Это звучало как предупреждение из лучших побуждений, хотя его тон был слишком безучастный, чтобы сойти за заботу.

На этот раз я не позволила себе угодить в ловушку и умолчала информацию о том, что убежище принадлежало вовсе не мне. С Ником и Адамом незнакомец был уже знаком, так что я не хотела втягивать сюда еще и Мо. Вместо этого я крайне наигранно стала сокрушаться:

– О нет! Об этом я не подумала! Как же мне теперь дальше жить без ежедневных вылазок через пыльный подвал?!

Этим я заставила своего пациента рассмеяться.

– Понял. Так ты просто случайно пробегала мимо, словно маленький котенок, ищущий приключений?

Я фыркнула. Серьезно? Что это было за дурацкое сравнение такое?

Покачав головой, я принялась оттирать кровь с его лба и затем продезинфицировала рану. Она была относительно длинной, но не особо глубокой. На его месте мои братья уже начали бы ныть. Незнакомец же и глазом не моргнул. И снова маленькая деталь, которой я могла пополнить исследовательский лист. Точно как и его возраст. По внешним признакам незнакомцу можно было бы дать чуть за двадцать. Но если он был действительно как мы и я правильно подсчитала, то, значит, ему было уже далеко за двести лет. Также в мой список попал узкий шрам, что я обнаружила, смыв всю кровь.

Он проходил диагональю через бровь незнакомца и немного продолжался на его скулах. Должно быть, когда-то это было тяжелым ранением, и едва можно было поверить, что причиной его возникновения стал несчастный случай…

Сквозь мои пальцы я видела блестящие темные глаза. Золотые крапинки в них были вблизи еще более завораживающими. Это и правда выглядело так, словно его глаза светились изнутри.

– У тебя есть имя? – спросила его я. Настало время идти в наступление. В конце концов, не могла же я вечно оставаться здесь внизу.

– У меня много имен.

Это безумие. Его самодовольное поведение медленно начинало меня бесить. Если он не хотел мне ничего рассказывать, он мог бы просто помолчать, не так ли?

– Речь не об оскорбительных прозвищах, – пробормотала я надменно, пока осматривала его голову на предмет наличия переломов. Поскольку он, похоже, снова издевался надо мной, я завершила осмотр несколько грубее, чем делала это обычно. Мой пациент отреагировал тихим шипением. Ага, значит, он был в состоянии чувствовать что-то такое, как боль. Удивительно, незнакомец не стал сыпать на меня обвинениями.

Совсем наоборот, он выглядел так, словно моя импульсивность ему даже понравилась – словно ему бросили вызов.

– В таком случае тебе можно называть меня Ноаром.

Значит, Ноар…

Погодите-ка! Мне… можно было называть его Ноаром?! Я потрясенно пялилась на него. Связанный и раненный тип вел себя как хозяин дома. Это чертовски злило и в то же время заставляло меня чувствовать такое смущение, которое я никогда не испытывала до этого. Он заставлял меня чувствовать себя невероятно наивной в его присутствии. И это чувство очень мне не нравилось.

Чтобы снова прийти в себя, я сконцентрировалась на своем задании. Так что я достала из своего набора для первой помощи пару стягивающих пластырей и начала соединять ими края его раны.

– Ладно, Ноар, – его имя я выделила особым ударением, ведь я не знала, действительно ли так его звали. – Ты здесь, потому что ты хочешь быть здесь. И ты ждешь чего-то, о чем я узнаю, когда придет время. И все это потому, что кто-то потерпел неудачу, а кто-то другой преследует нас.

Краткое обобщение того потока информации, которым он любезно одарил меня.

Ноар выглядел абсолютно непроницаемо:

– Совершенно верно.

– Ага. А цепи и пытки тоже являются частью твоего плана? – спросила я язвительно.

Он пожал плечами – по крайней мере настолько, насколько позволяли ему цепи:

– Необходимое зло, если хочется занять место в первом ряду.

Приклеивая последний стягивающий пластырь к ране, я обдумала его ответ и пришла к выводу, что он лжет. У меня все еще не было ни малейшего понятия о том, как именно работала сила слова или все эти штуки с подчинением воли, но, вне всяких сомнений, он мог меня принудить освободить его.

– Почему бы тебе просто не приказать мне снять твои оковы? Тогда ты бы мог расслабиться на диване в ожидании… чего угодно.

Ноар долго рассматривал меня своими глазами, сияющими, словно звезды. Он не велся на провокации, и ущемить его гордость тоже было нельзя. Вместо этого на его полных губах заиграла скользкая улыбка:

– Потому что у тебя нет ключа.

