Когда подъехали «Гелендвагены» Плеяды, Лиззи приостановила свой допрос об исчезнувшем секретаре и моем «двоюродном брате». Я увиливала как могла, потому что слишком хорошо знала своих друзей. Стоит прозвучать имени Тристана, как Райан, обнажив клинок, рванул бы штурмовать нотариальную контору, прямо навстречу своей погибели. А Лиззи бы подзадоривала его, как чирлидерша. Но несмотря на все тренировки и сверхъестественную прокачку способностей, охотники оставались людьми, а Тристан был… другим. То, что даже Люциану не удалось его убить, пугало меня сильнее, чем мне хотелось признавать.

Мое настроение было на нуле. Ну, по крайней мере, я так думала, пока не забралась во внедорожник. Двое охотников на заднем сиденье опустили его еще пункта на три ниже.

– Ну что, завела новых друзей? – съязвила Анушка. Охотница входила в отряд, который отец Лиззи разместил в лицее. И она не то чтобы была моей горячей фанаткой – что, впрочем, было взаимно. В ее защиту нужно сказать, что из-за акцента хладнокровной русской любое сказанное ею слово звучало как объявление войны. Хотя, вероятно, таковыми они и являлись…

– Друзья – это здорово, – процедила Лиззи, растянув губы в ослепительной улыбке, пока ее ногти, накрашенные лаком с блестками, впивались в кожаную обивку сидений. – Но тебе-то откуда знать.

Взглядом Анушки можно было бы убивать. И тем не менее она отступила. Охотница обладала слишком хорошим самоконтролем, чтобы вестись на подначивание Лиззи. Еще одно качество, которое я ненавидела в этой темноволосой, слегка смахивающей на мужчину амазонке с ярко выраженным акцентом. Это, а также ее отстраненность, дисциплинированность, неукоснительное соблюдение правил, жестокость, самовлюбленность, ее мнение, ее поведение… ох, мы, видно, никогда не подружимся.

Машины тронулись, и я услышала, как по рации передали новый пункт назначения. Слишком сильно выщипанные брови Анушки взмыли вверх.

– Вы собираетесь пить кофе СЕЙЧАС?!

«Ай, блин, точно…» Лиззи же пообещала. А она всегда сдерживала свои обещания. Но после всего, что приключилось с беднягой-секретарем, мне это казалось несколько неуместным.

– О да, как раз это мы и собираемся делать. Быть частью живого общества – это классно. Тебе тоже стоит как-нибудь попробовать, – отчеканила Лиззи, прежде чем я успела согласиться с Анушкой. – Тогда, может, и с друзьями получится.

Я мысленно вздохнула. Похоже, решение принято. Все-таки кодекс подружек требовал всегда выступать единым фронтом против гадких русских охотниц.

– Нотариус позаботится о том, чтобы его помощничка вызволили из шкатулки Цантума, – высказался Брендон, хотя его никто не спрашивал. – Нет причин для беспокойства.

Да, мой бывший тоже был в нашей тусовке. Обычная практика Плеяды, когда в каждой миссии участвовал как минимум один из адептов-выпускников. Что-то наподобие производственной практики, скажем так. Мне посчастливилось лицезреть троих одноклассников среди своей охраны – один из которых лишил меня девственности. «Юхуууу!»

Брендон противненько мне подмигнул, как будто я должна была быть благодарна за его вмешательство. То, что у секретаря еще оставалась надежда на спасение, стало для меня новостью, но к самому Брендону я не испытывала ничего, кроме неприязни.

– У тебя волосы немного растрепались, – добавил он. – Так как-то неистово. Мне нравится. Чаще делай такую прическу.

Анушка драматично закатила глаза, Лиззи издала такой звук, словно ее вырвало. Отлично подходило под ситуацию. У меня было искушение повторить то и другое, тем более что из моей косы выбилась всего одна прядь.

– С каких пор тебя интересует что-то выше моей груди? – фыркнула я.

Отношения между мной и Брендоном можно было емко описать словосочетанием «величайшая ошибка». В прошлом он меня бросил, а совсем недавно передумал. Сейчас он считал, что тупыми высказываниями и действиями вроде вчерашних на полосе препятствий он доказывал свою мужественность. Чтобы я к нему вернулась.

«Неа. Никогда в жизни».

