёт меня туда. Узнала, что имя моё, Блодьювидд, значит: «созданная из цветов», и что с этим у эльфов действительно связаны какие-то религиозные заморочки, но тут я уже совсем плохо понимала; знание языка не позволяло вдаваться в метафизику.
Трясина помаленьку переходила в простое болото, с торчащими кое-где пригорками, и наконец-то появилась возможность сползти с лошади. Когда мы остановились на ночёвку, я, к стыду своему, могла только сесть, а потом лечь, как только появилось куда. Костёр эльфы жечь не стали, и горячего ничего не было, даже кипяточку. Если бы не их магия, позволяющая согреться и выспаться, мне бы плохо приходилось; а так ничего.
Зато периметр Ганконер возводил тщательно, часа три возился, и, когда всё было готово, голубоватый сияющий купол над нами светился в наступающей темноте.
Эльфы по-прежнему спали по очереди, уступая нагретое место друг другу. Среди ночи Ганконер осторожно разбудил меня и молча указал рукой. Я посмотрела в эту сторону и увидела чудовище.
— Гаер Симпина, — выдохнул эльф, как мне показалось, с восхищением несколько зоологического толка. Наверное, что-то редкое, и Ганконер, кажется, от чистого сердца хочет, чтобы я насладилась зрелищем.
Выглядела эта симпина весьма алиенисто: длинные многосуставчатые руки и ноги, светящиеся, как гнилушки; короткая широкая морда с зубищами, как у тираннозавра, и маленькие витые рожки. Она сидела на корточках и аккуратно трогала купол длинным когтем. Мертвецов видно не было — то ли она всех распугала, то ли для них уже стало достаточно холодно. Симпина, которая гаер, смотрела на нас с очевидно гастрономическим интересом. И всё пробовала защиту когтем, сосредоточенно так. Как будто верила, что может её преодолеть. Я как-то привыкла уже, что шаман делает этот мир гораздо безопаснее, и ахнула, когда сияние купола от очередного тычка когтя пропало. Симпина в ответ на мой вскрик издала длинный переливчатый свист и напряглась, чтобы прыгнуть на нас. И тут же была отброшена тяжёлой стрелой, ударившей её в грудь. Следом прилетело ещё несколько, и каждая немного отбрасывала её назад. За эти несколько секунд купол вспыхнул вновь. Симпина разочарованно свистнула и повыдирала стрелы из себя. Не заметила, чтобы она испытала от них какое-либо неудобство. Я моментом сообразила, что Ганконер не зря восхищается: тварь устойчива и к магии, и к физическому воздействию. Обеспокоенно начала выглядывать, много ли стрел осталось у Леголаса. Нда, не очень-то… Но как следует осознать глубину катастрофы не успела.
Ганконер, выбравшийся из-под одеяла, сидел в позе лотоса, и лицо его было холодным и отстранённым. Из воды рядом с нами поднимался, скручиваясь и извиваясь как змея, толстый водяной столб. В свете купола было видно, как вода собиралась в шар, всё увеличивающийся в размерах. Ганконер начал что-то шептать, и шар отреагировал потрескиванием: он замерзал, становясь ещё больше. Шаман резко поднял руки, и шарик, размером с одноэтажный дом, унёсся вверх. Со свистом. После чего Ганконер отмер и принялся, как мне показалось, с весёлым любопытством наблюдать за симпиной, которая, никак не реагируя на происходящее, продолжала подковыривать купол когтем. Упорное существо, и, кажется, не очень умное. Оно конечно, с такими зубами и устойчивостью к любым воздействиям можно и без ума неплохо прожить, эхехе.
Шар рухнул с грохотом, похоронив под собой симпину и завалив всё вокруг крошевом изо льда. Нас от осколков уберёг купол. Эльфы выжидали где-то час, напряжённо глядя на ледяную гору, после чего Ганконер заставил её растаять. Симпина лежала тихо, но, пока Ганконер ходил смотреть на неё, Леголас стоял с напряжённым луком, и, только получив отмашку, расслабился.
Светало. Пока чрезвычайно довольный Ганконер отпиливал у чудовища рога, вырывал когти, клыки и бог знает что ещё (видно, ценные материалы для декоктов), мы, собравшись, просто ждали.