Я подавила раздраженный стон. Казалось, что просто невозможно вытянуть из него хоть что-нибудь полезное. Ну, по крайней мере, он не отрицал свои способности…

Пока я складывала мои вещи обратно в сумку, я почувствовала, как моя решимость одержала верх. Если бы родители узнали, чем их дочь занималась в этом подвале, я бы отхватила взбучку по полной программе. В этом случае сожаление не должно меня обременять – даже если при этом мне придется показать свою слабую сторону. Задав этот вопрос, я больше выдала бы информации о себе, нежели узнала бы о нем.

– Ладно, Ноар. – Я скрестила руки на груди и посмотрела на него решительно. – Я знаю, что для тебя это, скорее всего, прозвучит нелепо, но теперь я тебя спрошу о чем-то, что для меня очень важно, и прошу тебя искренне ответить.

Брови Ноара медленно поднялись:

– Хмм… – этим задумчивым и приятным звуком он, казалось, заставил меня растаять. Затем последовали едва заметное движение головой и, наконец, его вердикт:

– Они тебя на куски порвут.

Я растерянно заморгала:

– Кто?

Но Ноар потерял интерес к разговору. Он закрылся, стал отталкивающим, холодным.

– Оставь свой вопрос при себе и наслаждайся временем, что тебе еще осталось, – сказал он жестко и опустил свой взгляд, словно отнял у меня таким образом право допрашивать его.

– Но я не хочу оставлять мой вопрос при себе, – прокричала я расстроенно. – Я хочу, наконец, получить ответ! – паника охватила мое сердце своими ледяными пальцами. Я не просто хотела получить ответ, я нуждалась в нем. Было невозможно теперь просто вернуться в мою комнату и продолжать себя вести как прежде. – СКАЖИ МНЕ, ЧТО Я ТАКОЕ?

Глаза Ноара расширились. Он открыл рот и тут же закрыл его. Его челюсти работали в то время, как он пытался вернуть себе контроль. И вдруг он стал так же закрыт, как раньше.

– Что ты такое? – его голос звучал отстраненно. На самом деле складывалось впечатление, что он говорил сам с собой. – Беспомощный котенок в пещере шендаи.

– Что?

По дому пронесся крик. Это был голос Дженни. Я услышала, как разбилось стекло. Что-то там было очень и очень не в порядке. Я подбежала к двери, но она была заперта с другой стороны. Сквозь массивную древесину послышался скрип. Быстрые шаги. Тяжелые шаги. Снова крики, на этот раз каких-то мужчин.

– Отойди от двери, – велел Ноар спокойно.

– Ты знаешь, что там происходит?

Тень пала на его лицо.

– Я же тебе говорил – ты поймешь, когда все случится.

Мои мысли перемешались. На нас напали. Что-то врезалось в дверь снаружи. Кто-то засунул ключ в замок. Пытаться бежать через потайной ход было уже слишком поздно. В панике я осмотрелась вокруг в поисках чего-либо, чем я смогла бы обороняться, и нашла только старый штопор. Когда я сжала деревянную ручку в кулаке, металлическая спираль торчала между моими пальцами. Получился видоизмененный кастет. Ник бы гордился мной.

– Отойди от двери! – повторил Ноар, на этот раз более настойчиво.

Я проигнорировала его и встала в стойку рядом со входом, когда дверь распахнулась и через нее протиснулись две переплетенные фигуры. Я узнала блондинистый конский хвост моей матери, которая боролась за свою жизнь, словно фурия. Не колеблясь, я бросилась на нападавшего. Он был огромный и носил темную шерстяную шапку. Я воткнула штопор ему в спину. Но зимнее пальто нападавшего было слишком плотным, чтоб серьезно ранить его. С яростным рычанием он бросил меня через всю комнату. Старая бочка затормозила мое приземление. При падении воздух вышибло из легких. Боль пронзила позвоночник. Я услышала крик моей матери. Размыто я увидела, как ко мне приближались грязные сапоги. Разум понимал, что мне нужно подняться, но мышцы отказывались меня слушаться. Я попыталась подняться, опираясь на бочку, и мне потребовалось две попытки, прежде чем это удалось. Затем я увидела, как нападающий перевернулся. В его спине торчал кухонный нож. Над ним стояла моя мать. Ее темно-синяя пижама была вся в крови, но не вся эта кровь принадлежала мужчине на полу.