Ланс провел нас в осиротелую комнату отдыха. Еле слышно работал телевизор. Перед ним сидел только один старик, который, если не считать его спортивного костюма, очень напоминал Гендальфа. Его длинные седые волосы были увенчаны наушниками, а взгляд его был заворожен телесериалом. Мы сделали крюк, чтобы не беспокоить его, и в конце концов оказались перед стеклянными дверями патио. Ланс толкнул их. Поток горячего воздуха проник в кондиционированный салон. Снаружи располагалась крытая веранда с видом на озеро, на которой могли бы разместиться сотни гостей. Однако сейчас за всеми накрытыми столами царила зияющая пустота. Почти. Две дамы в фуражках кормили уток, пожилой джентльмен играл сам с собой в шахматы, а хрупкая фигура в инвалидной коляске раскачивала свою белоснежную короткую прическу под нежные звуки фортепиано. Удивительно, но музыка доносилась не из динамиков. Молодая девушка играла на блестящем рояле. Если бы я не знала больше, то посчитала бы ее заботливой внучкой, которая нанесла визит своим бабушке и дедушке. Однако я знала больше. Должно быть, девушка являлась местной работницей, потому что бывшие императоры не имели никаких родственников в человеческом мире.

Ланс пристально смотрел на хрупкую любительницу музыки с сильно зачесанными белыми волосами, но приказал нам держаться на некотором расстоянии, пока он направился к ней. Ноар подошел ко мне и ободряюще улыбнулся. Как бы мне хотелось прильнуть к нему или взять его за руку, чтобы набраться смелости. Только, к сожалению, это было невозможно.

– Мисс Голдблоссом?

Ланс заговорил с белоснежным затылком. Совершенно очевидно, что он принадлежал первой императрице с мелодичным именем мисс Голдблоссом. Это было действительно странное место.

– Не сейчас, я хочу послушать маленькую Софи, – раздался скрипучий голос, который казался хрупким и тем не менее источал силу. – Разве она не играет просто волшебно?

– Она играет восхитительно, – дружелюбно подтвердил Ланс. – Но кое-то хотел бы поговорить с вами.

– Это Бернарда? – хотела знать мисс Голдблоссом. Если это Бернарда, скажи ей, чтобы она не появлялась, пока не признает, что она неисправимая негодяйка.

Ланс улыбнулся.

– Это не Бернарда. Это…

– Нет? Тогда кто? Герольд? – Мисс Голдблоссом хихикнула. – Если это Герольд, то пусть приходит сюда. Но только если у него есть цветы. У него есть с собой цветы?

– Это не Герольд, – ответил Ланс с терпением, достойным восхищения. – К вам наведались гости с вашей родины, мисс Голдблоссом.

Седая шевелюра перестала покачиваться в такт музыке.

– Софи, дорогая? – старая женщина обратилась к пианистке.

Девушка прервала свою игру и обернулась с добродушной улыбкой.

– Да, мисс Голдблоссом?

– Не могла бы ты быть так любезна и оставить меня с гостями наедине?

– Конечно, мисс Голдблоссом.

Софи собрала свои ноты и поспешила удалиться с террасы. И она была не единственной. Старик, игравший сам с собой в шахматы, тоже поднялся и прошагал внутрь. Так же, как и дамы, кормившие уток.

Это все выглядело как-то пугающе…

Когда Ланс помахал нам рукой, мы почтительно подошли. Я поняла, что мисс Голдблоссом не просто слушала музыку. На большом круглом столе перед ней возвышалась целая куча разноцветных шерстяных клубков. Один из них плясал по столешнице, пока расплетался. Нить вела прямо к морщинистому указательному пальцу мисс Голдблоссом, пару раз обвивалась вокруг него и в конце концов исчезала в самом длинном шарфе ручной работы, который я когда-либо видела. Спицы тихо постукивали и двигались удивительно проворно. Однако у мисс Голдблоссом, похоже, были проблемы со зрением, потому что она вязала, поднеся руки очень близко к лицу.

Меня охватил трепет. Я не могла даже приблизительно представить, сколько лет должно быть этой удивительно маленькой пухлой женщине. Она была первой императрицей и все же какой-то деятельной милой бабушкой, которую хотелось бы крепко обнять, если бы не беспокойство о ее хрупкости. Кожа пожилой женщины была усеяна возрастными пятнами и морщинами. Каждый ее дюйм был похож на пергамент, а черты лица отражали как следы долгой счастливой жизни, так и беспощадной строгости. В свою очередь, я не могла сказать, нравилась мне эта женщина или нет. Она бы одинаково превосходно справилась как с ролью доброй феи, так и с ролью злой ведьмы. Во всяком случае, мои инстинкты били тревогу и переполняли меня адреналином.

