Гнумы, сидевшие за ближним столом, довольно мрачно жевали грибочки и творог, и я поняла, почему они не так уж рады эльфийскому гостеприимству. Сколько они тут уже живут на вегетарианских харчах?

Глоренлин поставил последний пустой стаканчик на поднос и поднял глаза:

— Три дня.

Тьфу ты, а лица-то трагичные, как будто год…

— Ну так неделя же ещё впереди, — и, рассеянно глянув на белые вихри за окном, — а то и больше, и всё время на корешках поганых. Кстати, попробуй вон те, — и кивнул на миску с глянцевыми коричневыми обрубками, мокнущими в маринаде.

Выглядело неаппетитно, но я уважила рекомендацию и попробовала. Это было похоже на спаржу, но гораздо лучше. Тихонько буркнула:

— Ну не так и плохи корешки-то.

Глоренлин только плечами пожал:

— Кто к чему привык, богиня. Попробуй, это горячий шоколад на молоке, тоже у купцов специально для тебя купили.

Ну да. Высокородные чистый вкус молока предпочитают, разве что с пряностями. Я же к горячему шоколаду в Мордоре пристрастилась, там-то относительно близко были харадские плантации, производящие какао. Но вот и сюда купец какой-то добрался, а уж эру Ангрод не сплоховал: подозреваю, он немало всякой дряни укупил с мыслью, что это богине в теле человечки понравиться может; с носками да с шоколадом угадал.

Намазывая хлеб топлёным маслом и накладывая сверху сыр, не торопясь никуда, благостно думала, как же мне хорошо сейчас будет. И тут как ошпарило:

— А коровы? Чтобы молоко было, телёнок нужен?

Глоренлин покивал, но лицо у него было непонимающее.

— Ведь рождаются и бычки, а их много не нужно, а корова-то каждый год телится, иначе молока не будет! Куда они деваются?

Удивился. Пожал плечами:

— Вовсе не каждый год, а молоко есть, пока брауни доят, хоть сколько лет. Мы умеем договориться с коровами, рождаются в основном телушки… коровки стадом живут, как хотят. Летом на воле, зимой в тёплых пещерах, сено им запасено… стадо само себя регулирует, — и, оживившись: — Да что я рассказываю, богиня, хочешь, сходим посмотрим?

И я сначала, с содроганием прислушавшись и приглядевшись к адскому аду за окном, отказалась, сказав, что не планирую нос из дворца высовывать в ближайшее время, а уж потом увидела белое лицо аранена да его гневно сузившиеся глаза.

И окружающие притихли, нехорошо так.

Твою мать! Я всего лишь коровок обсуждала! Если Глоренлин так мешает — что ж его не выперли, а за стол рядом посадили⁈ Сатанея, покосилась на владыку и услышала спокойное:

— Эру Глоренлин нужен мне для сегодняшнего обряда.

И, уже на квенья, обращаясь к принцу, высказал что-то вроде пожелания видеть его бесстрастным и ведущим себя подобающе относительно своего положения. Тот на квенья же извинился, а лицо каменным осталось.

Потухнув, есть уже не хотела. И не хотела, чтобы смотрели на меня, но сдержалась и тоже постаралась вести себя прилично, а сама только ждала момента, чтобы уйти по-тихому, сославшись на нездоровье и сонливость — которые, впрочем, тут же и начали подступать.

— Подожди, da’mi, не сбегай, — Трандуил шепнул и снова обратился к разговору о делах.

Сидела, вспоминая, что на квенья «da’mi», коротким клинком, ласково и с оттенком укоризны называют вспыльчивую возлюбленную. Впрочем, Трандуил долго ждать не заставил и таки повернулся ко мне:

— Valie, ты хочешь увидеть сына?

Только сглотнула, с надеждой уставившись на него. Ждала, по совести, что придётся вымаливать свидание, а король будет тянуть всячески.

— Что ты… я понимаю. И что смогу, сделаю. Но и ты доверься мне, божественная… не жди подвоха.

Посмотрев уже на Глоренлина, спросил:

— Готово?

Глоренлин степенно ответствовал, что да, и время подходящее, и владыка Мордора согласен и ожидает.