Всё-таки, какой страшной силы удар испытывается от стрелы — я, впервые увидев это близко, была впечатлена. Жестами спросила, можно ли посмотреть поближе на лук, и была готова к отказу, понимая, что для воина оружие сакрально, и Леголас может быть против; но неожиданно получила разрешение.
Какая серьёзная вещь, и веет от неё древностью и опасностью. Тяжелее, чем кажется в руках владельца. Сделана из полированной кости или из рога, накладки из какого-то серебристого металла — мифрил? Подёргала тетиву и тоже не поняла, из чего она сделана. Вроде бы из сухожилий делают? А из чьих? Так, лучше об этом не думать. Из кого они делают обувь, я уже знаю, и не скажу, что радуюсь знанию) Покосилась на эльфа — смотрит очень внимательно и со странным увлечением, аж дыхание затаил. И губа закушена. Гм, ну, если предположить, что оружие считается иногда частью тела хозяина, удивляться не приходится. Судя по тому, как он им владеет, вполне может так ощущать, и, стало быть, восхищённое поглаживание рукояти и беззастенчивое дрыньканье тетивой вовсе не так невинны, как мне казалось.
Тьфу! Всё-таки людишки очень озабоченный народ! Не знаю, как я могу додумываться до всякой дряни, которая эльфу наверняка и в голову не приходит. Надеюсь, лицо моё не очень откровенно выражает мысли. Будем считать, что не очень, а то со стыда сгоришь перед высокородными. Помрачнела, устыдившись, и протянула лук обратно владельцу, не смея взглянуть в глаза.
В следующие полчаса я узнала названия всех частей лука, стрел и колчана, каковых и на родном языке не знала; а также разницу между оркоубойными, бронебойными, зажигательными и прочими стрелами. Мне было предложено выстрелить. Радуясь, что смутительный эпизод замят, я попыталась, но даже не смогла натянуть тетиву, и поразилась в очередной раз, какой чудовищной силой и крепкими сухожилиями надо обладать, чтобы пользоваться этим луком. Ну да, эльф изящен, но запястья отнюдь не тоненькие, и мышцы рук очень жёсткие и функциональные. Сильно отличаются от дурного мяса, нарастающего на орках.
Как я понимаю, эльф и не ожидал, что я справлюсь, просто хотел дать прочувствовать оружие, и, когда я безрезультатно попыталась натянуть тетиву, подошёл поближе и помог это сделать, одновременно показывая, как целиться. С его помощью мне удалось выстрелить и даже попасть в камень, изначально обозначенный целью. Увлекательное занятие. Поняла, для чего эльф носит наручи: голую кожу тетива обжигает при отпускании. Мда, как и почти любым оружием, неумеха им скорее сам покалечится, чем защитится. Поблагодарила за урок, в ответ выслушав длинную речь, приблизительно понятую, как выражение эльфом неимоверного счастья от возможности быть полезным и доставить удовольствие Блодьювидд. И всё так серьёзно, восторженно, но в глубине ясных глаз эльфа чудилась усмешка. Ну конечно я должна быть ему смешна, что уж там. Да и бог с ним. Всё-таки, чудесный народ.
Следующие два дня ехали по равнине, уже подмёрзшей и слегка присыпанной снегом. Горы становились всё ближе, а орков мы пока, к счастью, не видели. Ночевали опять не разводя костра, и останавливались всего часа на четыре — видно, только чтобы дать отдых лошадкам.
Они ждали нас при въезде в ущелье, и их было много, все на варгах. Я остро пожалела, что не додумалась попросить не отдавать меня в руки оркам живой. Уж как-нибудь объяснилась бы. Да, умная мысля приходит опосля. Их было столько, что Ганконер, создавший обвал, засыпал только маленькую часть, а остальных это не испугало, только немного задержало, и мы проскочили внутрь извилистого ущелья и начали драпать. Я не очень оглядывалась по сторонам, переживая более всего, как бы не свалиться с галопирующей лошади, но видела, как непрерывно отстреливается Леголас, видимо, выбивая лучников, потому что в нас тоже летели стрелы.