– Ты преувеличиваешь, Ари, – проворковал Брендон, наклоняясь ко мне. – Твой красивый ротик всегда казался мне очень сладким.

Прежде чем я отреагировала, Анушка протянула руку и грубо дернула его обратно на сиденье.

– Инструкции были предельно ясными.

Ответа она не ждала и устремила взгляд темных глаз на мир, проносящийся за тонированными стеклами.

– Придурок, – шикнула Лиззи, покачав головой, после чего воцарилось неуютное молчание, сохранявшееся до конца поездки. Я старалась игнорировать нахальный оскал Брендона и отвернулась к окну. К сожалению, это помогало лишь отчасти. Я постоянно чувствовала на себе его взгляды.

Спустя целый час борьбы с тошнотой машина затормозила. Как при попытке побега, я отстегнула ремень безопасности и уже взялась за дверную ручку, как вдруг Брендон перехватил меня за запястье. Я злобно уставилась на него.

– Сначала Райан нарисует в кафе защитную печать, чтобы избавиться от нежелательных посетителей, – объяснил он, постучав пальцем по своему наушнику внутренней связи. Уголки его рта все еще были изогнуты в высокомерной ухмылке.

– Отпусти. Меня. Сейчас же.

– Я просто забочусь о твоей безопасности, – сказал он, но подчинился. Очень медленно и не упуская ни единой секунды прикосновения к моей коже.

Неожиданно дверь распахнули снаружи. С лица Брендона мгновенно испарилось всё высокомерие. Огромная татуированная рука сгребла его и выволокла на улицу. Потом машину тряхнуло, как если бы кого-то с силой об нее припечатали.

– Считаешь, что ты лучше всех? – прорычал голос Райана. Лиззи, скалясь, посмотрела на меня. Ей нравился этот аудиоспектакль.

– Нет. – Ответ Брендона был едва ли громче шепота.

– Тогда с чего ты взял, что можешь нарушать прямые приказы? Причем в присутствии своего командира?

Я сползла глубже на сиденье. Хоть Брендон и заслуживал взбучку, мне все же было не по себе. Со своими личными проблемами я предпочитала разбираться самостоятельно и не публично. Жаль, что «публичность» была довольно растяжимым понятием для охотников вроде Райана, для которого благодаря печатям было нетрудно подслушать разговор в соседней машине.

Анушка пролезла мимо нас на выход. Мне показалось, я услышала тихое: «Я же ему говорила».

Через пару секунд Райан сунул голову к нам в машину.

– Девчонки, у вас есть час на кофе и болтовню. Потом обратно в лицей.

Мы заказали два латте и понесли их на столик в самом дальнем углу кафе. По крайней мере, там создавался хотя бы намек на уединенность.

– Хватит забивать себе голову и наслаждайся прогулкой, – упрекнула меня Лиззи. – С момента переезда ты первый раз выбралась из лицея. – Она подтолкнула ко мне мой кофе и стянула у меня печенье.

– Расскажи мне что-нибудь!

– Что именно?

– Без понятия… Что-то не апокалиптичное. Как дела у Викториуса и твоей мамы? – спросила она, окуная свой трофей в чашку с кофе.

– Я думала, ты хочешь меня успокоить! – возмутилась я. Лиззи захихикала. Она ничего не знала о моей связи с Люцианом и, как следствие, о новых стремлениях мамы меня контролировать. Мне не нравилось так обманывать лучшую подругу, но ничего иного мне не оставалось.

– Они правда прилипли друг к другу, как в «Золотых девочках»?[19]

– Еще хуже. Как влюбленные. Кошмар. – Мама и Викториус вместе ходили гулять, вместе готовили, вместе смотрели телевизор, делали друг другу педикюр и даже устраивали чаепитие. И это установленное время приемов пищи! Кому это вообще нужно?! А если я – как вчера – их не соблюдала, меня наказывали коллективным порицанием.

– Во всяком случае, мама недавно подарила ему халат. – А это значило: больше никаких торчащих сосков за завтраком.

Вдруг я застыла. По спине побежали те самые мурашки. Где-то здесь был праймус. Я перевела взгляд на Райана и Анушку, сидящих через пару столов от нас и в качестве прикрытия ведущих беседу. Судя по всему, они ничего не замечали.