За вином Говорю я тебе: от вина отказаться нельзя,— Ветерок прилетел и смеется над трезвым тобой. Погляди, как деревья, давнишние наши друзья, Раскрывая цветы, наклонились над теплой травой. А в кустарнике иволга песни лепечет свои, В золотые бокалы глядит золотая луна. Тем, кто только вчера малолетними были детьми, Тем сегодня, мой друг, побелила виски седина. И терновник растет в знаменитых покоях дворца, На Великой террасе [696] олени резвятся весь день. Где цари и вельможи? — Лишь время не знает конца, И на пыльные стены вечерняя падает тень. _____ Все мы смертны. Ужели тебя не прельщает вино? Вспомни, друг мой, о предках — их нету на свете давно. Провожу ночь с другом Забыли мы про старые печали,— Сто чарок жажду утолят едва ли. Ночь благосклонна к дружеским беседам, А при такой луне и сон неведом, Пока нам не покажутся, усталым, Земля — постелью, небо — одеялом. Под луною одиноко пью * * * Среди цветов поставил я кувшин в тиши ночной И одиноко пью вино, и друга нет со мной. Но в собутыльники луну позвал я в добрый час, И тень свою я пригласил — и трое стало нас. Но разве, — спрашиваю я, — умеет пить луна И тень, хотя всегда за мной последует она? А тень с луной не разделить. И я в тиши ночной Согласен с ними пировать хоть до весны самой. Я начинаю петь — и в такт колышется луна, Пляшу — и пляшет тень моя, бесшумна и длинна. Нам было весело, пока хмелели мы втроем, А захмелели — разошлись, кто как, своим путем. И снова в жизни одному мне предстоит брести До встречи — той, что между звезд, у Млечного Пути. С вином в руке вопрошаю луну С тех пор как явилась в небе луна — сколько прошло лет? Оставив кубок, спрошу ее, — может быть, даст ответ. Никогда не взберешься ты на луну, что сияет во тьме ночной. А луна — куда бы ты ни пошел — последует за тобой. Как летящее зеркало, заблестит у дворца Бессмертных она. И сразу тогда исчезнет мгла — туманная пелена. Ты увидишь, как восходит луна на закате, в вечерний час. А придет рассвет — не заметишь ты, что уже ее свет погас. Белый заяц [697]на ней лекарство толчет и сменяет зиму весна. И Чан-э в одиночестве там живет — и вечно так жить должна. Мы не можем теперь увидеть, друзья, луну древнейших времен. Но предкам нашим светила она, выплыв на небосклон. Умирают в мире люди всегда — бессмертных нет среди нас. Но люди всегда любовались луной, как я любуюсь сейчас. Я хочу, чтобы в эти часы, когда я слагаю стихи за вином,— Отражался сияющий свет луны в золоченом кубке моем. Провожаю друга, отправляющегося путешествовать в ущелья [698] Любуемся мы, как цветы озаряет рассвет. И все же грустим: наступает разлука опять. Здесь вместе с тобою немало мы прожили лет, Но в разные стороны нам суждено уезжать. Скитаясь в ущельях, услышишь ты крик обезьян, Я стану в горах любоваться весенней луной. Так выпьем по чарке — ты молод, мой друг, и не пьян: Не зря я сравнил тебя с вечнозеленой сосной [699]. Посвящаю Мэн Хао-жаню Я учителя Мэн почитаю навек. Будет жить его слава во веки веков. С юных лет он карьеру презрел и отверг — Среди сосен он спит и среди облаков. Он бывает божественно пьян под луной, Не желая служить — заблудился в цветах. Он — гора. Мы склоняемся перед горой, Перед ликом его — мы лишь пепел и прах. Шутя посвящаю Чжэн Яню [700], начальнику уезда Лиян Тао — начальник уезда [701]— изо дня в день был пьян. Так что не замечал он, осень или весна. Разбитую свою лютню слушал, как сквозь туман, Сквозь головную косынку вино он цедил спьяна. Лежал