Внутренне заметалась, думая, что не готова, не одета, как подобает, а маленькие — они же любят всё красивое, хорошо бы одеться в платье и блестяшек нацеплять. Я же полгода его не видела! Помнит ли? Если не очень, так хоть как-то ему понравиться!

— Не стоит, будь в чём есть, пусть Тёмный видит, что здесь твой дом… — ну понятно, без подвохов-то никак всё равно.

И — я так бесконечно завишу и от Светлого, и от Тёмного в этом вопросе…

Знала когда-то девушку, очень привлекательную и модельного вида, и всё мне было интересно, каков же должен быть ейный «суслик», про которого я периодически слышала рассказы, чтобы не тускнеть рядом с ней.

Познакомилась, да… прыщавый невзрачный колобок, совершенно необаятельный. Что она не падка на деньги, мне было известно, так что вряд ли дело было в них. Удивилась, и, не выдержав, поинтересовалась у неё, как это они познакомились и прочее.

Ну что: её первый муж был уважаемый человек (о, вот помню, писатель Горчев первым употребил термин «брезгливое уважение») и смог отобрать у неё ребёнка, просто похитив и увезя в свой загородный дом. И никакая полиция не помогла. А помог суслик. Он был кадровым военным, имел оружие и нужные навыки. Перемахнул забор, убил двух кавказских овчарок, запугал охрану и бывшего мужа нашей дамы. Мать и бабушка ждали у ворот, чтобы ребёнок увидел их и не напугался сильно. Детёныш, оказывается, маму очень ждал и радостно за ней последовал.

Суслика, учтя его заслуги перед Родиной, которые, как выяснилось, имелись, всего лишь за эти кунштюки уволили без выходного пособия. Он потерял любимую работу и вынужден был искать себя, скажем так, на гражданке. Но, видно, оно того стоило — дама в суслика влюбилась. На моей памяти она была беременна вторым сыном.

Но мне никто не поможет, если дойдёт до открытого противостояния. Ужасаясь гадливо самой себе, пожалела, что не согласилась два года назад на предложение Трандуила — ведь если бы он убил Ганконера и раскатал Мордор по брёвнышку, мой ребёнок был бы со мной, здесь и сейчас. Нет, вернись я в то время, снова не согласилась бы, но это не мешало малодушно жалеть об упущенной возможности. Но согласиться тогда — было бы бесчеловечно.

А сейчас — что меня ждёт? Существо, обладающее чудовищной властью в мире живых и ещё большей — в мире духов; ламия, на которую всей своей тяжестью упала любовь — чего мне ожидать? Он был гневен, не написал ни разу и на письма не отвечал… А ноги всё равно несли в зал переговоров, и я надеялась на лучшее. Всё-таки и не человек же, возможно, он не будет мелочно жестоким.

Зал переговоров был набит магами, и атмосфера была самая деловая. Глоренлин так и вовсе стал неотличимым от простого сисадмина, буднично опустившись на четвереньки и уткнувшись в угол, в что-то видимое ему, но не мне. Рассмотрел хорошенечко и так и пополз вдоль стены — ну полная была иллюзия, что кабель тянет. Только если присмотреться, можно было заметить, что вместо пресс-клещей для обжимки кабеля в руках у него амулет какой-то да мелок.

Ну и прочие высокородные вполне спокойно по залу рассредотачивались, и каждый, похоже, знал, что делать.

Один из шаманов вежливо указал рукой на небольшое возвышение с троном, уже очерченное несколькими кругами и пентаграммами — пол щедро измаран был колдовскими знаками:

— Владыка, всё готово.

Трандуил царственно кивнул и прошёл к трону, но не сел, встал столбом и ласково поманил:

— Иди сюда, valie, — и за руку взял.

Всё это так обыденно выглядело и ощущалось, что я поневоле ждала, что сейчас начнётся банальное совещание по скайпу и почти не нервничала, пока не притух свет и зеркало не засветилось обманчивым молочно-белым светом, потом почернело, как осенний пруд, пошло волнами — и вдруг посветлело, изображение стало ясным, но отдавало оттенками старого золота, как будто те, кто был с другой стороны находились на дне заводи, просвеченной ласковым вечерним солнцем.