Позабыв о самом себе Что толку мысли таить в глубине,— скрытое людям видней. Заботы житейские, праздность твоя зависят ли от людей? Приходит старость, слабеет плоть, молодо сердце вовеки. Для справедливых, высоких дел пожертвуй жизнью своей. Плыву стремнинами, по перекатам, не устрашусь порогов, На скалы карабкаюсь, продираюсь среди лиан и ветвей. Стороны света — все четыре — для мужчины открыты, Все горы пройти, все реки пройти вот чудо земных путей! На реке Ганьчжоу [1412]встречаю день поминок по матери Живу на Севере, далеко от материнской могилы. Я не заметил, как дни пролетели, и годовщина — опять! В туманную осень, весной росистой щемит сыновнее сердце; Где овощей добыть на поминки, зелени где достать? Уехав за восемь тысяч ли, в чужой проживаю деревне, Сорокапятилетье прошло с тех пор, как схоронили мать. Ветер подует — струятся слезы, еще больнее душе, Душа бессильна справиться с мукой. С собою как совладать? Новогодний день В этой гостинице, кажется, прожил немного. Год пролетел… Снова весна и тревога. Срок возвращенья скорее бы наступил. Слива стареет возле родного порога. Нгуен Чай [1413] Перевод В. Микушевича Из «Собранья стихов на родном языке» * * * Когда тебе власть во вред И в святости счастья нет, В безмолвии чтенье книг Желаннее всех побед. Морскую глубь не постичь, Загадочны тьма и свет. «Я глух», — дурным и святым Единственный твой ответ. * * * Пагода здесь не одна: Другая в горах видна. Бамбуком брода ищу, И под ногами луна. Дороже золота мне Подобная тишина. * * * Стерты шагами камни давно, Там, за бамбуком, цветов полно. Крик обезьяний слышен в горах, И светит солнце в окно. Пагода наша в густой тени. Озеро синью напоено; Цапли на озере, журавли, И с ними я заодно. * * * Едим бататы, пшено едим. Под сенью сливы дух невредим. [1416]Как воды в бурю, страсти в миру, А я во мраке невозмутим. Пиршество лилий, рябь на пруду, Луна внимает стихам над ним. Здесь обезьяны, здесь журавли, [1417]И здесь не рады гостям другим. * * * Брожу под вечер. Ясен мой взор. Птицам небесным знаком простор, Ветру знакомы стволы дерев, Тучам знакомы вершины гор; Земля все та же, та же вода; Луна все та же, как до сих пор. Непостижима только душа Вечным раздумьям наперекор. * * * Стихи читаю на сельский лад. Не возвратятся воды назад. Былое сокрылось, и нет его; А по дороге сколько преград! Бамбук для лунных лучей закрыт, Теней не смоет и водопад! Золото и серебро цветов — Наследье наше среди утрат. * * * За славой гоняться не вижу причин. Лишь тот, кто владеет собой, — властелин. Для золота лотосов и хризантем Не хватит сосудов, не хватит корзин. Где персик со сливой, там путник стоит. [1418]Моим апельсинам под стать мандарин. [1419]Покинув глупцов, сторонюсь мудрецов. Свободный в сужденьях, я счастлив один. * * * Удачливый враг побеждает врага, Обманчивый случай — неверный слуга; Кирпич драгоценному камню — не брат, Длиннее ушей вырастают рога. Опора надежная в жизни добро. Не дорог талант, правота дорога. Спасает ученого истинный путь. Достойная жизнь бесконечно долга. * * * Куда ни посмотришь, повсюду вода. Кормилу покорны речные суда. Веслу веселее с луною вдвоем. Сопутствует парусу в небе звезда. Вода зеленей, чем кошачьи глаза, И вся голова под луною седа. Недаром сопутствуют мне журавли И чайкам со мной по дороге всегда. Из главы «Советую самому себе» Побольше бы добрых дел! Надежнее путь прямой. Строптив глупец, — нет, не смел. В неволе тигр занемог, А пойманный дрозд запел. Себя смиряй, человек, И в жизни ты будешь цел. вернуться Ганьчжоу— река в современной китайской провинции Цзянси. вернуться Нгуен Чай(1380–1442) — См. вступ. статью. вернуться Былое! Тополь и вяз… — По не вполне достоверному толкованию вьетнамского комментатора, китайские слова «тополь» и «вяз» составляют якобы название деревни, откуда вел свой род основатель Ханьской династии Лю Бан; со временем сочетание их стало символом прародины, отчизны. вернуться Над хризантемой сосна… — Хризантема и сосна — символ уединения, отшельничества; образ восходит к стихам Тао Юань-мина. вернуться Под сенью сливы дух невредим… — В ор.: «Близ персиковой стены, в ивовой улочке покой и истома». Здесь: заимствованный, видимо, из китайской словесности символ средоточия ученых и чиновных мужей. вернуться Здесь обезьяны, здесь журавли… — Обезьяны и журавли — обычные спутники отшельника. вернуться Где персик со сливой, там путник стоит… — См. прим. к предыдущему стихотворению. Остановившийся путник, возможно, аллегорический образ человека, сдавшего конкурсные экзамены и присоединившегося к сонму ученых. вернуться Моим апельсинам под стать мандарин. — В ор.: «Апельсины и мандарины — мои подданные…» вернуться «У каждого свой предел»— В ор. первая строка стихотворения: «Чтоб быть человеком, придерживайся долга (прямизны) и постоянства (неизменности)…» Речь идет об основных положениях конфуцианской этики. |