под окном у дома беспечный поэт седой, Себя называл человеком древнейших времен земли. …Когда я к тебе приеду осенью или весной, Надеюсь, что мы напьемся в славном уезде Ли. По ту сторону границы [702] 1Пятый месяц, а снег на Тяньшане бел, Нет цветов среди белизны. Зря о «сломанных ивах» солдат запел,— Далеко еще до весны. Утром бьет барабан, — значит, в бой пора, Ночью спим, на седла склонясь, Но не зря наш меч висит у бедра: Будет мертв лоуланьский князь. [703] 2Император войска посылает на север пустыни, Чтоб враги не грозили поить в наших реках коней. Сколько битв предстоит нам, и сколько их было доныне,— Но любовь наша к родине крепче всего и сильней. Нету пресной воды — только снег у холодного моря. На могильных курганах ночуем, сметая песок. О, когда ж наконец разобьем мы врага на просторе, Чтобы каждый из воинов лег бы — и выспаться мог! 3Мчатся кони, быстрые, как ветер, Мы несемся, сотни храбрецов, С родиной прощаясь в лунном свете, Чтоб сразить «небесных гордецов» [704]. Но когда мы кончим бой погоней И последний враг падет, сражен,— Красоваться будет в Павильоне [705]Хо Великолепный. [706] Только он! 4Приграничные варвары с гор в наступленье пошли — И выводят солдат из печальных китайских домов. Командиры раздали «тигровые знаки» [707]свои,— Значит, вновь воевать нам средь желтых и мерзлых песков. Словно лук, изогнулась плывущая в небе луна, Белый иней блестит на поверхности наших мечей. К пограничной заставе нескоро вернусь я, жена,— Не вздыхай понапрасну и слез понапрасну не лей. 5Сигнальные огни пронзили даль, И небо над дворцами засияло. С мечом в руке поднялся государь — Крылатого он вспомнил генерала. [708]И тучи опустились с вышины. И барабан гремит у горной кручи. И я, солдат, пойду в огонь войны, Чтобы рассеять грозовые тучи. вернуться Великая терраса— терраса на горе Гусу для торжественных приемов правителями царства У после победы над царством Юэ. вернуться Белый заяц. — По древней легенде, Чан-э, жена легендарного стрелка из лука Хоу-и, похитила у мужа снадобье бессмертия, вкусив которого улетела на луну, где живет белый заяц, толкущий в ступе снадобье бессмертия. вернуться Ущелья— три знаменитых своей живописностью ущелья в верхнем течении реки Янцзы. вернуться Сосна— символ вечности в китайской поэзии. вернуться Тао — начальник уезда… — То есть поэт Тао Юань-мин, занимавший до своего ухода со службы пост начальника уезда Пэнцзэ. вернуться «По ту сторону границы» — Цикл стихов, посвященных походам танских полководцев Гэ Шу-лина и Ань Лушаня против тибетских и тюркских племен в 713–741 гг. и в 742–755 гг. вернуться Будет мертв // лоуланьский князь.— То есть кочевники будут разбиты. В эпоху Хань князь страны Лоулань был убит за то, что помогал кочевникам в их борьбе против Китая. вернуться Павильон— так называемый Павильон единорога-цилиня, где по повелению ханьского императора Сюань-ди (правил 74–49 гг. до н. э.) были изображены одиннадцать прославленных полководцев и сановников. вернуться Хо Великолепный— известный полководец, но в Павильоне висел не его портрет, а портрет его брата, полководца Хо Гуана. вернуться «Тигровые знаки»— особые бронзовые или бамбуковые пластинки с гравированными изображениями тигров. Знаки разделялись на две части и служили как бы паролем и отзывом. вернуться Крылатый генерал— полководец Ли Гуан, победитель племен сюнну (II в. до н. э.). Не сумев однажды захватить в плен их вождя, Ли Гуан покончил жизнь самоубийством. |