– Садитесь, – дал нам указание Ланс.

Пока мисс Голдблоссом продолжала заниматься своими спицами, мы заняли свои места. Она еще не удостоила нас взглядом и, казалось, даже не собиралась.

– Принеси нашим гостям что-нибудь поесть, Ланселот, – небрежно сказала она. – Вы наверняка проголодались.

Вау. Это было случайное попадание или просто хорошие манеры?

– Да, конечно, – сказал Ланс. – А что насчет вас, мисс Голдблоссом? Вы тоже что-нибудь хотите?

– Я? – Старуха потянула за шерстяную нить, снова обмотала ее вокруг сморщенного указательного пальца и тут же продолжила вязание. – Я ничего не хочу. Я на диете.

Ланс закатил глаза и кокетливо подтолкнул ее.

– Мисс Голдблоссом! Вы ведь не нуждаетесь ни в чем подобном.

– Ах ты очаровашка! – хихикнула она, и под ее морщинами проступил красный цвет.

– Кроме того, сегодня есть свежий чизкейк.

Мисс Голдблоссом остановилась на мгновение, прежде чем ее руки снова взялись за работу.

– Хорошо, маленький кусочек, но только потому, что я не могу ни в чем тебе отказать.

Ланс ухмыльнулся, подмигнул мне, а затем отправился на поиски чизкейка.

– Со сливками! – крикнула ему вслед старуха, когда он уже был почти вне пределов слышимости.

– Конечно, мисс Голдблоссом! – прозвучало в ответ.

После этого на террасе воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком спиц и тихим напеванием императрицы мелодии, которая, по-видимому, прицепилась к ней. Ноар, Илион и я обменялись недоумевающими взглядами. Я чувствовала необходимость что-то сказать, но почему-то упустила время, когда можно было начать непринужденный разговор.

– Вы довольно тихие для тех, кто проделал долгий путь сюда, чтобы что-то узнать, – заметила мисс Голдблоссом. – Если уж вы не хотите говорить, то хотя бы помогите мне, – с большей энергией, чем я могла бы предположить у маленькой старушки, она наклонилась и сжала в руке Ноара шерстяной клубок, который она только что обработала. Видимо, он должен был обеспечить непрерывное пополнение шерсти.

Принц Теней в замешательстве поднял бровь, но храбро начал разматывать голубую шерстяную пряжу.

– Для нас большая честь быть принятыми вами, Императорское Высочество. Позвольте представиться: напротив меня сидит…

– Я знаю, кто вы такие, принц Теней, – мрачно бросила ему мисс Голдблоссом. – Я только не знаю, почему вы ищете решения проблем будущего в прошлом.

Ничего себе, это было неожиданно.

Илион откашлялся.

– Проблемы, как правило, повторяются. Разве не разумно учиться на прошлом?

Мисс Голдблоссом впервые подняла взгляд. Казалось, она была так же впечатлена комментарием фахина, как и я. Манера Илиона держаться особняком и его дерзость иногда заставляли недооценивать его уровень и опыт. Юношеский непринужденный внешний вид, с которым он пребывал в человеческом мире, подчеркивал это впечатление.

– Мудро сказано, князь потерянных народов, – похвалила первая императрица хрупким прерывистым голосом, вызвавшим у меня мурашки по коже. – Но прогресса не будет, если вы повторите решения прошлого, – задумчивое, почти мечтательное выражение легло на ее черты, когда она внимательно рассматривала Илиона. – Хм, ты напоминаешь мне моего первого мужа.

– А вот и чизке-е-е-ейк!

Появление Ланса с грохочущей тележкой для сервировки спасло Илиона, и на его лице показалось облегчение. Затем мисс Голдблоссом потеряла к нам интерес. Но, возможно, ее просто отвлек восхитительно ароматный чизкейк. Во всяком случае, мне так показалось. Мой желудок заурчал, и я задавалась вопросом, был ли этот восхитительный на вид кусок пирога, который Ланс только что поставил передо мной, человеческой едой, похожей по вкусу на картон, или каким-то импортным продуктом из Кассардима. В конце концов голод одержал надо мной верх, и я решилась на попытку. Удачную попытку. Чизкейк был таким восхитительным на вкус, что мне захотелось застонать от удовольствия. Я молча поблагодарила Ланса за то, что он начал монологи о прекрасной погоде. Таким образом, я смогла посвятить себя куску пирога и разделаться с ним в рекордно короткие сроки. Веселый взгляд Ноара я заметила только тогда, когда он пододвинул мне свою тарелку с нетронутым пирогом. Такое несправедливое предложение… Как я могла продолжать злиться и дуться на него, если мой муж был таким милым?